Спектр. Укрощение строптивого (СИ)

Сержант долго смотрел на меня. По его глазам было видно, как он решает задачу говорить ли мне всю правду или нет. Сегодня для меня явно настал день открытий. Это ведь удивительно прожить шестнадцать лет в поселении и не знать о происходящем у меня под носом. Сержанту было особенно трудно определиться в этом вопросе. Пред ним стоит мальчишка, который для него как сын, но ему шестнадцать лет. И в то же время по утверждению Шамана этому мальчишке заложена мудрость многих десятилетий прожитой жизни. И как с ним разговаривать? Вздохнув, Сержант все-таки решился рассказать все.
— Это ведь Мария изменила условия жизни каторжников и заключенных в поселении. — глядя на меня сказал он — Ты этого знать не можешь, мал еще был. Но она в то время очень жестко прошлась по заключенным. Целую казарму из-за этого в лазарет превратили. И взаимоотношения между мужчинами и женщинами, а также между аристократами и простыми людьми в поселении резко изменились. Настолько сильно, что даже после ее смерти эти правила общежития соблюдаются полностью и неукоснительно. Каторга в одночасье превратилась в поселение со своими законами и правилами. И законами пусть и жесткими, но обеспечивающими нормальную жизнь. И это все она сделала только лишь для твоего нормального воспитания и дальнейшего взросления.
— Пчелкин ведь уже тогда был в поселении? — заинтересовался я.
— Пчелкины все немного сумасшедшие. — устало вздохнул Сержант — Он единственный кто не боялся ругаться с Марией с самого начала. Именно поэтому в то время у нас только одна казарма была забита. Остальных обитателей поселения она собрала в одном месте и предупредила, что сразу будет уничтожать, так как Лекарь не в силах вылечить всех сразу. Вот с того момента и стали работать установленные правила.
— Представляю какая была буря в душе у мамы, когда приперся Купец со своими указаниями. — я криво усмехнулся — Она его и сама могла в порошок стереть. Он минимум овощем мог подняться на поверхность.
— Так почти и произошло. — подтвердил Сержант — Его долго потом мозгоправы лечили. Но страх перед каторжниками так и остался. Только в бешенство Марию привели не его высказывания, а то, что он довел тебя до бешенства. И ты был готов убить человека.
Я с удивлением посмотрел на Сержанта.
— Вообще-то и за меньшее вбивают на два метра в землю у вас здесь, и сжигают у нас. — проговорил я — А он ушел от нас живой. И это при том, что он оскорбил все поселение. Часть которого принадлежит дворянству, что считается выше его по статусу. Тот же Студент мог оторвать ему без последствий для себя голову.
— Не путай себя и поселенцев. — со вздохом ответил Сержант — Ты не заметил, что Мария всеми силами пыталась не допустить тебя до охоты?
Я, непонимающе глядя на него кивнул. Я помню эти дни. Мать действительно пыталась всеми силами удержать меня в поселении.
— Мария боялась, что ты распробуешь кровь. — сообщил Сержант — И станешь не управляем. По существу, только она могла привести тебя в чувство.
Сержант замолчал, глядя в даль и вспоминая что-то свое.
— Ты этого даже не замечал, — заговорил он — но то, что смертельно в исполнении Марии для других. Для тебя было всего лишь поркой расстроенной матери. Она боялась, что, когда ее не станет, справиться с тобой никто не сможет. Марию разрывали противоречия. Она боялась отпускать тебя на поверхность. Даже ненадолго. И думала, что здесь у нас тебя ждут только несчастья и разочарования. И в то же время не могла держать тебя постоянно рядом с собой, желая твоего полноценного развития.
Сержант подошел ближе ко мне. И с затаенной болью в глазах посмотрел на меня.
— Мария очень боялась, что ты распробуешь кровь. — повторил он уже раннее сказанное — И жизнь людей для тебя станет пустым звуком.
— Я распробовал кровь. — сообщил я, хмуро глядя на Сержанта — И не в двенадцать, когда сбежал из поселения, после похорон матери. А немного раньше.
Сержант молча, с вопросом в глазах, смешанным со страхом, смотрел на меня.
— Мир в то время для меня был един. — продолжил я, вспоминая те дни — Ваш и мой мир на Изнанке, это все было одним целым. И я постоянно слушал рассказы заключенных и прибывающих команд охотников, о том, как они охотились у вас здесь. И готовили то, что поймали, на костре в лесу. А потом весело съедали. Даже были оригиналы, которые рассказывали о каких-то охотничьих ритуалах. Кода надо попробовать кровь собственноручно убитого животного, или съесть его печень или сердце.
 
Я в бешенстве смотрел на Сержанта, вспомнив, что становлюсь не человеком.
— Я выполнил все это, желая стать настоящим охотником! — проорал я ему в лицо.
Замолчав, я попытался успокоиться. Так как чувствовал, что моя способность, хоть и несильно, но начала действовать на окружающих. Мышкин и Сержант побледнели. Мария и Елена сделали шаг назад с ужасом глядя на меня. А маги, контролирующие окружающее пространство опять схватились за свои жезлы.
— А уж в ядовитой крови Наездника не только искупался по самые уши, но и наглотался. — уже спокойно продолжил я — Так что блевать тянуло. Но было нельзя. Пришлось терпеть. И испытывая жесточайшие боли, продолжать его добивать.
— Мы опоздали! — прошептал побледневший Сержант.
Я удивленно стал смотреть на него.
— Поселение и тебя в первую очередь спасло чудо. — разъяснил он — Этим чудом и является твое пробуждение. Оно остановило твои изменения.
— Ошибаешься. — с горечью сообщил я ему — Изменение не остановились. А всего лишь замедлились.
Я развернулся к барону Волкову.
— Как у Вас решается вопрос несовместимости людей? — спросил я его.
И видя непонимание в его глазах, решил задать вопрос более развернуто.
— У Вас много измененных людей. — продолжил я — Которые могут быть несовместимы друг с другом. Если бы эта проблема не имела решения, то вы уже давно могли вымереть.
Понявший вопрос Волков покачал головой.
— В этом нет необходимости. — сообщил он — У нас есть Тотемы. И боги помогают нам, решая не только проблемы биологической совместимости, но и морально-этические проблемы. Мы счастливы в своих семьях.
— Значит придется самому решать. — проговорил я глядя на Волкова.
И повернулся к Сержанту.
— Может мне к Пчелкиным обратиться? — спросил я его — Они достаточно безумны, чтобы взяться за решение такой проблемы.
— Что с тобой происходит? — спросил напряженный Сержант, его глаза были полны беспокойства.
Я с горечью рассмеялся.
— Ничего особенного. — проговорил я — Просто изменения зашли так далеко, что я становлюсь несовместим с людьми.
Я посмотрел на Елену, а потом на Мышкина.
— Хотите увидеть наяву сказку о Красавице и Чудовище? — спросил я его — Или вы решили заполучить ручного монстра? Цепного пса Империи?
Я с тоской осмотрелся вокруг. И повернулся к Мышкину.
— За что? — спросил его — Я за всю свою жизнь не пролил ни капли человеческой крови. И все равно становлюсь монстром. Животные этого мира мне дали однозначный ответ. А они лгать не умеют.
Я в бешенстве кинул заклинание «Прах Вечности» на рядом растущий пышный куст сирени.
— И вы считающие себя Людьми! Льете реки крови, порождая вокруг себя боль и ненависть. — яростно прокричал я князю Мышкину — И все равно считаетесь Людьми. В чем смысл всего этого? Только лишь в том, что, не желая становиться подобным вам, я обосновался на Изнанке? Так мне нет места среди Вас аристократов, а низшие сословия уже не примут меня.
Меня буквально колотило, от осознания того, что я скоро должен буду покинуть людей. И возможно даже мое Поселение на Изнанке будет мне недоступно. Понимание этого факта и горечь от потери человечности вызвали спонтанные изменения тела.
Перерождение в этом мире, было неправильным для меня. И ничего кроме обиды и тоски не давало. Мария, заметившая мое состояние подтолкнула Елену ко мне, и сама шагнула следом. Девушки с двух сторон взяли меня под руки.
— Сергей ты человек. — глядя мне в глаза проговорила Мария — И будешь им, пока желаешь им быть.