Прости (СИ)

— Кирюш, — произнесла одними губами, — бери лыжи… Мы опоздаем.
Но брат на просьбу не отреагировал. На том конце провода незнакомый мужской голос едва поздоровавшись, официально поинтересовался:
— Елисеев Кирилл Евгеньевич?
Не дожидаясь ответа, человек представился. Услышав, регалии собеседника, Кирилл опустился на банкетку.
Внезапно нахлынувшая тоска, железной хваткой сдавила горло, под рёбрами возникло ощущение пустоты, в желудке запекло, будто там заворочалась металлическая окалина.
— Кем вам приходились Евгений Игоревич Елисеев и Вера Олеговна Елисеева? — продолжил допрос парня невидимый собеседник.
— Родители, — на автомате пробормотал молодой человек и спохватился, уловив суть только что услышанного. Подсознание не просто закричало, оно завопило от понимания, что случилось самое страшное из возможного.
— Подождите! Что значит «приходились»? — не сдавался он, наивно и по-детски надеясь, что ослышался и ошибся с предположением.
— Ориентировочно, около часа назад, они попали в ДТП…
— Живы?
Кирилл, не сдержавшись, перебил говорившего. Церемониальное расшаркивание, игра в слова нужны были для того, кто слаб духом, но ему, будущему медику они ни к чему. Знал, что таблетки от душевной боли не существует: всё, что сейчас говорят — словесный мусор: формальное сочувствие чужого человека не принесёт облегчения ни ему, ни сестре.
— Нет…
Мужчина ещё что-то говорил, сухо излагая известные ему факты произошедшего, а Кирилл неотрывно смотрел на белую как мел сестру, замершую у порога. По обрывкам фраз она тоже всё поняла.
— Хорошо, — ответил он, когда собеседник замолчал. — Мы будем…
А едва завершив беседу, не стесняясь, расплакался. Эллада, опустившись перед братом на колени, бережно обхватила трясущиеся от рыданий плечи. Наверное, в первый раз в жизни девушка, нежная и ранимая, повела себя как старшая сестра.
Двойняшки. С самого рождения они всё делили пополам. У них вообще никогда не было секретов друг от друга: они едины — одно сердце на двоих. Вот и сейчас общее горе, нереально огромное, они разделили поровну, делая не таким неподъёмным для каждого в отдельности.
А дальше всё словно во сне. Ни Кирилл, ни Эллада позже не могли в деталях вспомнить следующую неделю.
Спустя время, в университет брат и сестра вернулись другими: резко повзрослевшими, молчаливыми, ещё больше сблизившимися из-за произошедшего.
Постепенно всё наладилась, они научились жить с этой болью. При вступлении в наследство Кирилл и бабушка, Ульяна Ивановна, отказались от доли в пользу Эллады. Надо сказать, что, кроме квартиры, да теперь уже только числящейся по документам машины, от родителей осталась приличная сумма, позволяющая им во время учебы не задумываться о средствах к существованию.
Однако молодые люди решили по-своему. Эллада устроилась на четверть ставки в организацию, защищающую права граждан, пострадавших от неправомерных действий персонала медицинских организаций. Кирилл отправился работать в обычную городскую больницу рядовым медбратом. И пусть они трудились по возможности, ведь главным оставалась учёба, но всё это психологически приближало к исполнению мечты родителей — дети нашли себя в деятельности, связанной с медициной.
Недалеко взревел мотоцикл. Звук работающего мотора, вернул молодого человека к действительности. Практически сразу глаза ослепил сноп света фар. На площадку перед подъездом выскочил байк, резко затормозивший прямо перед крыльцом. Последний рык и металлический монстр заглох.
Кирилл непроизвольно тряхнул головой, окончательно сбрасывая с себя страшные воспоминания и возвращаясь в реальность.
Шорох и возня возле железного коня, и буквально через пару-тройку минуту, знакомый голос удивлённо поинтересовался:
— Привет! А что ты здесь делаешь?
  
Глава 5
 
Всю неделю, с момента знакомства с новым любимчиком дяди, Лера была сама не своя. Парень симпатичный, но оказался нерешительным, что не вязалось c внешними данными. Такие недотёпы девушку никогда не привлекали. Да пусть он хоть принцем заморским будет — плевать. Ей нравились другие, со стержнем: смелые, отчаянные, даже немного наглые, такие как Гриша.
 
Но договориться с собой не получалось и мысли о новом знакомом никак не выходили из головы.
«Чёрт! Как же ты достал, последняя дядина игрушка-Кирюшка, — чертыхалась она. — Засел в голове, словно приставучий репейник! Что в тебе особенного? У меня, от думок о тебе, уже мозоль в мозгах образовалась!» — ворчала девушка.
— Эй, булочка! — вывел её из задумчивости Григорий. — Где ты витаешь? — молодой человек ткнул пальцем в бок идущую рядом с ним невесту.
Резко развернувшись, Лера, со всей силы стукнула парня кулаком в живот, прямо в солнечное сплетение. Корсаков, картинно гримасничая рухнул на колени, прямо ей под ноги.
— Я миллион раз просила не называть меня «булочкой», — зашипела она, гневно нависая над Григорием.
Валерия злилась. Её безумно раздражало глупое прозвище, данное другом практически сразу же, как впервые приняла незатейливые знаки внимания. Имя, придуманное острым на язык парнем, ей не нравилось. Лишние килограммы, презентованные матушкой-природой вкупе с генетикой, жутко бесили и без подколок. Пусть избыточного веса было немного, и для основной массы людей вовсе незаметно, но у Леры по этому поводу имелся «бзик».
Все её подруги выглядели анорексичными: высокие белокожие блондинки с проступающими косточками и венами, с размером груди и пятой точкой, недалеко ушедшими от «нуля». На их фоне Валерия, среднего росточка с гладкой, смуглой кожей, большой грудью и упругой попкой, казалась самой себе неотёсанным поленом, гадким утёнком на фоне великолепных лебедей. Это заставляло неуступчивую характером девчонку вести себя ещё более вызывающе, предотвращая тем самым возможные со стороны окружающих насмешки.
А что касается внимания молодых людей, так с этим Лера проблем не знала. В любой компании, самой малочисленной на противоположный пол, на долю девушки непременно находился свой «прынц». Было в ней что-то, что специалисты, сведущие в области отношений между мужчиной и женщиной, называли манкостью[2]. Парни липли к девушке, как…
Да неважно!
Но, каким бы красавчиком ни был молодой человек, проявляющий интерес, сколько внимания бы не уделял, Валерия эти ухаживания серьёзно не рассматривала и далеко идущие планы не строила. Сердце красотки молчало, без тени сомнения отвергая одного претендента за другим. Вокруг создавались парочки: они по сто раз сходились и расходились, а Лера всё ещё была одна. И только в какой-то момент Гриша, весельчак и хохмач, стал единственным, кто чудом задержался возле неё в качестве молодого человека.
Вскоре Валерия поняла, что ей приятно проводить время с этим парнем. Спустя пару недель тот, с присущей ему самоуверенностью, трансформировался из ухажёра в жениха.
Корсаков знал, что невеста терпеть не может, когда он называет её этим шутливым прозвищем, но ничего поделать с собой не мог. Оно безумно ей шло: мягкая, тёплая и гладкая кожа с золотым оттенком напоминала корочку от аппетитной хрустящей булки, какие в детстве в печке пекла бабушка. И потом, ему нравилось, как Лера сердится: аккуратные бровки мгновенно превращались в домики, глаза цвета серо-голубых сапфиров сверкали так, будто из них вот-вот вырвется снежный смерч и заморозит его, идеальный носик морщился, как у обозлённого хищника, а нижняя губа, наоборот, расслаблялась. Доведя девушку до «белого каления», он любовался особенной красотой и бьющей через край энергией. Самое смешное, что парню и в голову не приходило, что реакция Валерии связана с тайным комплексом по поводу лишних килограммов. Гриша их попросту не замечал.
— Ты меня убила, — продолжая кочевряжиться, прошептал он и уткнулся лбом в живот невесты, не забыв при этом обхватить округлые ягодицы девушки в кольцо рук. — Как ты могла так поступить со мной? — трагически-дурашливо стонал он.