Дракон, эрл и тролль

— Я все пытался перехватить тебя, милорд, — упрекнул его Гоб Первый, — но ты всегда с кем-то!
— Разве я должен быть всегда один? — возразил Джим. — В чем дело? Мне надо идти.
— Я согласен, что обычно это безопасно, но как можно быть полностью уверенным в этом случае? Я ничего не могу поделать, ведь я не здешний. Когда увидел тебя в первый раз, я просил разрешения гоблина из кухни графа повидаться с тобой в твоей комнате.
— Понимаю.
— Конечно, — сказал Гоб Первый, гордо задрав курносый нос, — после того, как ты дал мне новое имя, я могу ему приказывать. В общем-то, он всего-навсего кухонный гоблин. Я уже указал ему на это.
— Указал? — переспросил Джим, слегка испуганный результатами почти случайного переименования этого маленького существа.
— Конечно!
— И он… гм… не возражал?
— Варлет! — сказал я ему. — Я Гоб Первый де Маленконтри. Время от времени я буду посещать твой замок. Впредь я не собираюсь утруждать себя разговором с тобой. Если ты мне понадобишься, я ожидаю от тебя должного уважения, как и положено, имея дело со старшими!
— Че…— Джим вовремя спохватился. Произнести здесь «черт побери» было бы просто неприлично. Он продолжил: — Но мне надо уйти…
— Но, милорд!.. — воскликнул Гоб Первый, тотчас забыв о надменности. — Ты так и не выслушал сообщение от Секоха, дракона, помнишь…
— Я знаком с Секохом. И как раз собираюсь это сделать, возвратившись в Маленконтри. Я повидаю его… если он, конечно, еще там. А он там?
— Да, конечно, милорд. Я слышал, как твой управляющий Джон говорил твоему начальнику стражи, что нужны воины, чтобы выставить дракона из замка, но он полагает, что делать этого не надо, потому что дракон твой друг. Поэтому дракон остался в замке — он ест и пьет вино и все злится на меня. У него довольно зубов, чтобы разорвать меня на части. Да он хуже тролля. Ты знаешь, что в подземелье здешнего замка живет тролль?
— Я с ним разговаривал.
— О! Ну да, ведь ты великий рыцарь и маг, у тебя есть меч и все такое, однако гоблины, даже такие, как я, Гоб Первый из Маленкотри, ни с кем не сражаются. Наша главная забота оставаться невидимыми.
— Понимаю. И все же я спешу к Секоху, и чем раньше отправлюсь, тем лучше. Мне некогда стоять здесь и разговаривать. Если можешь оказаться там быстрее меня, скажи ему, что я иду.
— О, я могу оказаться там уже через несколько минут. Я полечу на струе дыма.
— Хорошо. Отправляйся и предупреди его. Прощай. — Он направился к двери.
— А как ты пойдешь? Знаешь, милорд, я могу взять тебя с собой.
Джим остановился и обернулся:
— Можешь?
— О да, это одна из тех немногих вещей, которые мы, гоблины, умеем делать, — катать людей. Обычно мы этого не делаем, конечно. Иногда, впрочем, мы берем с собой детей. Они такие же маленькие, как мы. Они нас любят, и если и рассказывают потом взрослым, им никто не верит. Поэтому все безопасно. Ты оказал мне честь, дав новое имя, и я хотел бы помочь тебе, милорд. Не хочешь ли прокатиться со мной на струйке дыма?
— Я собирался взять коня, — нахмурился Джим.
— У тебя же есть лошади в Маленконтри, — робко возразил Гоб Первый.
Это, конечно, верно. Джим почувствовал легкое смущение.
— Что ж, тогда все в порядке. — Он посмотрел на весело горевшие в камине дрова. Пройти по ним было небезопасно. — Как я пройду?
— Просто дай мне руку.
Гоб протянул свою маленькую коричневую лапку, и Джим взял ее в свою руку. Мгновение спустя Джим уже летел вверх по дымоходу, так и не поняв, как начал путешествие.
Он ожидал, что камин окажется тесным, вымазанным сажей и подниматься будет очень неудобно. Но средневековый камин был намного больше и шире, чем камины в двадцатом столетии; кроме того, не обошлось без природной магии гоблинов, потому что Джим промчался по дымоходу, даже не запачкав своего широкого плаща. Они выбрались наружу так быстро, что он не успел ни о чем подумать.
И почти сразу они оказались в воздухе, над вершинами голых деревьев и покрытой снегом землей.
Сначала Джиму показалось, что они почти не двигаются, затем он решил, что они поглощают расстояние каким-то иным образом; полет отличался от того, на который он был способен, когда принимал облик дракона. Это было очень спокойное и легкое движение, намного легче, чем парение в воздухе, знакомое ему по воздушным перемещениям драконов. Вес дракона заставлял его использовать крылья, чтобы поддерживать себя в воздухе, а это чрезвычайно утомительно. Сейчас Джим несся по воздуху, как во сне.
Это было восхитительно. Джим вспомнил, как впервые пустился в полет в облике дракона, его покорило прекрасное чувство быстрого полета, когда он парил или устремлялся на несколько сот футов вниз в свободном падении. Но сейчас все было еще чудеснее. Он летел — со скоростью больше ста миль в час, но хорошо чувствуя полет — над черно-белым ночным пейзажем.
— Ни следа троллей, — громко проговорил Джим, бездумно глядя вниз, на быстро проносившийся под ним снежный покров, на котором не было ничего, кроме редких следов зверей. Он попытался вообразить, какие следы оставляют большие неуклюжие лапы тролля, огромные пальцы которого оканчивались острыми когтями.
— Это потому, что они под снегом, — неожиданно раздался за его спиной голос Гоба Первого.
Джим обернулся, чтобы посмотреть на гоблина. Тот сидел на тонкой струйке дыма. Джим глянул вниз — под ним была такая
— Под снегом? — удивился он. — Я говорил о троллях.
— И я о них, — отозвался Гоб и мрачно прибавил: — Мне не нравятся тролли. И драконы. И ночные призраки, и тени на песке, и большие кухарки с огромными ножами…
— Как это — под снегом? — спросил Джим. — Даже если снег достаточно глубок, чтобы скрыть…
— О, они не ждут, когда их покроет снег, милорд. Они выбирают места, где снега будет особенно много, и там ложатся. Холода они, конечно, не боятся… конечно… Они могут прятаться под снегом сколько угодно, пока кто-нибудь не пройдет мимо. Тогда они выпрыгивают из снега, хватают несчастного и сжирают… Обычно какого-нибудь оленя или кролика. Но это может быть кто угодно… даже такой домашний гоблин, как я!
— Я думаю, здесь нет никого, кто может проделать это с тобой, — утешил его Джим. — Тролль из замка говорит, что не допускает на свою территорию других троллей вот уже тысячу восемьсот лет.
— Он-то говорит. Но тут их сотни. Я видел, как они укладывались там, внизу, в ожидании снега. Это было, когда я начал разыскивать тебя и снег только начинался.
— Сотни? Вряд ли ты прав.
— Нет, я прав, милорд, — серьезно сказал Гоб Первый. — Я всегда узнаю троллей, а их тут сотни. По меньшей мере.
У Джима засосало под ложечкой.
— Если их здесь так много, почему тролль из замка этого не знает? Он очень настаивал на том, что его территория свободна от них все эти годы.
— Не знаю. Я ведь только домашний гоблин.
— А зачем они тут? — осведомился Джим.
— Не знаю, милорд, — ответил Гоб.
Джим понял, что сейчас скажет резкость, упрекнув Гоба в том, что тот ничего толком не знает.
Но сдержался. В конце концов, сказал он себе, этот бедняга только тот, кто он есть. От существа, проводящего дни и ночи в камине на кухне, вряд ли можно ожидать больших знаний об остальном мире, даже если он иногда и выходит в него. Подавив раздражение, Джим вспомнил слова Энджи, которые она произнесла после того, как они покинули Геронду и Брайена. Как обычно, ее высказывание припомнилось позднее и начало его беспокоить.
Конечно, она права. Он воспользовался невежеством Брайена и его внушаемостью, что явно нехорошо по отношению к лучшему другу в любом столетии. Что ж, к счастью, Брайен скажет всем, что позабыл все, что должен был вспомнить о видении, и происшествие вскоре позабудется. Но все же, пообещал себе Джим, в будущем надо найти способ загладить свое не очень честное поведение. Проблема в том, что он пока не знал, как это сделать.
— Мы почти на месте. — Голос Гоба Первого прервал размышления Джима, Он посмотрел вниз и увидел лужайку, и там, на ней, стены и башни Маленконтри. Он удовлетворенно вздохнул, но потом вспомнил, что возвращение в замок не обещает облегчения, проблема, ждущая решения, все еще стоит перед ним. К тому же Секох сейчас обрушит на него мешок с неприятностями.