Пуговицы и ярость

Так неужели настанет время расставания?
Она сидела за столом напротив меня. Ее лицо обрамляли тугие локоны. Темно-пурпурное платье позволяло наслаждаться видом ее великолепных рук. То ли ей шла любая одежда, то ли у Ларса, который подбирал ей платья, был безупречный вкус.
От подобной мысли я почувствовал что-то похожее на ревность.
Этим вечером она вела себя как-то по-новому. Избегала смотреть мне в глаза. Казалась совершенно невозмутимой. Пила и ела, как будто у себя дома. Не спрашивала, как прошел мой день. Было несколько неуютно.
Поэтому я первым нарушил тягостное молчание:
– Ну, как твои дела?
Перл дожевала кусочек французской булки. Я смотрел, как двигаются ее губы. Вообще, за столом она вела себя безупречно, что мне особенно нравилось. Жевала она совершенно беззвучно.
– Вот как раз об этом я и хотела поговорить.
При этих словах я невольно вздрогнул. Время от времени она брала инициативу, и это заставляло меня хотеть ее еще больше. Перл была сильным противником и постоянно ставила передо мной трудные задачи.
– Да, конечно. Слушаю тебя.
– У меня сейчас семьдесят пуговиц.
Ну это я и сам прекрасно знал. Эти пуговицы буквально мне мозг проели. Каждую из них я отдавал с душевной болью. Иногда мне хотелось приврать – заявить, что она не очень-то постаралась в постели. Но Перл все равно не поверила бы мне, так как прекрасно чувствовала, как обильно я кончаю.
– Да, я знаю.
– Когда тебе что-то нужно от меня, ты платишь пуговицами. Если мне что-то требуется, то я делаю то же.
Что-то я не понял. Она явно повторялась.
– Ты можешь выражаться яснее?
Я терпеть не могу пустые разговоры, даже если делать все равно нечего.
– Сейчас мне кое-что нужно от тебя. И я готова заплатить.
Я несколько напрягся. Иногда она платила мне пуговицу, чтобы спать в моей постели. И хотя мне не очень хотелось делить с ней ложе, но пуговица стоила того. Я мог трахать ее всю ночь напролет. Но что на этот раз она задумала?
Мысли лихорадочно заметались в голове. Меня натурально припекло: а что, если ей взбрело вздуть меня точно так же, как это делал я с ней? Связать и отмудохать до кровавых пятен? Такого я еще не позволял женщинам. Но эта вполне может – от таких мыслей меня бросило в пот. Перл умела быть сильной и безжалостной. И с нее вполне могло статься отделать меня до полусмерти.
– Что ты хочешь, Пуговица?
Я старался говорить спокойно, хотя мой х*й готов был вырваться из штанов.
– Большего.
Большего? Чего? Боли? Больше истязаний?
– Чего «большего»?
– Хочу, чтобы ты пригласил меня в театр или ресторан.
Мое любопытство мгновенно угасло. Сначала я даже не поверил своим ушам. Наверное, я слишком замечтался и не понял, чего она хочет.
– Чего?..
– И я дам за это две пуговицы.
Нет, я правильно ее понял.
– Ты что, шутишь?
Она упрямо скрестила руки на груди:
– Нет, не шучу.
Нда, фантазии мои не оправдались.
– Я не собираюсь назначать тебе романтических свиданий, – раздраженно промолвил я. – И ты прекрасно знаешь, что я для тебя никакой не ухажер.
– А я на это и не рассчитываю.
– Ну так и какой разговор?
Она задумчиво побарабанила пальцами по руке.
– Пять.
Это было довольно много. Обычно я давал ей столько, чтобы трахать ее всю ночь, привязанной к изголовью кровати.
– Но ты не обязан делать то, чего тебе не хотелось бы, – сказала она моими же словами. – Но этого хочу я. К тому же чем больше пуговиц я тебе отдам, тем дольше я останусь в твоем доме.
Вот это мне нравилось уже больше. Если я буду удовлетворять ее просьбы, то у нее станет меньше пуговиц. Значит, срок ее заключения продлится, причем неизвестно на сколько. Так что эта идея с романтическим свиданием не так уж и плоха. Но надо бы вытянуть из нее побольше:
– Десять.
– Пять. И это не обсуждается.
Я понимал, что зарядил слишком много. Бичевание, например, стоило двадцать пуговиц, и платить за простой ужин в ресторане десять было чересчур.
– Тогда у меня будет пара вопросов.
 
– Слушаю.
– Какой тебе в этом прок?
Действительно, мы обедали вместе почти ежедневно. А затем я регулярно пялил ее на своей постели. И целовал ее я. К чему тратить на это так много?
– О, очень много проку.
Но какой там может быть прок? А впрочем…
– Ну да. Ты хочешь, чтобы я вывез тебя в город, и тогда у тебя появится возможность сбежать.
«Ну как же я сразу-то не догадался?»
– Так что дудки!
– А я и не собираюсь сбегать.
– Что, серьезно? Я думал, что мы не будем друг друга обманывать.
Перл облокотилась о стол и мрачно взглянула на меня:
– А какого черта мне бежать? У меня нет ни денег, ни документов, чтобы купить билет на самолет. Так что домой я могу попасть, только если ты мне поможешь.
Что ж, с этим не поспоришь…
– Ну, ты можешь обратиться в посольство.
– А откуда мне знать, где оно находится? Тем более меня ищет Боунс, и мне совсем не хочется попасть в его руки. Лучше уж ты, чем этот психопат.
Ее слова звучали правдиво, и мои подозрения рассеялись.
– Но все равно я не понимаю, зачем…
– Ты единственный близкий мне человек, Кроу. И мне нравится общаться с тобой, даже когда мы не трахаемся. Я хочу более душевного отношения. Мне нужно твое внимание. Я хочу почувствовать что-то вроде любви.
Поскольку я имел дело с женщиной, то попытался осознать ее хотелки. Впрочем, ее можно было понять – несколько месяцев она безвылазно сидела в моем доме. Мы почти не разговаривали, только и знали, что трахаться. И ничего более.
– И вообще, причина здесь не важна, – продолжала она. – Я никак не могу понять, почему тебе так нравится бить меня. Отчего твой х*й стоит гораздо крепче после того, как ты отдубасишь меня. Но я даже не спрашиваю тебя об этом, потому что это все равно бесполезно. Я просто так хочу. Возьми мои пуговицы и сделай то, о чем я прошу тебя. Ну, или не делай…
Возразить ей мне было нечего. Перл была абсолютно права. Действительно, причины ее желаний не имели никакого значения. И мне были нужны ее пуговицы.
– Я согласен.
Чем больше пуговиц мне удастся вытянуть из нее, тем лучше.
Возможно, она вообще останется моей навеки.
У дверей Ларс с поклоном спросил меня:
– Что вам приготовить на обед?
– Ничего, – ответил я. – Сегодня я не обедаю дома.
– Неужели?
Вся челядь знала меня, как образцового домоседа, который больше всего ценит одиночество. Я почти всегда обедал дома. Так что удивление Ларса было вполне закономерным.
– Да, Ларс. Сегодня мы с Пуговицей решили прогуляться.
– О, это весьма хорошо! – коротко кивнул мой мажордом.
И он поспешил на кухню, вероятно, для того, чтобы сообщить прислуге о свободном вечере.
Я же поднялся на второй этаж и постучал в дверь ее комнаты.
– Войдите.
В принципе, я мог бы и не стучаться. Я мог бы просто распахнуть дверь – эта женщина была моей собственностью, и можно было не церемониться. Но тогда я рисковал нарваться на весьма холодный прием. Так что я стукнул костяшками пальцев по дверному полотну и вошел.
Перл стояла у окна и смотрела в поля.
Я знал, что ей нравится вид, поэтому окно почти не закрывалось. Я сознательно пренебрегал правилами безопасности и не требовал держать ставни закрытыми – Перл просто послала бы меня к черту.
– Не желаешь ли пообедать со мной сегодня?
Она обернулась с нескрываемым интересом:
– Разумеется.
Надо было выразиться лучше. Например: «Нет ли желания отобедать со мною на лоне тосканской природы? А после мы могли бы отправиться на винную дегустацию…»
В глазах Перл вспыхнул неподдельный интерес. Она отлепилась от окна и внимательно посмотрела мне в глаза. До сих пор я еще не видел у нее такого энтузиазма. Никогда еще она не одаривала меня таким лучистым взглядом. Все, что мне доставалось, – либо презрение, либо похотливый блеск ее зрачков. Один только раз она смотрела на меня по-человечески – когда я рассказывал ей о своей трагедии.