Капкан (ЛП)

Она, должно быть, собирается принять душ. Обычно я предпочитаю подождать, пока соседи уснут, чтобы уйти, но у меня нет времени. Я делаю длинные, осторожные боковые шаги по углублению в стене. Благодаря постепенным, мягким движениям моей груди и ног по внутренним стенам, вероятность того, что она что-нибудь услышит, нулевая, особенно при включенном душе.
Как только я протискиваюсь в узкое пространство и вылезаю из люка в полу, я провожу руками по своей одежде, стряхивая пыль. Затем выхожу через заднюю дверь. Она никогда этого не слышит.
Я расслабляюсь за рулем своей машины. Бледная луна освещает ярко-голубое небо, и я киваю головой туристам на тротуаре: пьяным, спокойным, совершенно ничего не подозревающим. Несколько полицейских бродят рядом с ними, дольше, чем обычно, особенно в течение дня, однако гражданские кажутся бесстрашными.
Такие ужасные убийства, подобные тем, которым подверглись жертвы убийцы из Ки-Уэста, не помешает им насладиться послеобеденным отдыхом. Они цепляются за веру в то, что с ними этого никогда не случится.
Женщина в красном кружевном трико и тонком свитере скачет вприпрыжку перед одним из баров Spring Breaker, ее бедра покрыты зимними мурашками. Мой мысли возвращаются к Ремеди.
Кружевные татуировки на ее груди, спускающиеся между ног, словно она никогда больше не сможет по-настоящему обнажиться. То, как она ответила на телефонный звонок из своего агентства, было забавно. Так официально и вежливо, как будто она полностью заслуживает доверия, и не является девианткой, которая срывает зубчатые зажимы со своих сосков, чтобы кончить.
Нет.
Для всех остальных она Ремеди, ангел, готовый устроиться на работу к человеку, который ударил ее лучшую подругу. Она делает это, чтобы защитить от него свою подругу и весь остальной мир.
Аплодисменты. Это, друзья мои, Ремеди Бассет.
В магазине Mike's Home Supply — это ближайший магазине бытовой техники в этом районе — кассир склоняет голову, втягивая её в плечи, как собака, которую слишком много раз пинали. Однако, он не такой наивный, каким кажется. Я щелкаю зубами, давая ему понять, что я его вижу. Владелец выходит из подсобки.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он. — Ты все еще работаешь?
— Мне не хватает этой длины. Есть еще?
— Двадцать три на девяносто три?
То самое. Я киваю.
— Цена та же, что и вчера?
— Я отправлю авансом.
На мгновение я отвлекаюсь, все время держа себя в поле зрения кассира. Хочу отрезать ему пальцы, просто чтобы увидеть выражение его лица, когда он поймет, что все его подозрения на мой счет верны. Но если я убью его, то не смогу видеть, как он корчится.
Владелец бросает стеклопластиковую доску на прилавок, и я лениво подхожу к кассе.
— Сегодня опять, Кэш? — спрашивает кассир.
Я выкладываю нужную сумму на прилавок, не отрывая взгляда от кассира. Он всегда насторожен, когда дело касается нашего взаимодействия. Выпрашивал карточку для хранения в картотеке. Спрашивал мое имя на случай, если им понадобится связаться со мной по поводу новой партии товара.
"Кэш" вполне достаточно. Я знаю свое место, и нет никаких причин тратить время на бессмысленные взаимодействия.
Но мой член дергается. Мне нравится знать, что он боится меня. Я наклоняю голову в сторону кассы. Я ему не нравлюсь с тех пор, как я помог прикрыть его задницу за кражу из магазина.
— Не волнуйся, малыш. — говорю я. — Ты застрял со мной на какое-то время. По крайней мере, до тех пор, пока я не закончу эти проекты.
— Кажется, вы говорили, что скоро переезжаете?
Ах, значит, он помнит.
— Когда-нибудь.
По правде говоря, мне насрать на воровство. Впервые я украл мясо для ланча из продуктового магазина, когда мне было девять лет. Но мне нравится иметь власть над кем-то. Если вы загоняете человека в угол, то он сделает все, что вы скажете.
А Ремеди любит, когда все грязно. Что заставит ее, наконец, приползти ко мне, умоляя о сладком освобождении, которое я могу ей дать?
Я подмигиваю кассиру, затем беру стеклопластиковую доску.
 
— Береги себя.
Снаружи, морской воздух обдувает мои щеки, соленый, слегка рыбный запах витает в холодной влажности. Я делаю глубокий вдох. Мне всегда нравится проводить здесь зиму. С начала шестидесятых до середины семидесятых.
Легкий, постоянный ветерок. Чистое небо. И достаточно многочисленное население, чтобы меня развлекать. Туристы. Местные жители. Богатые ублюдки, которые посещают свои третьи дома на зиму. У них у всех здесь есть свое место. И обычно я держу себя в узде, убивая только от одного до трех за сезон. Но на этот раз зуд усиливается, как и моя жажда в Ремеди. Скоро мне придется сделать это снова. И это будет мой пятый в этом году.
Я решаю пройтись пешком, оставив свой грузовик на улице. Я могу попросить кого-нибудь забрать его позже.
Мимо проходит случайный пешеход, и мы обмениваемся кивками. Мэр призвал людей оставаться дома после наступления темноты, но, похоже, никто не думает, что что-то может случиться с ними. И зачем им это? Вряд ли они встретят убийцу на улице. Мне это нравится.
Одетый в джинсы и рубашку на пуговицах с длинными рукавами, я выгляжу неприметным. Шок на их лицах всегда забавляет меня, когда они понимают, насколько сильно они ошибались.
Я нахожу дорогу к поместью, прямо с Куин-стрит. Шесть спален, четыре ванные комнаты, два кабинета. Темно-синие жалюзи на белоснежном фасаде. Участок окружен достаточным количеством деревьев, чтобы создать естественный барьер уединения за белым забором.
Поместье Уинстонов. Мой дом.
Черная кошка подкрадывается ко мне сбоку. Ее мех спутался, в прядях запутались веточки, но она мурлычет у моих лодыжек, ей на это наплевать. Она смотрит на поместье вместе со мной.
— У тебя есть дом? — спрашиваю я.
Она мурлычет, и когда я глажу ее по шее, я проверяю, нет ли ошейника, но ее шея обнажена. Мои мысли переключаются на грязное видео, которое смотрела Ремеди.
«Веревка на шее порно актрисы».
Образ Ремеди, растянувшейся на этом скрипучем, компьютерном стуле, заполняет мой разум.
Эти светло-коричневые соски, стянутые зажимами, ее стон облегчения, когда она срывает их, крошечные, покрасневшие камешки.
Я должен скоро переехать. Убираться к черту и держаться подальше от правоохранительных органов.
Но что, если я останусь?
Если я обвиню Ремеди в своих преступлениях, возможно, убив всех, кого она любит, чтобы доказать, что это она во всем виновата, это будет что-то новенькое. Способ скоротать время. Это более серьезная проблема, чем просто переезд.
Идея заманчивая. Тогда, я пока не могу убить ее. Но это того стоит.
Кошка мурлычет у моей ноги, вокруг ее глаз, носа и рта белые пятна, похожие на перевернутое изображение скелета. Кости. Любимый пароль Ремеди. Эти костлявые татуировки на ее спине заполняют мой разум.
Татуировки — это способ контролировать свое тело, предъявить право собственности на предоставленный вам чистый холст. Но это больше не её кожа. Я разрежу ее, оставив свои шрамы, и мой нож не будет таким безобидным, как тату-пистолет.
Я указываю в сторону дома.
— Пойдем домой. — говорю я, и мы с черным котом исчезаем.
  
ГЛАВА 2
 
Ремеди
— Все готово. — мужской голос, крепкий, как хорошо выдержанный виски, пугает меня.
Я быстро встаю и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но успеваю увидеть лишь его отражение в зеркале.
Рубашка застегнута на все пуговицы, солнечный свет падает на его лицо, отбрасывая рябь теней на его глаза, глазницы темные и похожи на пещеры.
— Я думала, вы закончили в прошлый вторник? — кричу я, выбегая в коридор, но он уже ушел.
Обслуживающий персонал просто ужасен в том, как они н самом деле уведомляют нас. Можно подумать, что проживание в таком месте, как Ки-Уэст, с большим наплывом туристов гарантирует надлежащее техническое обслуживание. Но когда дело доходит до местных жильцов, тех из нас, кто круглый год живет в старых зданиях, противоположное утверждение верное.