Блонди и Медведь (СИ)

Сыновья Варвары возятся рядом. Балуются. О чем-то спрашивают насупленных дядьёв. Но те явно не обращают на них внимания.
Не таясь, откровенно пялюсь на Захара, и он неожиданно перехватывает мой взгляд. Суровое напряженное лицо неожиданно разглаживается, строгие жесткие глаза наполняются теплотой. И Захар улыбается мне как мальчишка. Даже подмигивает довольно. А у меня спонтанно губы расплываются в улыбке.
Как же классно ехать так, играть в гляделки и ни о чем не думать.
Ноги Захара стискивают мои. Через толстые штаны чувствую его жесткие коленки. И неожиданно хмелею от восторга. Этот мужчина давит. Воздух пьянит. А меня несет, как звезду по кочкам.
«Хороший отпуск намечается», – размышляю довольно и не могу отвести взгляда от Захара.
– Держись, Блонди! Держись! – кричит он, когда сани входят в крутой поворот.
– А? – не понимаю я. Взмахиваю руками и вылетаю из саней.
Лечу по воздуху. Реально лечу. И падаю в мягкий рыхлый снег. Зарываюсь с головой и качусь вниз по склону. Успеваю закрыть глаза руками и сгруппироваться. И даже сама не понимаю, куда падаю. Может, к медведю в берлогу…
Склон высокий. И я, словно снежный сверток, качусь куда-то вниз. Набираю скорость и не могу остановиться. Снег облепляет меня со всех сторон. Тело ломит, будто на лимфодренажном массаже побывала. Смешно. Но стоит только приоткрыть рот, как туда набивается снег. Про нос и уши молчу. Там уже снега под завязку.
Неожиданно натыкаюсь на какую-то корягу. Торможу на долю секунды, а потом, как на трамплине снова подлетаю вверх и шлепаюсь на попу.
С трудом усаживаюсь на месте. Облокачиваюсь на притоптанный собственным телом снежный ком и корягу. Пытаюсь разлепить глаза и отдышаться. Ощупываю себя холодными поцарапанными руками и пытаюсь выбраться из глубокого сугроба.
Вот откуда здесь столько снега? В городе выпало немного. Чисто детям на санках покататься. А тут… Просто по уши завалило.
Пытаюсь встать и снова плюхаюсь в снег. Да и дальше идти не могу. Без лыж тут передвигаться проблематично. Лыж у меня нет. Шапку где-то потеряла. Остается только карабкаться вверх и выходить на дорогу. А там…
Должны же меня искать? Или Беровы выкинули меня из саней и дальше поехали? На них не похоже. Особенно на Захара.
И Лука… Зачем он поехал с нами?
– Эй, Блонди! – раздается рядом знакомый голос и слышится смех. – Это было феерично! Ты как пуля вылетела, зай!
Не знаю, что меня бесит больше, снег в ушах и на зубах, дурацкое веселье Захара или его идиотское «зай!».
Огромные похожие на лопаты руки вынимают меня из снежной ловушки, ставят на твердую поверхность, отряхивают по-хозяйски.
– Жаль не снимал никто. Мы бы порвали всех на ютубе, – ржет Захар. Умом понимаю, что он глумится от страха. Сам наверняка обалдел, когда я выпала. Но нервы сдают, и я начинаю бить его кулаками и орать.
– Это все ты виноват!
– Миленка, да ты чего? – прижимает меня к себе Захар и пытается поцеловать.
«Миленка!» – отмечаю тот самый первый раз, когда Беров назвал меня ласково по имени.
Но из души рвется истеричный крик. Сказываются испуг и все мои недавние горести. И все это ведро помоев выливается на Захара.
– Ты! Это все ты! – кричу, отталкивая его. Хочу отступить назад, но куда там! Ноги запутываются на узком пятачке, и я падаю обратно в снег. Да еще и увлекаю за собой Захара.
– Это все я, – шепчет он, падая на меня сверху. Вжимает меня в снег, жадно ведет руками по всему телу. – Руки-ноги целы? – выдыхает жарко мне в ухо.
– Слезь, – прошу я.
– Сама напросилась, – довольно, словно кот, фыркает Беров и вторгается мне в рот грубоватым нахрапистым поцелуем.
– Блонди, ты ох..ительная, – выдыхает, не приходя в сознание. Деловито расстегивает мой пуховик.
– Захар, – кладу ладонь на его руку. Останавливаю. Пытаюсь свалить с себя эту тушу. Но все бесполезно.
Откуда-то сверху раздается пронзительный свист. Раз, другой.
– Лука, – морщится недовольно Захар. Видимо, ругается мысленно. Однако встает и меня за собой тянет. – Можешь идти? – ощупывает взглядом.
 
– Да, все нормально, – киваю я, разминая и без того не сгибающиеся ноги. Но Захар смотрит на меня с сомнением.
– Так, – роняет глухо. – Держись за меня, Блонди. Не пропадешь.
И подхватив на руки, продирается через снег, доходящий ему до колен.
А потом поднимается вверх по широким заснеженным ступенькам.
– Проедь Димка чуть дальше, ты бы костей не собрала, – вздыхает он. – Хорошо, на мягкое приземлилась. Как в рубашке родилась.
– Даже не знаю, как я вылетела, – вздыхаю, обхватив обеими руками крепкую мускулистую шею. Наши щеки соприкасаются от движения. И я счастливо вдыхаю слабый аромат селективного парфюма и утыкаюсь в начисто выбритые щщи.
– Да это Дима… Баклан, капец, – медленно выговаривает каждое слово Беров. Видать мысленно пропускает мат. Мой отец так делал. – Я за тобой кинулся, а с ним Лука разбирается. Пацаны перепугались. Ревут. Думали, ты погибла. Вот братан и психанул.
Молчу, представляя, во что может вылиться псих старшего из братьев. А когда Захар, чуть запыхавшись, ставит меня на ноги около саней, в глаза бросаются радостно-изумленные мордашки мальчишек и синяк на скуле у Димы.
– Я же вам говорил, что с ней все в порядке, – заявляет довольный Захар. Попадаю под прицельный взгляд Луки. Вижу, как он выдыхает с облегчением. Обнимаю пацанов, прыгающих мне на шею.
– Блонди, ты жива! Ты летела, как Харли Квин! Помнишь, когда она в кислоту упала? – тараторят мальчишки.
А я лишь улыбаюсь им глупо и повторяю.
– Милена. Меня зовут Милена.
И не удержав равновесие, вместе с Потапом и Мишкой заваливаюсь в очередной сугроб.
  
Глава 14
 
Глава 14
Из сугроба меня поднимает Захар. Отряхивает. Пацаны смеются, скупо улыбается Лука. И даже у подбитого летчика Димы губы расплываются в слабой улыбке.
Ну конечно! Не каждый день встретишь говорящий прямо ходящий сугроб.
- Нам надо заехать на ферму к Алисе, - не предлагает, велит Лука. – Милену нужно обсушить и напоить чаем.
- Да, конечно. Звони Алисе, - соглашается с братом Захар и командует мелким. – По местам, пацаны.
Те прыгают в сани без разговоров. А меня особо никто не спрашивает. Я тут вместо куклы. Каждый переставляет как хочет.
- Пойдем, - надевает мне свою шапку Захар. – Лука прав. Тебе надо согреться и чаю попить. У Алисы всегда вкусный чай с травами и пирожки. Мы к ней туристов возим. Народу нравится.
Стесняюсь спросить, кто такая Алиса. Мне не объясняют. Значит, не считают нужным. Да и я сама лезть с вопросами не хочу. А то опять влипну в какую-нибудь историю. Здесь в «Трех медведях» у меня это хорошо получается.
- Ладно, - еле-еле шевелю застывшими губами. Снег, попав за шиворот, тает и стекает тонкой струйкой по позвоночнику. Зябко и очень неприятно. Ежусь от холода. Даже руки дрожат.
Захар замечает. Он все замечает, зараза. Останавливается около саней и стащив с шеи шарф, накидывает на меня.
- Ты похожа на лешего, Блонди! – смеются пацаны.
- Я и есть леший, - усевшись в сани, притворно рычу на детей. Они хихикают, понимая шутку. Захар накидывает мне на ноги теплый полог и шепчет тихо.
- Потерпи. Наша бабуля тут недалеко живет, - машет рукой куда-то в сторону.
Бабуля? Нет-нет, мы так не договаривались. Я не готова еще к знакомству с родственниками! Мне и так Беровых хватает. Со всех сторон окружили!
«Не суетись, Милена! – останавливает нарастающую панику здравый смысл. – Тебя к бабке на пирожки как туристку везут».
«Лишь бы самой пирожком не стать!» - просыпается в душе циник и готов юморить по-черному.
«НеСсы!» - вспоминаю древне-китайскую мудрость. И приободряюсь немного. Ничего. Прорвемся. Это всего лишь чай и пирожки. Согреюсь и обратно в отель.
Но когда сани тормозят около большого бревенчатого дома с узорчатыми ставнями, ярким флюгером-петушком на крыше, меня снова начинает трясти.