Генезис

Мы кубарем скатились по глинистому склону и врезались в воду. Вокруг закипела река от града пуль, пулеметчик из ДП поливал воду. Я же, нырнув до предела, работая ногами, неудобно в сапогах-то и со связанными руками, стал уплывать прочь. Однако от берега не удалялся. Стрельба, похоже, прекратилась, и, когда я вынырнул, чуть не померев от недостатка воздуха, то вынырнул у камышей, что разрослись дальше. Я их еще наверху рассмотрел, когда под прицелом винтовок стоял.
Камышами я старался не шевелить, видел, как бойцы в форме НКВД, не знаю настоящие или нет, сверху ищут меня взглядами. Однако стена камыша, если держаться к ней вплотную, укрывала. Так что, стараясь не поднимать муть сапогами, я стал уходить ниже по течению. При этом работал руками, пытаясь ослабить узел, но руки были связаны профессионально. А дальше повезло, когда я добрался до склонившейся над рекой ивой, обнаружил за ней обломки самолета, «мессера», судя по крестам. Там, подплыв к хвостовой части, развернулся к ней спиной, нащупав острую кромку, и стал перепиливать веревку. Она у меня за спиной была.
Наконец освободившись, я снял сапог и спрятал их в обломках Сделав дыхательную гимнастику, нырнул и под водой поплыл на другой берег. Тут ширина небольшая, изгиб реки скрыл меня от места, где была проведена попытка расстрелять нас, надеюсь, сержант жив. Хотя шансов у него мало. Я же, выбравшись на берег под прикрытием камышей, не обращая внимания, как с меня ручьем течет вода, прикрываясь деревьями (тут берег густо лесом порос), побежал вверх по реке, пока не стал визуально видеть место стоянки машины. Увиденное заставило меня заскрипеть зубами от злости. Три бойца НКВД доставали из реки тело моего спутника, сержанта из бомбардировочного полка. Точно убит, вся гимнастерка на спине изорвана пулями. А вот наверху, рядом с ЗиСом, на котором нас привезли, стояла «полуторка». Причем ее пассажиры тоже были из наркомата Берии. Там командир, по движениям было ясно, что командир, орал на того сержанта, который приказал нас расстрелять. Стоял тот навытяжку. А когда тело моего спутника достали, пришлый командир, осмотрел его сверху и, вернувшись к сержанту, достал из кобуры пистолет и выстрелил ему в голову. Причем бойцы сержанта, что участвовали в нашем расстреле, никак на это не отреагировали.
– Лихо, – пробормотал я. – И кто же из вас враг?.. А-а-а, один хрен доверять не стоит, ситуация вообще непонятная.
Задерживаться я не стал, развернулся и побежал прочь от реки. На ходу скинул гимнастерку, на ней знаки различия были, и содрал петлицы, оторвав их и закинув в кусты. Этот этап жизни я перелистнул. Больше нет лейтенанта Некрасова, его расстреляли на том берегу. Надеюсь, не объявят врагом народа, эти уроды и до такого дойти могут, иначе жене достанется. М-да, план мой не сработал – летать пилотом транспортной авиации, держась подальше от таких проблем. В самую гущу ведь попал. И сам ведь виноват, предложил Буденному. Надо было язык засунуть куда поглубже и молчать. Ладно, планы меняются, раз Некрасов погиб, значит, будем искать документы на другое имя. Мне легализоваться нужно. Только стоит для спокойствия души убедиться, что с женой и родными все в порядке. Узнаю, что им сообщат, похоронку обычную пришлют, награды мои вернут, или все же в ссылку отправят как родственников врага народа? Если последнее, отбиваю и валю с ними из страны, а если нет, замнут дело, то по другим документам воевать пойду. Сидеть в тылу не по мне, характер не тот.
За час я добрался до опушки леса, но выходить не стал. Ночь – вот что мне поможет, так что, устроившись в кустарнике, я развесил форму, та сырой была, не успела высохнуть на теле, тут же и нательное белье развесил и, устроившись на солнечном месте, стал загорать. Есть хотелось, попить я в пути успел, из родника. Лежал и ворочался, болели отбитые при падении бока. Я вообще пятнист был от синяков – одним больше, одним меньше, какая разница? Главное не поломался. Отдыхал я до наступления темноты, дальше оделся и, выбежав на поле, побежал к ближайшей проселочной дороге. До основной трассы тут километров тридцать, надеюсь, к утру буду там и добуду все, что необходимо. Возможно, и транспорт до Киева. Дальше поездом до Москвы.
 
Бежать пришлось действительно почти всю ночь, поглядывая под ноги, чтобы не пропороть подошвы. Железок тут хватало. Несколько раз встречал сгоревшие остовы машин.
Добрался я до трассы еще затемно, рассвет не вступил в свои права. На трассу я не выходил, осторожно шел по обочине. Бежать не получится, ноги о траву изрежу. Появляться в форме со следами петлиц на френче тут не стоит, сразу примут за дезертира, коим я по сути, хоть и вынужденно, все же являюсь. А двигался я к кострам, там стояла на ночевке какая-то армейская часть. Похоже, стрелковый батальон. Это ничуть меня не смутило, и я перехватил с полевой кухни остаток вчерашнего ужина, он в котелках был, поел и ушел, больше ничего не взяв. Светать начало, так что сытый, с полным желудком добежав до кустов, обнаружил там группу беженцев, залез в самую гущу кустарника, наломал веток, накрылся ими и вскоре уснул.
Четыре дня как я двигаюсь по трассе в сторону Киева, пройдя уже больше ста пятидесяти километров. До столицы Украины осталось едва ли шестьдесят километров. За это время я неплохо прибарахлился. Нет, не за счет беженцев, как раз наоборот, за счет тех, кто их грабил. Обнаружить таких падальщиков удалось на вторую ночь, я их тихо взял, посворачивал шеи, снял одежду, свою форму закопав, и стал осматривать трофеи. С трех крепких мужиков мне досталось три комплекта гражданской одежды, с обувью, все трое носили сапоги, видимо деревенские. Также двуконную пролетку мне подарили. Два нагана было, ТТ, четыре ножа и граната Ф-1. Пачка всяких документов, даже на женщин, разные ценности, денег немало. Документы, осмотрев, оставил два комплекта себе. Один на двадцатилетнего парня, комсомольца, паспорт имелся в наличии, второй комсомольский билет на парня девятнадцати лет. Фотографии с моим лицом не похожи, позже переклею. Видать, убили падальщики их на ночной стоянке. Дальше я на пролетке днем двигался, посадив мамашу с детьми. Жаль, но поклажи у бандитов не было, ничего не нашел, вещмешков или еще чего, видимо проживали где-то неподалеку. На урок не похожи, на колхозников смахивали. В ближайшем селе я купил каравай, крынку молока, шмат сала, прошлогодний, пожелтевший, но все, что лучше было, ранее другие беженцы раскупили. Так что взял что было. Хоть это. Там же купил слегка потрепанный вещмешок, куда убрал часть трофеев.
За двадцать километров до Киева я довольно неплохо продал пролетку в селе, хорошую цену дали наличностью, и дальше пошел пешком. В городе ее могли отобрать на нужды армии, а так получил с нее хоть что-то. Одежда на мне чуть великовата была, но постепенно привыкал к ней. Хотя сразу решил, что избавлюсь от нее, все же с чужого плеча, пахла потом одного из бандитов. Я лишь слегка постирал ее, ополоснул в ручье. Обойдя ночью посты, я проник в город и, как рассвело, направился на рынок. Дальше дело простое: купил под себя одежду горожанина с неплохой курткой и кепкой, вместо сапог туфли, а одежду, что носил ранее, тут же и продал. Вещмешок поменял, утварь и припасы докупил. Фотографию в фотоателье сделал, приобрел клей и некоторые инструменты и на комсомольском билете сменил фото. А потом и на втором билете, мало ли что. Убрал один документ в карман, на случай проверки, и направился на станцию. Нужно билет купить на поезд, получится или нет, пока не знаю.
Оказалось, пассажирские поезда ходят редко и купить на них билет это иметь нужно волосатую руку в кассах. Тем более на вокзале ходят патрули, отлавливают людей призывного возраста, проверяют. Едва свалить успел. А ночью залез на крышу уходящего санитарного эшелона, который на Москву шел. Я слышал, как об этом врачи говорили… И так всю ночь на крыше и ехал. У меня не было фляжки, но мне посчастливилось приобрести двухлитровый германский термос, еще с той войны вещь, так что вода была, пища тоже закуплена, кусок пирога, так и питался, пока катил. Жаль только за ночь едва ли триста километров проехали. Пришлось покидать уютный транспорт. Я на рынке плащ-палатку купил, пригодилась. Завернулся в нее, чтобы ветром не продуло.