Котенок. Книга 3 (СИ)

Я улыбнулся и добавил:
— Кое-что очень для них ценное!
Замолчал, посмотрел в глаза сперва Новикову, затем его напарнику.
— Что? — спросил Звонарёв.
— Мы можем привезти натовцам командира Рудогорского погранотряда полковника пограничных воск КГБ СССР, — сказал я. — Вы только вдумайтесь в эти слова: дадим им настоящего полковника КГБ!
— И как мы его…
Новиков не договорил — взглянул мимо меня: на сидевших около стены с классной доской школьников.
— Правильно, — сказал я.
Указал пальцем в пол.
— Там, внизу, сидит тот, кто станет нашей пропиской в Лондоне: полковник Кравцов, — заявил я. — Всего-то и нужно: доставить его в самолёт до Англии. И будет нам счастье! Понимаете меня, пацаны?
Я снова посмотрел на лица солдат — поочерёдно.
— Кравцова? — переспросил Звонарёв.
Он недоверчиво хмыкнул, скосил взгляд на лицо своего напарника.
Новиков сощурил глаза, почесал гранатой щёку.
— А что тут сложно-то? — спросил я. — Проблема только в паспортах. Понятия не имею, как долго их делать. А вот с полковником я никакой проблемы не вижу. Кравцов уже здесь. А у нас его дочь.
Не обернулся, но ткнул большим пальцем себе за спину. Откуда послышался возмущённый Наташин крик: «Крылов!..» Вася Громов вслух назвал меня не Котёнком, а самкой собаки.
— Всех заложников мы всё равно не увезём, — сказал я. — А в самолёт возьмём только Кравцова и его дочь: мне так кажется. Лишние там ни к чему. Поэтому нам нужен полковник и пять паспортов…
Один за другим сгибал пальцы на правой руке.
— Вам два паспорта, паспорт для меня, и по одному для полковника и его дочурки, — перечислил я. — Все вместе зайдём на английскую территорию. Там и останемся. Вот так вот: ничего сложного. И уже завтра мы с вами преспокойно полюбуемся Биг-Беном!
Опустил руки, провёл пальцем по струне — та дрогнула и тихо простонала.
Сказал:
— Полковника обменяем на нескольких девок. Всё равно к автобусу мы всех не уведём. Я уже прикинул: пятеро точно сами не пойдут. Вот в обмен на них потребуем паспорта и полковника. А в придачу к девчонкам отдадим раненого: не тащить же его с собой на руках.
Новиков ухмыльнулся, посмотрел мне в глаза.
— Очкастый, ты же сам говорил, что у того паренька важный папаша, — сказал он.
Я отметил, что автомат Звонарёва всё так же посматривал мне в живот; кивнул.
— Вот именно, — сказал я.
Чуть склонил над столом голову, прошептал:
— Его батя начальник погранзаставы. Нафига его злить? Ради чужих детишек он не будет погонами рисковать. Пропустит нас в финку, как миленький! Ему прикажут — он исполнит. А мы обменяем полкана на шестерых школьников. Выгодный обмен: для всех!
Вновь задел струну — та поддержала мои доводы тихим дребезжанием.
— Девок обязательно надо на что-то менять, — сказал я. — Они обуза. Небось, уже напустили лужи под себя. А если закатят истерику? У них же мозгов меньше, чем у куриц! Менять их надо на что-нибудь. Лучше на полковника. Да хоть на водку! Будет меньше проблем.
Я заглянул в глаза Новикову, посмотрел на лицо Звонарёва, перевёл взгляд на дуло автомата.
Продолжил:
— Пацанов контролировать проще. А бабы нам будут как тот чемодан без ручки: и бросить жалко, и нести нельзя. Возьмём у ментов внизу наручники, наденем их на Кравцова. С руками за спиной он никуда не рыпнется. И дочку его возьмём на мушку!
Черноволосый взглянул мне за спину — туда, где перешёптывались школьники.
— Что думаешь? — спросил он у приятеля.
— Что я думаю? — сказал Новиков.
Он махнул рукой, будто отгонял летавшую над столом мошку.
— Иди помурлыкай песни, Котёнок, — сказал он. — Сыграй нам что-нибудь приятное. Помечтай о джинсах и о Лондоне. Мы с другом пока обсудим… твой способ. Я позову тебя, когда понадобишься.
Я кивнул.
Вернулся к баррикаде из парт. Уселся на пол, оживил струны. Взглянул на одноклассников. Вспомнил о том, каким придумал финал своей книги. На ум тут же пришли слова песни «Hasta siempre Comandante» Карлоса Пуэбло.
Сыграл вступление и тихо запел:
— Aprendimos a quererte…
 
* * *
Солдаты совещались, пока я пел песню. Я не прислушивался к их шёпоту. Как не слушал и те грубые фразы, которыми бросались в меня одноклассники. Наслаждался звучанием похожих на журчание воды испанских слов. Представлял себя сидящим на тёплом песке под палящими лучами южного солнца.
Новиков подозвал меня к учительскому столу, как только я отыграл финальные аккорды. Звонарёв поторопил меня немигающим взглядом автоматного дула. Я пристроил около парты гитару и поспешил на зов.
И вскоре снова жмурил глаза в ярко освещённом школьном коридоре.
* * *
— Я только не понимаю, зачем понадобился загранпаспорт тебе, Крылов? — спросил капитан Райчук.
Он восседал за столом директора школы, постукивал шариковой рукой по исписанному непонятными закорючками листу бумаги. И сверлил меня немигающим взглядом. В кабинете директора меня встретил уже знакомый квартет. Но разговаривал со мной только начальник рудогорского районного отдела КГБ. Полковник Кравцов смотрел на меня исподлобья (в точности, как это пару минут назад делала его дочь). Директор школы нервно потирал подбородок. Всё ещё остававшийся для меня безымянным розовощёкий крепыш вертел в руке сигарету, сыпал крошками табака на пол и на свои брюки. Я отметил, что не почувствовал в кабинете Полковника запах табачного дыма. Но от витавшего в воздухе аромата чая у меня жалобно заурчал живот.
— Так… за джинсами в Лондон поеду, Николай Григорьевич, — сказал я.
Усмехнулся.
— Зачем тебе ещё одни джинсы, Крылов? — спросил Райчук. — У тебя уже есть одни: хорошие, американские. Ты их только месяц назад из Москвы привёз.
Я вздохнул, развёл руками.
— Ну а что я должен был им сказать, Николай Григорьевич? О фирменных джинсах сейчас все мечтают. Для нынешней молодёжи это простая и понятная цель.
Капитан откинулся на спинку стула — та жалобно скрипнула. Несколько секунд Райчук рассматривал моё лицо. Будто раздумывал над моим ответом.
— Решил уже, кого им посоветуешь обменять на полковника Кравцова? — спросил капитан.
Он собрал губы в трубочку, будто собрался свистеть.
— Полковник Кравцов согласен на обмен? — уточнил я.
Взглянул на Наташиного отца — тот никак не отреагировал на мой взгляд.
— Согласен, — сказал капитан.
На лице полковника не дрогнул ни один мускул. «Нафиг такого тестя», — подумал я. Перечислил капитану фамилии девчонок, которых предложу солдатам для обмена — мысленно составил этот список, когда Новиков и Звонарёв совещались.
— Почему именно их? — спросил Райчук.
Он разглядывал моё лицо, не мигая.
— Они самые… нервные, Николай Григорьевич, — сказал я. — Боюсь: запаникуют в неподходящий момент. У террористов нервы тоже не железные. А пальцы они держат на спусковом крючке. Наташку бы ещё убрать…
Снова посмотрел на Кравцова.
— … Она там больше всех воду мутит, — сообщил я. — Подбивала одноклассников на бунт. Смелая. Даже слишком. Но её не отдадут: она сейчас главный заложник. Хорошо бы от неё хоть Громова удалить: вот уж два сапога пара.
Под полковником скрипнул стул.
— За дочерью я присмотрю, — сказал Кравцов.
Начальник рудогорского районного отдела КГБ кивнул.
— Вот и хорошо, — сказал он. — Хватит нам и одного… активиста.
Взглянул на меня.
— Возвращайся в класс, Крылов, — сказал капитан. — Своё решение я лично озвучу… Новикову и Звонарёву. А ты постарайся не вмешиваться в нашу работу. Прекращай самодеятельность, Крылов! Понимаешь меня?
— Понимаю, Николай Григорьевич.
Я кивнул и добавил:
— Как лучше хотел.
Пожал плечами.
— Николай Григорьевич, москвичей-то когда ждать? — спросил я.
— Каких ещё москвичей? — сказал капитан.
— Этих…
Я взглянул на Михаила Андреевича — тот скромно восседал на стуле в самом углу своего кабинета.