Инопланетянин

Он крадучись ковылял вперед, прикасаясь пальцами к листве. Пусть людей учат другие, более похожие на землян гости из космоса. Лично его сейчас интересовал только крохотный росток секвойи, который он заприметил невдалеке.
Добравшись до деревца, он внимательно осмотрел его и начал осторожно выкапывать, бормоча на своем напоминающем перестук камешков языке диковинные, звучащие не по-земному слова; впрочем, маленькая секвойя их понимала и, стоически перенеся нелегкую для своих корней операцию, уже спокойно лежала на широкой морщинистой ладони.
Инопланетянин повернулся, вглядываясь в слабые, манящие огни небольшого городка в долине за рощей. Эти огни уже давно притягивали его, а сегодня была последняя ночь, когда он мог удовлетворить свою любознательность — ведь именно сегодня завершались их ботанические исследования. Их корабль покинет Землю на долгий срок, до следующей глобальной мутации земной флоры, которая произойдет через много веков. Сегодня у коротышки была последняя возможность заглянуть в освещенные окна.
Он осторожно вышел из рощи и спустился к просеке, прорубленной на склоне на случай лесного пожара. Россыпь ярких желтых огоньков неудержимо притягивала его. Он пересек просеку, задевая животом низкий подлесок; ему будет о чем рассказывать товарищам на долгом обратном пути — все с интересом будут слушать о земном приключении отважного путешественника, привлеченного светом земных окон.
Он ковылял по дороге, неслышно переставляя перепончатые ноги с длинными пальцами. Земля, увы, оказалась для него не самым подходящим местом; планета, где он вырос — другое дело. Там среда в основном жидкая, больше приходится плавать, чем шлепать, как вот сейчас, по твердой почве.
Огни в окнах городка мерцали, и на мгновение его сердце-фонарик запылало в ответ рубиново-красным огнем. Он был влюблен в Землю, особенно в ее растительную жизнь, но и земляне нравились ему тоже и, как всегда, когда загоралось его сердце-фонарик, хотелось учить и наставлять их, передавать им знания, накопленные за тысячелетия.
Перед ним в лунном свете по дороге скользила его тень — похожая на баклажан голова на длинном стебле шеи. В морщинистых складках головы, напоминая молодые побеги фасоли-лимы, скрывались уши. Можно представить, какой хохот поднялся бы, появись он перед землянами в зале заседаний их всепланетной организации. Никакие знания Вселенной не остановят этот неудержимый смех, вызванный одним видом тела, очертаниями напоминающего большую морщинистую грушу.
Прикрывшись, насколько было можно, легкой дымкой, он спускался в долину по залитой лунным светом просеке. В голове прозвучал сигнал с корабля, напоминающий о скором отлете, но он посчитал, что это предупреждение не ему, а другим, более медлительным членам экипажа. Куда им, неповоротливым, до него! Он же просто сказочный скороход!
Конечно, по земным меркам, он передвигается очень медленно, даже любой земной ребенок ходит раза в три быстрее; ему вспомнилась ужасная ночь, когда один из них чуть не раздавил его велосипедом.
Сегодня все будет иначе. Сегодня он будет осторожнее.
Он остановился и прислушался. Снова раздался внутри у него предупреждающий сигнал с корабля, теперь это был сигнал тревоги. Его сердце-фонарик замерцало: новый сигнал призывал всех членов экипажа вернуться на корабль. Но для таких быстроногих, как он, времени еще достаточно, он продолжал неутомимо двигаться к окраине городка, неуклюже переваливаясь — левой, правой, левой, правой — и задевая пальцами кусты. Несмотря на преклонный возраст, идет он быстро, во всяком случае, быстрее, чем другие ботаники, которым уже перевалило за десять миллионов лет — с их лапами, как у болотных уток.
Большие выпуклые глаза инопланетянина непрерывно вращались, внимательно осматривая все вокруг — городок, небо, деревья. Вокруг никого, он один, и идет он, чтобы хоть одним глазком взглянуть на жизнь людей, прежде чем его корабль покинет эту планету.
Внезапно его взгляд застыл, вырвав из темноты впереди движущийся огонек, за ним второй, вот уже огни приближаются к нему по просеке. И тут же лихорадочно засигналило в груди: «Всем возвращаться — опасность, опасность, опасность!»
 
Он попятился, повернул в сторону, ошеломленный огнями, которые надвигались быстрее велосипеда, оглушающие и агрессивные. Свет слепил его, безжалостный, холодный и пронизывающий земной свет. Споткнувшись, он упал в кусты на обочине дороги, а свет разлился между ним и кораблем, отрезав его от секвойной рощи и поляны, над которой висела, ожидая его, огромная елочная игрушка.
«Опасность, опасность, опасность!..»
Сердце-фонарик суматошно замерцало. Не забыть поднять росток секвойи, который он уронил на землю; корни растеньица жалобно взывали о помощи.
Он протянул руку с длинными пальцами и едва успел ее отдернуть, как мимо пронеслась лавина света, за ней нахлынул рев двигателя. Инопланетянин откатился в кусты, судорожно пытаясь прикрыть веткой сердце-фонарик. Его огромные, сейчас еще больше выпученные глаза видели все, что происходит вокруг, но самым ужасным было то, что произошло с маленькой секвойей: машина землян проехала прямо по деревцу, веточки и листочки были раздавлены, а сознание его все еще взывало к нему: «Опасность, опасность, опасность!»
На просеке, обычно безлюдной, вспыхивали все новые и новые огни, ее заполнили рокот моторов и возбужденные, полные азарта погони крики землян.
Он продирался сквозь кустарник, прикрывая рукой трепещущее сердце-фонарик, а холодный свет обшаривал кусты, выискивая его. Мудрость всех семи галактик не могла бы помочь ему передвигаться быстрее в этой чуждой для него среде. Как нелепы и бесполезны здесь его утиные ноги! Зато как быстро и уверенно шагают по привычному для них твердому грунту, приближаясь со всех сторон, ноги преследующих его людей! Только теперь ему стало ясно, как глупо и самонадеянно он себя вел.
Топот шагов становился все громче, а острые лучи света пронизывали кусты все ближе и ближе. Слышались крики на чуждом языке, кто-то уже шел по его следу, все время бряцая чем-то на поясе. При вспышке света старый ботаник разглядел на поясе у преследователя кольцо, а на колене связку чего-то вроде зубов с неровными краями — не трофеи ли это, вырванные изо рта какого-нибудь звездного бедолаги и подвешенные к поясу.
«Скорее, скорее, скорее!» — призывал корабль, подгоняя замешкавшихся членов экипажа. Пытаясь пронырнуть под снующими вокруг лучами, старый ботаник бросился назад к дороге.
Машины землян стояли повсюду на довольно большом ее отрезке, а сами люди рассыпались вокруг. Укрывшись защитной дымкой, инопланетянин проскользнул через освещенную луной дорогу сквозь смрад выхлопных газов (впрочем, ядовитое облако даже усилило его маскировку) и уже на другой стороне скатился в неглубокую ложбину.
Словно почувствовав этот маневр, холодные огни метнулись в его сторону. Он вжался плотнее в песок и камни, когда земляне стали перепрыгивать через ложбину. Взгляд его огромных выпуклых глаз обратился кверху, и он увидел свирепо ощерившуюся пасть звякающей связки, обладатель которой перемахнул через ложбину.
Инопланетянин еще глубже забился в камни — маленькое облачко, неотличимое от клочков тумана, окутывавших по ночам сырые низины. Да, земляне, я всего лишь облачко тумана, самое обычное и непримечательное, не шарьте по нему своими лучами, ведь в нем прячутся длинная-предлинная тонкая шея и две перепончатые лапы с пальцами, вытянутыми и веретенообразными, как корни розового хвоща. Вы же не поймете, что я прибыл на вашу планету, чтобы спасти земную растительность, прежде чем вы ее окончательно погубите.
А преследователи в это время прямо над ним перепрыгивали через ложбину, возбужденные и вооруженные, захваченные азартом погони.
Когда скрылся из виду последний из преследователей, крошка-ботаник выбрался наверх и углубился в лес вслед за ними. Его единственным преимуществом было то, что он хорошо узнал этот чудесный уголок, собирая растения. Быстро вращая глазами, он обнаружил следы, едва заметные в темноте среди спутанных ветвей, следы, оставленные им и его товарищами, когда они переносили выкопанные ростки.