Тайная тетрадь

— Что за глупости тут мне говоришь? Какой ещё кирпич? Если грамм попадёт, вы места себе не найдёте от жгучести моего перца…», — начал хвастать армянин. Я подошёл к его мешку, взял столовую ложку молотого красного перца, положил в рот и проглотил. У армянина и грузина глаза полезли на лоб, стали бегать вокруг меня. Армянин кричал, что я умру, надо в срочном порядке отвезти в больницу. «Заберите, — говорит, — полмешка перца тоже, денег не надо и идите в больницу, этот человек не жилец». Я махнул рукой, говорю, что не умираю от ложки кирпича, и направились мы дальше.
— И что? Не очень жгучий был?
— Какой там не жгучий, внутри всё горело, будто угли проглотил. Когда прошли метров сто, грузин забежал в какой-то дом, принёс большой бокал то ли айрана, то ли кефира, дал мне выпить. Ну я выпил, сел на коня и направился в горы к своей отаре, — закончил дядя Абдурахим.
После этого случая грузины зауважали странного горца, который, не моргнув, глотает красный перец большими ложками, постоянно носит с собой наган и выше всего ставит верность слову и собственную честь.
  
Как отец убил сына
 
— Отец его был добродушный вежливый человек, я знал его, но мой друг из Кабахчоли был более близок с ним. Это рассказывает мой дядя из Цора, который у армянина, торговца, съел полную ложку красного перца и всегда ходил с наганом. Я о нём писал ранее. Он рассказывает историю про одну семью в Цоре от имени того друга, который имел отношение к героям этого повествования.
Вот что он поведал дяде:
— Когда я вошёл через калитку во двор, услышал панический голос хозяйки дома, она просила, умоляла сына, чтобы спустился с дерева. Вижу, он взобрался высоко на ореховое дерево и оттуда в висячем положении разговаривает с матерью:
— Прыгну, если денег не будет…
— Дам, сынок, зачем мне эти деньги, если и тебе не дам? Только спустись, родненький, пожалей маму, я дам… — говорит, чуть не плача, бедная женщина.
— Быстро принеси и положи там, на пенёк, иначе прыгну! — кричит этот с дерева. Мать побежала в дом, каждую секунду оглядываясь назад. Я стоял и молча смотрел на мальчика 14 лет и не знал что сказать. «Почему мать так боится, неужели есть реальная опасность, что он может оттуда прыгнуть? — думаю я про себя. — Судя по глазам ребёнка, он не похож на неадекватного или больного, вряд ли прыгнет». В это время мать прибежала к дереву, положила туда двадцатипятирублёвую купюру (хорошие деньги при советах для мальчика 14 лет) и медленными шагами отдалилась. Мальчик спустился, взял деньги и побежал на улицу. Я почувствовал некое неудобство перед матерью оттого, что увидел эту картину их семейной жизни. Ещё больше растерялся, когда сзади подошёл и поздоровался со мной хозяин дома. Он взял меня за руку и повёл под навес, где был самовар, небольшой накрытый стол, выпивка и закуска. Была неловкая пауза, хозяин перекинулся несколькими общими словами и налил нам по сто грамм чачи. Когда пропустили по несколько, он разговорился:
— Это мой долгожданный ребёнок, почти до этого возраста я не вмешивался в его дела, жена воспитывала, я обеспечивал всем необходимым, ничего ведь не жалко бывает для единственного сына. Для кого будет мой магIишат (хозяйство), если не для него? — говорит отец, как бы оправдываясь. Он был состоятельный мужчина для того времени. Я не знал что сказать и просто промолчал, выпил, поддержал разговор и попрощался с ними, — говорил мой знакомый.
А что было дальше, по словам дяди Абдурахима, он не знает.
— А что было дальше? Тебе не известна их судьба? Ты тоже ведь был знаком с отцом этого мальчика, — говорю я.
— Отца знал, говорю же, что был нормальный мужчина, заслуживающий уважение, о сыне мне мало что известно, по словам цорских аварцев, сын спился и умер. Многие говорят, что его убили деньги отца и баловство. Когда мне рассказали эту историю, как он взобрался на дерево, я сказал отцу, что он может так потерять сына, и дал совет, вернее, рецепт для лечения, он не применил это.
 
— И что вы ему посоветовали?
— Я ему сказал: «Когда он ещё раз поднимется на дерево вымогать деньги, ты возьми пистолет и заставь его прыгнуть оттуда под угрозами. Скажи: если не прыгнешь, застрелю. Пусть прыгнет, будет перелом одной или двух ног, не более…».
Не сделал это, в итоге сын превратился в наркомана, можно сказать, убил собственного сына…
  
Как жена изменяла абреку
 
Воин-предводитель ГIусманил Нурмухаммад из Унцукуля отличался от других воинов не только молодецкой удалью и дерзкими набегами в Кахетию, но и не тем, что грабил больше остальных. Он был превосходным стрелком и наездником, его рука не дрогнула в бою с врагами, но была история, связанная с ним, что повергла в шок всех хиндалальцев. Долго шушукались по дымным саклям Дагестана об этом поступке ГIусманилава, и никто не мог ни спросить у него об этом, ни дать чёткого, вразумительного ответа и объяснения тому, что он сделал.
Дело было вот как.
ГIусманилав с отрядом своим возвращался после очень удачного набега в Кахетию. Потери были незначительные, а добыча — завидной. Было предвечернее время, когда всадники приближались к речке у подножья горы. Большое стадо коров с крутого спуска рвалось на водопой. А перед стадом стояла и отгоняла посохом коров с тропинки женщина средних лет с босыми ногами, в потрёпанном, пожелтевшем от солнца и дождей платье. Лицо её было измождённым, брови с трагическим изломом, будто какая-то давняя беда навсегда изменила её черты. Было невозможно представить, что она может улыбнуться или обрадоваться.
Её муж, аульский пастух, собирал оставшуюся позади часть стада. Заслышав стук копыт и лязг оружия, пастух поднял голову, увидел отряд, рассмотрел предводителя и опустился на землю, будто ноги перестали его держать. ГIусманил Нурмухаммад поравнялся с женщиной, отгонявшей стадо, придержал коня и несколько секунд всматривался в её лицо. Её лицо исказилось как от невыносимой боли, она в растерянности то смотрела на всадника, то отводила глаза. ГIусманилав, развернувшись в седле, подхватил один из хурджунов, развязал, вытащил рулон пёстрой, нарядной и очень дорогой ткани. Цветастая парчовая лента выплеснулась на пыльную тропу, легла волнами, ГIусманилав саблей отсёк половину, сделал женщине рукой знак, мол, это тебе, забери, завязал хурджун и, не оглядываясь, двинулся дальше.
Лошади били копытами по каменистой тропинке вдоль Аварского Койсу, всадники с большой добычей добрались до Унцукуля. Но непонятная встреча не давала людям покоя. «Кто эта женщина?», — спрашивали шёпотом друг у друга молодые воины. И кто-то из старших ответил: «Она была ГIусманилаву женой». Их поверг в шок поступок предводителя ГIуманилова, не должен был он так поступить.
А история там была такая.
Много лет назад ГIусманил Нурмухаммад женился на девушке из уважаемого в Унцукуле рода. Внешне она была очень мила, ходили просить её руки много влюблённых джигитов. Но, когда узнали, что к ней решил свататься ГIусманилав, все отступили, его слава и доблесть взяли верх, да и отец девушки предпочёл уважаемого жениха. ГIусманилав её очень любил, но жизнь его протекала в набегах и походах в Закавказье. Возвращался оттуда с богатой добычей, был безгранично счастлив тем ночам, которые проводил возле возлюбленной. Это было вознаграждением за опасные походы и стычки с врагом. Так воспринимал ГIусманилав жизнь и жену-красавицу. Пошёл он в очередной раз в Кахетию со своим отрядом в поисках добычи и вернулся с очередным успехом.
Была поздняя осенняя ночь, когда ГIусманилав с другом остановились возле аула. Вершины гор казались серебристыми в лунном неверном свете, а в долинах лежал мрак. Всадники спешились, подвели лошадей к роднику и встали рядом, поговорить о своих планах на ближайшее время. Затем друг Нурмухаммада попрощался и, ведя коня на поводу, зашагал в нижнюю часть аула.
А Нурмухаммад направился к себе, к любимой жене, на которой женился прошлым летом. Лишь цокот подков коня Нурмухаммада нарушал полуночную тишину спящего аула. Когда он повернул в сторону отцовского дома, то заметил внизу, у годекана, два мужских силуэта. Слышны были отдельные слова из их беседы. Нурмухаммад остановился. В ночной тишине отчётливо прозвучало его имя: ГIусманил Нурмухаммад.