Три мушкетера. Д'Артаньян

Хромой тоже узнал молодого человека и в замешательстве отступил. Увидев гасконца, которого он самолично похоронил после схватки, хозяин решил, что столкнулся с оборотнем. И сейчас не имел оснований думать иначе. Три всадника двинулись на него. Деревянная нога поскользнулась, и хозяин уселся на землю посреди двора, умоляюще протянув к ним руки.
– Я ничего не сделал! Ничего! Ничего! – кричал он. – Женщина… она дала мне луидор [8], чтобы я всех похоронил. Я и похоронил, вы сами знаете!
– Покажи, где! Живо!
Оказалось, на лужайке в леске, неподалеку от опушки. Было заметно, что землю недавно копали. Хозяин снова принялся ее рыть, не переставая жалобно причитать:
– Клянусь, я их никогда в глаза не видел, я…
– Копай и молчи! – оборвал его д’Артаньян.
Хозяин, потея больше от страха, чем от усилий, заработал лопатой быстрее. Наконец показался первый покойник, за ним второй…
Лица уже тронуло разложение. Арамис, Портос и д’Артаньян, закрыв носы платками, начали осматривать трупы. Тяжкая обязанность, но как иначе отыскать след? Другой возможности спасти Атоса нет.
К сожалению, удача им не улыбнулась.
– Мы никогда не узнаем, кто были эти люди! – воскликнул расстроенный д’Артаньян, не найдя на покойниках ни записки, ни письма, ни документа.
Арамис, обшаривая «своего» почившего, обнаружил, что у того отрублен мизинец. Причем совсем недавно. Мушкетер с угрозой повернулся к хозяину постоялого двора.
– Этот господин носил печатку? – спросил он.
– У кого-то из них точно был перстень с печаткой, – вспомнил д’Артаньян. – Я заметил его, когда этот человек махнул рукой и потребовал, чтобы я ехал своей дорогой. Я загляделся на особу, которую он сопровождал.
При этих словах хозяин припустился, как мог, через лесок, припадая на деревянную ногу. Д’Артаньян был готов кинуться вслед, однако Портос остановил его, указав на Арамиса. Тот достал мушкет из седельной сумки, приложил к плечу, прицелился…
Пуля попала в деревянный протез, и тот раскололся на мелкие щепки. Калека грузно осел на землю, усеянную опавшими листьями. Д’Артаньян присвистнул от восхищения.
– Я целился в другую ногу, – сказал стрелок с притворной скромностью.
Мушкетеры мигом догнали хромого, и Арамис, взяв хозяина за ворот, поставил его на единственную ногу.
– У меня к вам небольшой разговор, – сообщил он с пугающим спокойствием.
Вернувшись на постоялый двор, Арамис втащил беглеца в дом, а д’Артаньян и Портос встали на караул снаружи. И вот хозяин уже лежит, как мешок, на каменном полу на кухне, получая от мушкетера увесистые оплеухи. Скулит от страха, но отвечать не хочет. Арамис распрямляется со зловещей улыбкой и говорит ласково, даже слишком:
– Я знаю, перстень у тебя. Скажи, где. Мне надо знать, кто был этот человек. Тихо, не шевелись. И ты мне сейчас все скажешь. Лучше по‐хорошему.
Арамис расстегнул колет и вытащил кинжал с острым тонким лезвием. Хозяин заверещал от ужаса. Однако мушкетер отвернулся и снял со стены распятие. Не спеша, он стал обстругивать одну сторону перекладины креста. В ужасе от творящегося святотатства хозяин спросил дрожащим голосом:
– Что… Что это вы делаете?
– Предпочитаю не пачкать клинки, – отозвался Арамис.
– Вы попадете в ад, – прокудахтал хозяин и принялся громко читать «Богородицу», пытаясь при этом доползти до окна.
Обстругав крест, мушкетер подошел к хозяину и склонился над ним.
– Ты боишься Господа? – прошептал Арамис ему на ухо. – Если бы Господь в небесах не желал того, что я делаю, он бы уже испепелил меня молнией. Но взгляни, какое ясное сегодня небо!
Хозяин перестал читать «Богородицу» и взмолился:
– Смилуйтесь!
Арамис поцеловал распятие и…
Даже во дворе был слышен отчаянный крик. Д’Артаньян, расхаживавший из стороны в сторону, вздрогнув, остановился.
– Ненавижу пытки, – сказал он.
Портос пожал плечами.
– А кто любит? Потому и начинают говорить.
 
И снова вопль, еще более пронзительный.
– Что он там с ним делает? – встрепенулся гасконец.
– Вразумляет, – спокойно ответил Портос.
– Как это?
– Беседою. У Арамиса слова жалят не хуже кинжала. А вот и он.
Дверь дома распахнулась, на пороге появился Арамис. Он подошел к друзьям и раскрыл ладонь – на ней лежали три перстня-печатки.
– Три печатки. Болван не может вспомнить, какая чья. Три серебряных шлема с золотом, – Арамис указал на одно кольцо. – Семейство Бриссак д’Аржис. Лев в короне и три розы – семейство Дардель де Люсинэ. Орел и два скрещенных клинка – семейство Де Валькур…
Д’Артаньян стоял, раскрыв рот, пораженный такой ученостью. Арамис задумчиво смотрел на перстни в своей ладони.
– Мы в трех шагах от разгадки. Скоро поймем, кто из них был «наш человек», если мне будет позволено так выразиться.
– И узнаем, кто эта женщина, которую он сопровождал, – прибавил юный гасконец.
Арамис вручил друзьям по перстню.
– Возвращаемся в Париж. Завтра постучимся в двери к этим семействам и с Божьей помощью спасем голову Атоса.
  
Глава VIII
 
На следующее утро Арамис и Портос отправились задавать вопросы Бриссакам и Дарделям, а д’Артаньян старался всеми силами не заплутать на парижских улицах. Наконец он добрался до цели – перед ним особняк из светлого камня с гербом на фронтоне [9]: орел над двумя скрещенными клинками словно объявлял, кому этот дом принадлежит. Д’Артаньян спрыгнул с лошади и направился к воротам, сжимая в правой руке перстень-печатку. Во дворе пустынно. Он позвал слугу, никто не откликнулся. Гасконец готов был уже уехать, как вдруг заметил, что занавеска на одном из окон второго этажа шевельнулась. Его увидели. Через несколько минут дверь открылась, и к нему подошел лакей в ливрее.
– Я хотел бы увидеться с вашим хозяином, графом де Валькуром, – сообщил гасконец.
– Его нет дома, – равнодушно ответил слуга.
– Это важно, – настаивал д’Артаньян, – у меня вещь, которая принадлежит ему.
И показал лакею перстень с печаткой. Тот постоял в нерешительности, потом отворил дверь.
– Доложу, может, вас примет госпожа графиня, – сказал он. – Следуйте за мной.
Не обращая внимания на неохоту, с какой его принимали, молодой человек поспешил за лакеем и стал подниматься по красивой мраморной лестнице. На площадке лакей попросил его остановиться и подождать. В особняке царила мертвая тишина, он вообще производил впечатление нежилого. На стене среди фамильных портретов светлело пятно – один недавно сняли. Однако д’Артаньян не успел как следует осмотреться – на верху лестницы показалась красивая женщина с белокурыми волосами, струящимися по плечам, в домашнем платье из пунцового бархата.
– Изабель де Валькур, – назвалась она.
На мгновение ее улыбка померкла, а взгляд впился в гостя, даже что-то вроде испуга промелькнуло в нем – будто графиня увидела привидение. Но эта секунда миновала, и хозяйка – сама любезность и благожелательность – пригласила его в богато обставленную гостиную.
– Прошу вас, – сказала она со вздохом, всем видом показывая, что очень слаба.
Д’Артаньян сделал нерешительный шаг.
– Я крайне смущен необходимостью докучать вам, мадам, – начал он с извинений.
– Напротив. Я благословляю гостей, готовых рассеять мое одиночество. Садитесь.
Д’Артаньян, не привыкший к богатым гостиным, неуклюже поместился в хрупкое кресло. И не мог перестать разглядывать сидящую перед ним хозяйку – никогда в своей жизни не видел он такой красоты. Нежная кожа, зеленые глаза, а изгиб губ… Он был взволнован.
– Ваше лицо мне кажется знакомым, – произнесла графиня. – Возможно, мы уже встречались?
– Я уверен, мадам, что если бы видел вас хоть раз в жизни, никогда бы не забыл! Меня зовут д’Артаньян, и я приехал из Гаскони.