Девушка с лабрадором

Придя домой, он какое-то время не мог сообразить, что делать, мысли как будто были вразброд. Что с ним происходило, он понятия не имел. Но то, что появилась какая-то вторая жизнь, помимо основной, той, где у него была семья, это точно.
***
Зачем он приезжал сюда и сидел в машине, было сказать трудно. Но возможно. Это называлось самоедство. Всё же не был он таким уж откровенно плохим человеком и чувствовал вину за свои поступки.
Да, они разошлись, потому что их развела жизнь. Она выбрала собственный путь, он был не в силах ей помочь, но продолжал думать и мучиться этим. Как будто мог что-то изменить.
Иногда он видел её, когда она выходила гулять со своей собакой, стараясь не попадаться на глаза, низко опустив голову. Она не смотрела на людей, поднимая пыль своими спортивными ботинками, и со стороны казалось, что её ничего не волнует, и она беззаботный человек.
Но это было не так.
Он бы хотел вернуть то время, когда она ещё хотела жить и смеялась, а ему завидовали многие мужчины. Его жена была яркой и интересной женщиной.
Он проклял тот день, когда сказал, что хочет ребёнка. Пусть лучше бы она была счастлива и без детей. Но с ним.
Тяжело находиться рядом с человеком, когда он перестаёт тебя любить и всё, что с тобой связано. Так она совершенно не любила своего отца-алкоголика и даже боялась его, рассказывая раньше, что в запойные дни он обижал и её, и маму. Издевался и даже бил. Поэтому ничего общего с этим человеком у Кати не было. А теперь и с ним тоже.
Иногда он её ненавидел, и это выплёскивалось в то, что он приходил и унижал, с болью видя, как глубоко она погрузилась на дно в попытках найти себя. Но от этого становилось только хуже. А ведь он очень сильно хотел её видеть.
И возможно, приходил, чтобы удостовериться, что она ещё жива и не покончила с собой. И квартиру купил у её отца, чтобы тот не пропил за гроши. И в злости выгонял её, чтобы заставить жить, встряхнуть, возродить хоть какие-то чувства, пусть и негативные.
Пытался начать жизнь заново, отбросить всё прошлое, но она как будто жила в груди и никуда не уходила, как заноза. Хоть об этом и не знала.
Стёкла запотели, но он не включал двигатель, чтобы погонять в салоне воздух. Он вслушивался в звуки утихающего вечера, думая о Кате.
Пришла поздняя осень, оголились и застыли деревья, ковёр из листьев намок и казался теперь грязным месивом. Вся поэтичность и позолота спала. Остался только ветер и сырость. И ещё вороны, а их карканье ассоциировалось у него с кладбищем.
Виктор так глубоко задумался, что не сразу заметил, что через дорогу перед его машиной перешла Катя, но шла она не одна, а с Владом, этим сердобольным соседом, и они миролюбиво, спокойно разговаривали.
Катя помахивала поводком своей собаки, и часто поднимала голову, чтобы взглянуть на соседа. И ещё. Она улыбалась.
Глава 6 Разрушение 
После этого зрелища на душе было не легче, что ещё раз подтверждало - на самом деле он помешанный на себе циник и эгоист. Человеку стало светлее в жизни, а он не мог просто уйти и оставить его в покое.
Бороться с собой не было смысла, хотелось удавить этого соседа и встряхнуть бывшую жену, которая не реагировала на его попытки спасти её, а здесь купилась на фальшивое милосердие, которое на самом деле было способом затащить её в кровать.
Да, Катя превратилась в грязную бродяжку, но уродкой от этого не стала, и каждый любитель приключений мог бы сыграть в доброту. Очень горячило кровь, почему бы и нет?
Разозлившись до крайности, Виктор с размаха открыл дверцу машины, чтобы выйти, и ударил кого-то. Выскочив, увидел на тротуаре лежащую дамочку, Тойоту которой недавно парковал здесь.
Она неловко подогнула ногу и от шока не могла сообразить, что произошло. Подняв голову, молниеносно постаралась встать, всё ещё с удивлённым выражением на лице, но вдруг вскрикнула и снова упала на колени. Виктор осторожно взял её под руку и потянул вверх, отмечая, что её красивые ноги в чёрных чулках на коленях разбиты в кровь.
 
- Простите меня, - сказал он ей над ухом.
Она вместо ответа поморщилась, а через секунду на него уставились два полных боли огромных карих глаза с оттенком спелой сливы. Он и представить не мог, что в природе есть такой цвет радужки.
- Вы охренели совсем что ли? – прохрипела она. – Вы специально это сделали?
Слёзы брызнули из её глаз, и она повисла на нём всем телом.
- Нет, конечно, - угрюмо ответил он. – Просто неосторожно открыл дверцу. Где у вас боль?
- Просто…, - выплюнула она. – У вас всё просто, я смотрю. Сволочь вы последняя.
Она наклонилась, чтобы посмотреть, что с ногами, и заревела с новой силой. Колени были разбиты сильно, по ним ручейками стекала тёмная кровь.
- Давайте я отвезу вас в травматологию, у меня там много друзей работает, всё будет быстро.
- Да пошли вы вместе со своими друзьями…
Он приподнял её за плечи и заставил посмотреть на него.
- Скажите, что нужно, я хочу помочь. Я не прав.
Их глаза долгое время смотрели в самые глубины друг друга, не смущаясь.
- Я живу здесь, помогите дойти, - зло, но без истерики сказала она.
- Вы можете идти, острой боли нигде нет?
- Только в коленях, - ответила она.
Он обхватил её за талию, проникая ладонью под расстёгнутое длинное пальто. Оно тоже всё испачкалось и висело, держась на предплечьях.
Марина, вспомнил Виктор имя дамы, была одета в тонкий костюм из светлой шерсти, длинное светло-серое пальто прямого кроя, сапожки до колена на высоком каблучке и бирюзовый шарф, перекинутый через оба плеча. Если бы она шла в застёгнутом пальто, когда он со всей силы распахнул дверь, быть может пострадало бы только оно.
Неловко ковыляя, они зашли в подъезд. Виктору приходилось напрягать руки, чтобы поддерживать женщину. Он слышал её дыхание, запах духов, и остро чувствовал, что она - очень привлекательна. Её густые рассыпавшиеся волосы ложились ему на плечо и щекотали подбородок; вырез на пиджаке, задрапированный розовым кружевом, красиво приоткрывал высокую грудь.
Они поднялись на лифте, в котором Марина непрестанно морщилась, и подошли к квартире. Виктор с удивлением обратил внимание, что это площадка перед его собственной квартирой, из которой должна была съехать Катя. Марина подошла как раз к двери того самого Ковалёва, которого он несколько минут назад хотел задушить.
- Всё, дальше не надо, - слабым голосом сказала она.
- Нет, я врач, я вас осмотрю и обработаю раны, тогда уже буду спокоен за вас, - категорично заявил он.
Он начал догадываться, что Марина – жена Ковалева, и настроение ухудшилось в разы. Вот что значит – мир тесен.
Она зашла, хромая, в прихожую и стала снимать сапожки. Виктор успел заметить свежий ремонт, вокруг ещё пахло паркетной доской и краской. Мужчина опустился на одно колено, твёрдыми пальцами взял её ногу и снял сапог. Раны были нехорошими, и заживать будут долго, это точно.
Из гостиной вышел Даниил и спросил у матери, что случилось. За ним слышалась возня младшего, шумно играющего в свою электронную гитару.
- Я упала на улице, видишь, - сокрушенно произнесла она. – Иди к Илье, посмотри за ним.
Дети снова были предоставлены сами себе, и где пропадал их папа, не известно.
Марина прошла на кухню и села на высокий стул возле круглого стола, застеленного бордовой скатертью.
Взглянув ещё раз на свои раны, молодая женщина стала плакать в голос.
Виктор тщательно помыл руки в раковине, вытер бумажным полотенцем и наклонился над коленями. Долго он прощупывал их, хмурясь, и, подняв брови, сказал: - Никаких повреждений, кроме кожных покровов, нет. Нужно обработать и каждый день менять повязку. Сможете?
Марина как раз в этот момент уткнулась в салфетку и высморкалась. Всё её лицо было расстроено и мокро от слёз.
- Без проблем, - съязвила она и недобро посмотрела на него. – А что вы за врач?