Авиатор: назад в СССР 11

Вставать он явно не спешил, поэтому я схватил его за воротник мехового пальто и отшвырнул в другой сугроб.
– Серёжа, аккуратнее! – воскликнула Вера, когда я уже смотрел в голубые глаза человека, который уже пытался меня прожечь своим острым взглядом.
– Да, да. Аккуратнее, товарищ слушатель! – громко сказал Егор Алексеевич.
 
Глава 6
 
– Как это всё понимать Вера? – спросил я, сжимая кисти рук в кулаки и сдерживая себя, чтобы не врезать по роже козлу, которого только что сбросил с жены.
Ловлю себя на мысли, что ревную и жутко бешусь от этого. Стыдно признать, но веду себя, как подросток.
Вера попыталась встать, но поскользнулась и плюхнулась обратно в сугроб. Шумно вздохнув и покачав головой, я протянул ей руку.
– Давай, держись, – нагнулся я к ней. – Обхватись за шею. Не ушиблась?
– Серёжа, всё хорошо, – ответила Вера, когда я помог ей встать. – Ты ничего плохого не думай… я поскользнулась. Этот человек пытался мне помочь. Хотел поймать, но сам поскользнулся.
– В таких ситуациях все так говорят, – натянуто улыбнулся я.
Ранее, Вера не давала повода усомниться в ней. Но нельзя не признать, что моя жена наивна и доверчива. Если она и считает, что ничего плохого не произошло, то помыслы Егора Алексеевича вызывают у меня сомнения. Любой другой в сложившейся ситуации, попытался бы встать, а не разлёживаться на незнакомой женщине. Видимо он получал от этого удовольствие. Совсем страх потерял. Днём, на людях и без стеснения так нагло себя вести.
– Собирался помочь, но прилетел лётчик и забрал мою даму сердца, – обиженным тоном проговорил Егор Алексеевич. – Мне ничего не хотите сказать, Родин кажется?
– Сказать – нет, а вот «съездить», очень хочется. Следите за своим языком. Вам не следует распускать его, как и ваши руки.
– Серёжа, ну ты чего? Зачем так грубо? – начала говорить Вера, чем ещё больше вызвала моё негодование.
Почему она его защищает?
Не собирался я его бить или наносить увечья. Но смотрю в голубые глаза этого «арийца», чьи светлые волосы немного растрепались, и не верю в такое совпадение. Уж слишком хищный взгляд у него, когда он смотрит на Веру.
– Пытался, да не сильно преуспел в этом, – съязвил я.
Егор Алексеевич встал и повернулся к моей жене.
– Верочка, вы уж меня простите. Я пытался помочь. Не мог, знаете ли, оставить прекрасную даму… в беде, – на последнем слове он резко посмотрел на меня, впившись своим взглядом.
Чего он этим хочет добиться? Не прожжёт же он во мне дыру.
– Это вы меня простите. Я падала и вас за собой потянула…
– Не стоит! Не стоит! – замахал руками «ариец» и отошёл в сторону, чтобы поднять шапку.
Вера дёрнула меня за руку, пытаясь сказать, что-то важное.
– И вообще, это тот самый человек из Министерства Авиапрома, про которого Пётр Аркадьевич говорил. Он со мной в отделе кадров разговаривал, – прошептала мне супруга на ухо.
– И мы теперь должны на колени перед ним упасть? К нам он отношения никакого не имеет. Мы не в Министерстве работаем.
Сейчас становится понятнее его поведение в кабинете у Рыбалко, и надменное общение.
– Сам виноват, Верочка. Не устоял на ногах, – вернулся к нам Егор Алексеевич. – Я бы хотел перед вами вину загладить. Я могу вас отвезти домой? Ну, и вас тоже, Сергей Родин.
Ох, какая же это честь! Сам чувак из Министерства предлагает помощь! Клинья подбивает, белобрысая голубоглазка к моей жене. Не удивлюсь, что это он тот тип, который сидел за шкафами в кабинете на первом этаже. Том самом, где нам подсказали дорогу до Аркадьевича.
– Нет, спасибо. Я с мужем пойду, прогуляюсь, – ответила Вера.
Моя ты девочка! Молодец! Егор Алексеевич натянуто улыбнулся, посмотрев на меня.
– Муж, как вы поняли, ехать тоже не хочет, – добавил я.
Вера наблюдала за дуэлью взглядов, а потом подошла ко мне и аккуратно взяла под руку.
– Перчатки забрал? – спросила она.
– Да, – ответил я, но понял, что автоматически отбросил в сторону перчатки пудрового цвета на ступенях. – Обронил на входе.
 
– Ага, вижу. Сейчас подберу, – сказала Вера и пошла к входу в здание.
Напряжённая пауза в разговоре закончилась.
– Манеры, манеры, Родин. Вам следует проявлять осторожность в общении с незнакомыми людьми. В особенности со мной. А лучше бояться, – сказал Егор Алексеевич.
– Чем вы так страшны, что я должен вас бояться?
– Твоя жена будет здесь работать, а я слежу за всеми конструкторскими бюро. От меня зависит принятие важных решений в Министерстве.
Вот это я сейчас испугался! Прям, не знаю, куда деться!
– Со мной ссориться не советую. Пчёлкин вас предупредить ещё не успел, что на мне проекты отдела, в котором красавица Верочка работать будет?
– Памятку не успел прочитать, да он и не давал.
– Дерзишь, Родин, – улыбнулся Егор Алексеевич.
Вера как раз подняла перчатки и, с широкой улыбкой, направилась к нам.
– Даже не представляешь себе, что я могу сделать. А ты меня обидел, парень. Извинишься, тогда забуду обо всём, что вчера и сегодня было, – поменял интонацию Егор Алексеевич. – Возможно.
– На обиженных воду возят, – ответил я.
Вера остановилась, чтобы проверить сумку. Это позволило Егору Алексеевичу сказать своё последнее слово.
– Не знаю, как у вас там обстоят дела среди лётчиков, но я тебя предупредил, против кого ты попёр, парень, – грозно произнёс он.
– Забавно, тебе бы тоже не мешало сначала разобраться, – ответил я, взяв за руку Веру.
– Всего доброго, Егор Алексеевич. Ещё раз прошу прощения, – сказала жена и мы пошли на выход с территории.
– До новых встреч, Верочка, – с воодушевлением сказал вслед белобрысый.
Я оборачиваться не стал, а моя жена прижалась ко мне сильнее. Такое чувство, что она пыталась скрыться от этого человека.
– Как думаешь, он смотрит на нас? – спросила Вера.
– Не думаю.
– Взгляд у него такой прожигающий. Слегка не по себе даже.
В такие моменты ждёшь какой-нибудь предмет, запущенный в тебя сзади. Но с каждым шагом это ощущение уменьшалось, а затем и вовсе пропало. Пока мы шли по тротуару к проходной, мимо нас пронеслась чёрная «Волга».
– Серёжа, а о чём вы говорили с Егором Алексеевичем? – спросила Вера, как только машина скрылась за одним из зданий.
– Познакомились. Пообщались. Разошлись, – ответил я.
– Точно? Мне как-то неловко, что ты его так отшвырнул, – начала волноваться Вера. – Ты точно ничего плохого ему не сказал? Человек же важный.
– Я был предельно вежлив с ним.
– Это хорошо. Просто не хочу, чтобы у тебя из-за такого пустяка были проблемы. Не стоит тебя меня к нему ревновать, – прижалась ко мне Верочка.
Про себя я подумал, что стоит уже перестать думать о произошедшем. Думаю, что Егор Алексеевич понял, что с Верочкой у него «чайку попить не получиться» за шкафом.
Быстро проводив Веру домой, я вернулся в школу, где нам ставили задачу на завтрашние полёты. Общие вопросы были обговорены ещё до обеда, а после мы готовились с инструкторами.
Гена Лоскутов, помимо меня, был инструктором у Вани Швабрина, Бори Чумакова и… Коли Морозова. Он-то постоянно высказывал недовольство, что ему мало дают летать. Хотя, куда уж столько! Сейчас он тоже возмущался.
– Этого недостаточно. Надо больше. И на «крайние» режимы летать, и на штопор, и… – сказал Николай, но я его прервал.
– Ты куда спешишь, Коль? Есть программа. Мы и так идём по графику налёта, который почти вдвое превышает те часы, которые налётывают в строевых частях, – сказал я, отложив в сторону «Инструкцию лётчикам самолёта МиГ-23УБ».
– Вот и довольствуйся этими часами, а мне мало, – надменно произнёс Морозов.
Швабрин улыбнулся и встал из-за стола, чтобы подойти ближе к возмущающемуся коллеге.
– Колясик, так ты на большой самолёт попросись. И летай маршруты. Часов наберёшь с гаком! – улыбнулся Ваня, пошевелив усами.
– Умный ты, Швабрин. Вот только балбес и алкаш, – произнёс Морозов, и это было неправильно.