Восходящая Аврора (СИ)

— Ну, ладно, — чуть хлопает по столу Ферик. — Посмеялись и будет, теперь перейдём к нашим баранам.
— Вот узбеки, — прищурившись, качает головой Уголёк. — Все вопросы через баранов решают. Ну, ладно, к баранам, так к баранам. Короче, вот какое дело, Бро. Я хочу такое же казино, как у вас в Питере открыть. У нас там есть точки, но надо, как у вас, вот так, чтобы с шиком и чтоб перед иностранцами стыдно не было. Понимаешь? Давай, забабшим охеренную игровую площадку для взрослых. Девок ещё запустим. Что скажешь?
— Пока не понимаю, чего именно ты хочешь, — спокойно говорю я. — Что у тебя на уме? Хочешь меня нанять или предложить долю? Но название я уже придумал. «Неаполь».
— Ладно, давай без подъ**ов. Название дело последнее. Я вам с Фериком долю предлагаю.
— Нас трое, ты в курсе, да? — уточняю я.
— Ты про Цвета что ли? В курсе, в курсе. Он, правда, разошёлся не на шутку, воров истребляет.
— Омерта, тебе ли не знать? Он не воров истребляет а вырезает смердящую гниль. Как хирург. Ему спасибо сказать надо, между прочим.
— Да мне пох. Пусть ему Брежнев «спасибо» скажет или Щёлоков. Так что казино? У меня отличное место есть на примете, «Океан». Это ресторан на барже. Там, правда, фраерок один мельтешит, но мы ему рога поотшибаем.
— Ну, место должно быть надёжным, крыша нужна железная. А если будут споры, значит лишнее внимание со стороны властей.
— Нормально всё будет, — говорит он так, будто я задеваю его лично. — Я зарешаю, говорю же. У меня в Питере всё схвачено, сынок. Не кипешуй. Я Ферику уже рассказал что к чему. Так что вы посовещайтесь тут, покумекайте. Но жалеть никто не будет. Обещаю. У нас фирмачи потоком идут, а тут такая экзотика, подпольное казино. В натуре, рагацци. И место ох**нное.
Он жестикулирует сдержанно, но по-итальянски. Забавно.
— Чё ты лыбу давишь? Я что-то смешное говорю?
— Слушай, дон Вито, хорош подвох выискивать, — не выдерживаю я. — Зачем ты в бутылку-то лезешь всё время? Я просто хочу быть дружелюбным, вот и улыбаюсь. Это дружелюбие, фрателло.
— Я тебе баба что ли, впечатление производить?
— Ладно, всё. Забей.
— Ладно значит ладно. Короче, приедете в Питер, я всё покажу, устрою вам такой приём, Юлий Цезарь позавидует. Лучшие биксы, ласточки, девочки девяносто шестой пробы, всё для вас. Увидите, как Уголёк дружбанов принимает. Ну чё? Всё? Тогда жду ваших решений.
Он залпом допивает свой коньяк и идёт к рулетке.
— Что-то дёрганый он какой-то, нет? — спрашиваю я Ферика.
— Почему нет? Дёрганый конечно. Но я его давно знаю. Парень он толковый, дерзкий и привыкший добиваться своего. Качества хорошие.
— С дерзостью рисков больше, сами понимаете. Зачем нам скандалы? А вокруг этого шутника, наверняка вечный кипеш. Зачем он карандаш с собой носит.
— Это его оружие. Говорят он урку какого-то карандашом убил, не то в глаз, не то в ухо загнал. Не знаю, правда или нет. Зато знаю, что он корешей не продавал, и вообще не подводил. Что скажет, то и сделает. А ты в Ленинград давно уже хочешь наведаться. Да тебя и приглашал там кто-то уже.
— Я много куда хочу, — пожимаю я плечами. — В Свердловск или в Ташкент вот, например. Да только Фархад Шарафович не зовёт почему-то. Езжай, говорит, лучше в Питер.
— Зову-зову, как не зову? Зачем так говоришь? Сам знаешь, там кое-какие проблемы были, но теперь можно и туда. Не знаю только, зачем нам казино в Ташкенте…
— Казино — это не единственное, что можно делать, — пожимаю я плечами. — Джемала-то вы впустили, в конце концов.
— Впустил, — качает он головой. — Это Айгюль впустила, а не я… Эх, ладно, расскажи лучше, как в Геленджике всё прошло, а то подробностей я так и не знаю.
— Да, чего рассказывать. Как по маслу. Чик-чик, и мальчик.
— Ну-ну, давай, не увиливай, — хмурится он.
Я рассказываю, а он слушает и кивает.
— А когда Цвет приедет? — спрашивает Ферик, когда я заканчиваю.
— Не знаю… По поводу Питера… Давайте съездим, конечно, но вы объясните своему другу, что это ещё не означает «да». Приедем, осмотримся, примем решение. Тут вопрос с прикрытием, понимаете? Нужно, чтобы и менты и чекисты свои были. Это же не так, что замминистра позвонит и скажет, ты типа не трогай там казино, оно моё.
 
— Да зачем ты мне это говоришь, Егор? Я всё это очень хорошо понимаю.
— Тем более там обстановка в криминальном смысле не самая благоприятная. Спортсмены, блатные, коммерсы. Этот замес как-то урегулировать надо. То есть дело-то большое, с кондачка не решается.
— Ну, подумаем, значит, хорошенько.
— Давайте подумаем…
Я прощаюсь с Фериком и собираюсь на встречу с Де Ниро.
Ах, если б знали вы, что за деликатесы
Мне подавали в «Метрополе» две принцессы…
До «Метрополя» два шага пешком, но надо ехать — жизнь подчинена строгим правилам. Я направляюсь к двери и сталкиваюсь… быть этого не может, с Поварёнком. Он заходит, как ни в чём не бывало и тут же останавливается, увидев меня.
— Брагин, — качает он головой. — А я по твою душу.
— Ты подумай, — усмехаюсь я. — Встреча за встречей. Не казино, а кабачок «Тринадцать стульев». Как вы сюда пробрались, Пётр Николаевич? Я же велел вас не пускать. А-а-а… понятно, служебное удостоверение показали, да? Ну ладно, развлекитесь, что вам остаётся. Может, хоть деньжат подзаработаете.
— Напрасно ёрничаешь, — кусает он губу. — Разговор есть. Мы ведь с тобой ещё не закончили.
— Да что вы говорите… — всплёскиваю я руками. — Не закончили, значит? Но я-то с вами закончил. Ну, то есть, нахожусь ещё в процессе заканчивания, составляю ходатайство о вашем переводе в территориальное управление. Хотите под началом Михал Михалыча Радько послужить? Хотя лично я, будь моя воля, конечно, распорядился бы об отделении вашей головы от тела. Для надёжности.
Я его троллю, разумеется, и он это понимает, но терпит. Никаких ходатайств я писать не уполномочен, но знаю, что Злобин продавливает его перевод в какую-то дыру. Суслов-то нашему Поварёнку едва ли теперь будет помогать.
— Вот скоро заговорит ваш агент, — подмигиваю я, — и придётся вам за всё ответить, включая убийства ветеранов-афганцев.
— Не молоти ерунду, Брагин. Отдай мне чемодан, и я отстану, разойдёмся, как в море корабли.
— А брошь не надо? — удивляюсь я. — Только чемодан? Вы же раньше ещё какую-то брошь требовали. Вот вы какой плохой майор, коррумпированный и использующий служебное положение в личных целях. Нет у меня никакого чемодана и я вообще не понимаю, о чём это вы тут говорите.
— Ну, что ты хочешь за него? — срывается он, не в силах держаться выбранной линии.
— Оживите моих ребят и извинитесь. И… слушайте, не ходите вы сюда, пожалуйста. Людей же распугиваете своим видом.
— Брагин! — восклицает он, и мне слышится в его голосе отчаянье. — Ты мне выбора не оставляешь!
— Под поезд что ли броситься решили? Подумайте хорошенько, тело так изуродует, что просто в фарш превратитесь. Так что не торопитесь, выбор всегда есть. Ну ладно, я пошёл, меня ждут, вообще-то.
Я действительно уже опаздываю.
— Чего так долго? — спрашивает Злобин.
— Да Кухарь припёрся, не как не мог от него отделаться, — отвечаю я.
— Чего хотел? Чемодан что ли?
— Вы прямо мысли читаете, — усмехаюсь я. — Да, выхода, говорит мне не оставляешь.
— Смотри какой, — качает головой Злобин. — Его бы энергию, да в мирных целях использовать. Я тут пытаюсь на его место Радько твоего протащить, но об этом рано пока… Не спрашивай, пока ничего не скажу. Давай рассказывай лучше, как дела.
Я рассказываю о разборках в Геленджике. Он слушает внимательно, тщательно пережёвывая свой антрекот.
— С Медуновым встретился? — спрашивает он, когда я заканчиваю про стрельбу.
— Угу, — киваю я, запихивая в рот кусок остывшего мяса.
— Ну, и как он отреагировал?
— Призадумался, мне кажется, — жую я. — Но…
— Чего?