Королева (СИ)
Зараза 3: Королева
Глава 1
«Убееееей…»
«Андрюша, вставай! Все лето проспишь, я оладушки приготовила и какао уже остывает…»
«Космос, прием! Эвакуация накрылась, засядем в ЖД музее пока. Прием? Слышишь? Да, блять…Не слышит он уже ни хера, а если и слышит, то не понимает…»
«Рваааать, уууубиииваааать…»
«А снится нам трава, трава у дома, зеленая, зеленая трава…»
«Дрон, погнали на речку, там городские наших бьют, надо вписаться…»
«Гооолооод…»
«Андре, эксперименты Альберта ужасны, но это прорыв. Здоровый человек мутирует, но в зараженном мутирует уже сам паразит, блокируется и не может развиваться. Я знаю, ты еще меня слышишь, сделай укол…»
«Что русский, не сыграла твоя ставка? Думал, флеш рояль соберешь, но не та карта выпала, ха-ха-ха…»
«Братик, братик! Ну ты чего удумал, а? Ты же меня знаешь, я без тебя не уеду. Что я родителям скажу…»
«А! Гагарин! Опять в больничку? Ты ранения притягиваешь что ли…»
«Кофмоф, профыпайфя, фопа ты ленифая…»
Бред, галлюцинации, воспоминания и страх.
Размытыми, будто в туманном сне, мелькали силуэты и ситуации. Что-то, например, как я провожу лето у бабушки, и она готовит на завтрак оладушки и какао, я видел со стороны. Видел себя, бабушку, чувствовал вкус того самого какао. А еще мягкие, чуть обуглившиеся по краям, тонкие лепестки жареной картошки — попытки самостоятельно сделать внуку чипсы, чтобы я не ел всякую химозную дрянь. А я не хотел вставать, отворачивался от бабушки, пряча фингал под глазом, потому что вечером нам с парнями здорово досталось от городских.
Меня мутило. Укачивало от других образов в виде летающих надо много говорящих голов. Дуглас хохотал, сестра с Астрид чуть не плакали, а Леха с Вадиком будто хоронили меня. Хотя почему будто?
Я барахтался в этом киселе образов, то выплывая на поверхность, то уходя на глубину. Каждый раз, когда всплывал видел расплывчатые лица аборигенов, с забитыми татуировками лицами, слышал заунывное пение на каком-то из местных наречий.
Когда тонул, просыпалась злость. Ярость и раздражение, я принюхивался и чувствовал запах потных и немытых тел, но таких живых. Почему-то меня это бесило. Хотелось дотянуться, схватить за горло, притянуть к себе и впиться зубами или хотя бы просто свернуть шею. Лишь бы они заткнулись, лишь бы прекратили обкуривать меня едким вонючим дымом и петь свои песни.
Но тело не слушалось. Я не чувствовал рук и ног, только ноющую боль, будто кости заживают после перелома. А еще все чесалось. Резко и жгуче, и невозможность почесаться, расчесать все до кровавых пузырей, бесила еще больше.
Я не знаю, сколько это продолжалось. В какие-то моменты я понимал, хоть и не сразу, что меня кормят. Не свежим мясом, как иногда хотелось, но какой-то жидкой теплой похлебкой. Чувствовал, что со мной что-то делают. Что-то странное и не очень хорошее, но боли я не чувствовал, пробовал рычать, скалиться, ругался на всех известных мне языках. Не производил никакого эффекта и без сил уплывал на глубину. Так что даже не понимал во сне это или наяву все происходит.
А когда проснулся, то первое, что испытал — это был страх. Так страшно мне было только два раза. Первый раз еще в школе, когда парни предложили пыхнуть клеем «Моментом» в девятом классе. А второй раз уже во взрослом возрасте на приеме у нестандартного врача, когда лечил первое ранение и пред приемом решил «перезагрузить» меня. То есть попросту придушил, вызвав кислородное голодание с потерей сознания.
Тут не важно, как я отключался. Важно то, как возвращался. Оба раза было четкое, даже резкое, осознание, что вся моя прошлая жизнь была сном. А теперь проснулся я настоящий, который вообще понятие не имеет кто он такой. Потеря себя, потеря контроля, дезориентация в пространстве и времени — мой самый нелюбимый панический коктейль.
И вот сейчас, в момент прояснения сознания, я словил этот страх. А потом и паническую атаку, осознав, что тело меня не слушается. Я лежу в какой-то пещере, освещенной факелом, а перед глазами сморщенное, как изюм, черное лицо с белыми татуировками на лице. Старик кривляется, прикусил губу так, что виден пожелтевший зуб, и тянет руку с какой-то иглой к моему лицу.
Я даже закричать не смог, губы не слушались, промычал только, еле двигая головой, что-то похожее на: «Иннннна…Иннннна…отсюда, черт!».
Но старику на мои потуги было наплевать. Во взгляде только недовольство, он помахал иглой с чем-то белым на конце перед моим носом, будто примериваясь мне в правую щеку и разочарованно вздохнул. Обернулся и крикнул что-то на непонятном мне языке.
К нам подбежали два мужчины и одна девушка. Все местные, все камаджоры. Старик кивнул на меня мужикам, а девушке дал какую-то команду, и она сразу же скрылась в темноте пещеры.
Объяснять мне никто ничего не стал. Старик прокудахтал что-то, а мужики обступили меня с разных сторон. Один прижал мои руки к жесткой лежанке, а второй обхватил мой лоб, крепко зафиксировав голову. Старик удовлетворенно кивнул, высунул кончик языка и, замахнувшись иглой, стал целиться мне в район правого глаза.
Психануть я не успел, хотя руки, ноги и голову можно было и не держать, я их так и не чувствовал. За спиной у старика появилось знакомое лицо — Дедушка Лу.
Хипстерские очки, аккуратно подстриженная седая борода, воротничок рубашки — он настолько неестественно смотрелся в этой земляной яме, что опять засомневался, не очередной ли это кошмар.
— Андрей, мы так рады, что ты, наконец, очнулся, — с теплой улыбкой произнес Дедушка Лу и отодвинул от меня руку старика с иглой, — Потерпи немного и не волнуйся, мы пытаемся защитить тебя от заразы, которая проникла в твое тело.
— Инннаа, иннннааа… — только и смог простонать я.
— Я не Инна и я знаю эту шутку, — Лу засмеялся. — Я понимаю, что у тебя нет повода мне верить, но если бы мы хотели тебе причинить вред, то зачем уже неделю с тобой возимся?
— Неде…?
— Восьмой день, если быть точнее, — Дедушка Лу посмотрел на часы. — Наши самые сильные колдуны пытаются остановить то зло, что сидит в тебе. Потерпи, осталось немного.
И я потерпел. Точнее опять отключился. Игла показалась раскаленной, и если сначала чувство было, будто челюсть от заморозки после зубного оттаивает, то потом так полыхнуло щеку, будто меня сваркой насквозь прожгли.
* * *Через сколько я проснулся понять не смог. Все тот же низкий земляной потолок, чадит факел, в глубине еще несколько. Катакомбы, пещера или яма — не смог подобрать правильное название, но ясно только то, что я под землей.
Я лежу на жестком длинном камне с плетеной подстилкой. По бокам выбивается какой-то красочный орнамент с бахромой. Смог повернуть голову и разглядел в углу каменную тумбу, заставленную всяким мусором. Чашечки, свечи, на всем этом гора каких-то ракушек или орехов — мелкие, грязные камушки. Метрах в пяти от меня кто-то сладко сопел, вроде бы девушка, может даже та самая, что привела Дедушку Лу.
Я прислушался к своему телу. Не умею медитировать и энергию «ци» по телу пускать, или что там колдуны делают, но мысленно запустил сканер. От глаз, моргать я мог, до кончиков пальцев ног и обратно с заходом на руки.
Целый. Все болит, как после хорошего спарринга, но все на месте. Даже пошевелить получилось и поднять голову.
Это капец.
Ну хоть не голый, босиком только.
А вот там, где голый — укушенная рука, от кулака до обтрепанного рукава футболки сплошь была покрыта белым орнаментом татуировки. Узоры прямо светились на покрасневшей коже. Я посмотрел на место укуса, но там был какой-то компресс из земли, мха и листьев. Все пережевано в однородную кашицу и прикрыто марлей.
Медленно поднял руку. Тяжело, будто в ладони зажата гантеля килограммов на тридцать, в суставе что-то щелкунуло, но я все-таки поднес руку к лицу и потрогал щеку. На ощупь тоже какой-то узор, две полоски так точно. Но не похоже на татушку, те гладкие, а здесь будто шрамирование или что-то под кожей. Хотя, может, и просто опухоль. Татуировка у меня есть, набил как-то по пьяни, но вот такой опухоли не помню.