Жертва (ЛП)

- Ладно. Как хочешь. Только пообещай мне, что ты действительно пойдешь в полицию, а не просто скажешь, что ходила.
Она перестала рыться в шкафу в поисках нижнего белья, прижала полотенце к груди и повернулась к нему лицом.
- Теперь ты называешь меня лгуньей?
Черт. 
Он только что проснулся, и меньше всего ему хотелось ссориться, тем более с похмельной головной болью.
- Нет, я просто хочу быть уверен, что ты выполнишь обещание.
Она окинула его ледяным взглядом.
- Мне это кажется, или ты мне не доверяешь. Ты ведь доверяешь мне, Грег?
- Да, да, конечно, доверяю, - поспешно сказал он.
- Ты уверен, что все еще любишь меня? Ты уверен, что все еще хочешь, чтобы я переехала к тебе?
- О, детка, конечно, хочу, мы говорили об этом тысячу раз, тебе нет смысла продолжать снимать жилье, если ты практически все время проводишь здесь.
Хлоя все еще снимала дом с террасой в самом центре Кентербери и пока не собиралась съезжать оттуда. Она говорила, что договор аренды будет действовать еще месяц, а потом она сможет переехать к нему. Грег очень хотел, чтобы она переехала к нему. Но теперь? Он не был так уверен.
Конечно, я уверен. Я люблю ее. 
Я действительно люблю ее.
- Ты опять странно смотришь на меня, - сказала она.
- Что? Нет, совершенно обычно. Как всегда.
Она сбросила полотенце и наклонилась, чтобы надеть трусики. Грег любовался изящными линиями ее тела и уже не в первый раз удивлялся полному отсутствию комплексов. В начале отношений каждое ее обнажение, не важно, переодевалась она или раздевалась, чтобы предаться с ним страсти, настолько его возбуждало, что его член сразу принимал боевое положение; он никогда не знал такой женщины, как она.
Но теперь это казалось немного...
Немного чего? Эксгибиционизма?
Распутства.
В ужасе от того, какой оборот приняли его мысли, он оторвал взгляд от ее обнаженного великолепия. Ему стоило больших усилий подняться с кровати, не поморщившись, но будь он проклят, если собирался признаться, что у него похмелье.
К тому времени, как парень опорожнил мочевой пузырь и вышел из ванной, Хлоя уже была одета в красивое, летнее платье, которое доходило ей до колен. Она стояла перед зеркалом, нанося тушь на ресницы.
- Боже мой, как быстро, - сказал он. - Ты спешишь, или что?
Он изучал ее профиль, вглядываясь в ангельские черты лица с милым, маленьким курносым носиком, и его охватило чувство, словно он смотрит на незнакомку. Она закончила наносить тушь на ресницы - очевидно, это был ее единственный макияж на сегодня - и одарила его ослепительной улыбкой.
- Просто у меня много дел, и я хочу поскорее покончить с визитом в полицию.
Он не стал спрашивать, какие у нее планы на остаток дня, правда заключалась в том, что его головная боль стала всепоглощающей, и все, о чем он мог думать, это о парацетамоле в кухонном шкафу внизу.
- Конечно, детка, надеюсь, все пройдет хорошо с полицией. Ты собираешься взять с собой ноутбук?
- Зачем мне это делать? Я просто покажу им сообщение на телефоне.
- О, да, конечно.
- Я буду дома около четырех. Ты сказал, что хочешь выехать к родителям примерно в это время?
- Да? Да. В четыре. Конечно.
- Отлично. Тогда увидимся.
- Да.
Она нахмурилась.
- Все в порядке? Ты на меня сердишься?
- Что? Нет, конечно, нет. Просто немного болит голова.
- О. Ладно. Тогда пока.
- Пока, - сказал он, целомудренно целуя ее в щеку. - Хорошего дня, увидимся позже.
Он остался стоять в спальне, слушая ее удаляющиеся шаги на лестнице. Как только Грег услышал, как закрылась входная дверь, он плюхнулся лицом вниз на кровать и застонал в подушку.
 Глава 8 
Сьюзен Армстронг пришла в себя, плохо соображая и находясь в каком-то невесомом состоянии. Она попыталась открыть глаза, но не смогла - что-то мешало этому, и они болели как черти. Она издала всхлип.
О Боже, я ослепла, я, блядь, ослепла...
Нет, не паникуй. Думай...
Девушка пыталась сохранять спокойствие, смотреть на ситуацию холодно и рационально.
 
Это было очень трудно.
- Помогите мне! - закричала она во весь голос, но получился лишь хриплый вскрик, от которого запершило в горле.
Девушка чертовски хотела пить, она не пила с тех пор, как...
С тех пор, как пила пиво с Грегом.
Воспоминание о том, как она набросилась на него, как сучка при течке, нахлынуло на нее, и в обычной ситуации корила бы себя за несдержанность. Но в данный момент такие мелочи волновали ее меньше всего. Ее волновала только кошмарная ситуация, в которой она сейчас оказалась.
Сьюзен вспомнила, почему у нее болят глаза. Практически признавшись Грегу, что влюблена в него, она шла домой в слезах. Через полчаса в дверь постучали. Она подумала, что это ее соседка, которая ушла пять минут назад, вернувшаяся за какой-нибудь забытой вещью, прежде чем отправиться на свидание.
Но это была не Бет.
В ту секунду, когда Сьюзен распахнула дверь, ей что-то брызнуло в глаза. Она не успела как следует рассмотреть нападавшего, помнила только, что он был выше ее и одет в толстую черную толстовку с надвинутым на глаза капюшоном.
Она успела подумать: это чертов перцовый баллончик, за чем быстро последовал взрыв боли в голове. А потом она, должно быть, потеряла сознание, потому что ни черта не помнила, как оказалась в этой комнате.
Я должна сосредоточиться. 
Голос мамы прозвучал в ее голове: Не ищи смерти. Смерть сама найдет тебя...
Отвали, мама.
Девушка заставила себя сосредоточиться на сегодняшнем дне, а не на воспоминаниях о матери. Ей не нужно было, чтобы отчаяние поглотило ее и помешало найти выход из той ситуации, в которой она оказалась.
Сьюзен попыталась восстановить цепь событий в своей памяти. Она открыла дверь незнакомцу, он брызнул ей в глаза, затем вырубил ее. Девушка предположила, что нападавший затащил ее в свою машину. Возможно, соседи и видели это, но даже если и так, то никто не стал бы вмешиваться, на ее улице много студенческих квартир, и все живут замкнуто. Сьюзен сомневалась, что она вообще узнает кого-либо из своих соседей даже столкнувшись с ними нос к носу, не говоря уже о том, чтобы она когда-либо с кем из них когда-нибудь говорила.
Не отвлекайся, думай...
Итак, нападавший привез ее в это место, где бы оно ни находилось. Все, что она знала, это то, что находится в комнате, которая либо расположена в задней части дома, вдали от дороги, либо ее отвезли в какое-то изолированное место, так как никаких внешних звуков до нее не доносилось. В комнате царила тишина, кроме ее всхлипов и журчания воды в баке унитаза было пугающе тихо. Ей завязали глаза, и она лежала лицом вниз на шершавом ковре. Она была одета в ту же шелковую блузку и черную юбку-карандаш, в которых была в момент похищения, а ее руки были связаны за спиной. Лодыжки тоже были связаны, так как она не могла развести ноги.
Как долго я здесь нахожусь?
Пленница подумала, что, возможно, довольно долго, хотя точно не знала. Сильнейшая жажда была хуже всего, она отдала бы все за стакан воды. Протекающий бак унитаза напомнил ей, что жажда становится невыносимой. А потом почувствовала, что ее бедра и ноги мокрые и липкие. Осознание того, что она описалась, навалилось на нее тяжелым грузом. Это был и стыд, и гнев, и жалость к себе. Она издала вопль отчаяния.
Кто мог так поступить со мной? 
У нее не было ответа, потому что, насколько девушка знала, у нее не было врагов.
- Пожалуйста, помогите мне, - всхлипывала она.
- Нет, - неожиданно прорычал голос.
Сьюзен закричала, но крик был слабым и жалким.
- Кто здесь? - задыхалась она, ее сердце болезненно колотилось.
Кто бы ни был с ней в комнате, он не ответил.
- Оставьте меня в покое, - жалобно проскулила она. Пленница напрягла слух, но все, что могла услышать, это собственное неровное дыхание и всхлипывания, шум крови в барабанных перепонках и течь в баке унитаза.