Неистовый рыцарь

— Я знаю историю…
— В таком случае не забывайте о ней! Король ждет от вас послушания.
— А вы во всем послушны ему? Или отстаиваете собственное мнение?
Уэйкфилд окинул Аллору взглядом, и у нее снова затрепетало сердце.
— Я служу королю, как это делает мой отец. Я служу ему хорошо, миледи, так что мое мнение он оценит.
— Понятно. Король вас настолько ценит, что не осмеливается вами командовать.
— Миледи, вы приехали с дальнего севера…
— Из варварской страны?
— Возможно, из глупой страны или из страны, населенной глупцами! — окончательно потерял терпение Уэйкфилд.
Послушайте, миледи, находясь здесь, вы должны придержать язык и помнить, что войны начинались — и гибли люди! — даже по менее значительным поводам, чем те высказывания, которые необдуманно слетают с вашего язычка!
— Я оскорбляю не Вильгельма… — Волна тревоги за судьбу дядюшки снова охватила Аллору, но она спохватилась, что ее слова могут быть истолкованы как оскорбление короля. Она покраснела и сменила тему разговора: — Почему эта дама продолжает сверлить меня взглядом?
— Кто?
— Черноволосая леди, стоящая у нас за спиной.
— Неужели у вас на затылке есть глаза? — насмешливо спросил Уэйкфилд.
— Я чувствую, что она за мной наблюдает.
— А-а, это леди Люсинда.
— С миндалевидными глазами и матовой кожей…
— Да, она очень красивая.
— И плохо воспитана.
Губы его тронула улыбка.
— Тогда как вы — образец деликатности и тактичности. — Аллора стиснула зубы.
— Я не принадлежу к их кругу.
— Скорее шотландка, чем англичанка.
— Кто угодно, но только не нормандка!
Уэйкфилд снова насмешливо взглянул на нее.
— Ну что ж, поживем — увидим, не так ли? — тихо произнес он.
Ей почему-то стало жарко и она покраснела, и ей захотелось выпалить какую-нибудь колкость. Нет, лучше отойти от него подальше — от исходившего от него жара, от его силы и странного воздействия на нее.
Но он уже отвечал на ее вопрос:
— Леди Люсинда очень хочет выйти замуж. Ее, несомненно, тревожат планы короля относительно вас.
— Но у него не должно быть никаких планов!
— Вы задали вопрос, миледи, я на него ответил. Думаю, Люсинда полагает, что вы поступите так, как прикажут вам Бог, король и ваш отец.
— Они не одно и то же.
— А может быть, она смотрит совсем не на вас, а на меня.
— Почему?
— Наверное, ее тревожат мои нежные чувства.
— Нет, это невыносимо! — воскликнула Аллора и тут же одернула себя за непозволительную несдержанность. А его, видно, она снова позабавила.
— У меня много достоинств, — сказал он.
В его словах не было хвастовства — просто констатация факта. Конечно, эта дама с миндалевидными глазами наблюдала совсем не за ней, а за ним. И наверняка ей не было дела до богатства Уэйкфилда. Она, видимо, любила в нем мужчину — необыкновенно сильного, высокого, молодого, темноволосого…
«Остановись!» — приказала себе Аллора, а вслух произнесла с усмешкой:
— Понятно. Но зачем ей так таращить глаза и волноваться? Она ведь уверена в том, что вы подчинитесь воле Бога, короля и вашего отца.
— Миледи, вы, кажется, не поняли: я уже доказал свою верность Богу, королю и отцу, и мне позволена полная самостоятельность в том, что касается моей службы и моей преданности. Может быть, мы пройдем теперь к столу? — предложил он. — Король и ваш отец, наверное, уже заждались нас.
— И в следующую минуту она уже сидела между отцом и дядюшкой. Слева от дядюшки расположился Брет д’Анлу, справа от отца — сам король.
В тот вечер она была единственной женщиной за главным столом. Вильгельм был вдов, и, при всех его недостатках, после смерти супруги Матильды рядом с ним не было другой женщины.
Аллора с интересом рассматривала короля. Красивое одеяние ладно сидело на нем, лицо гладко выбрито, волосы коротко подстрижены. Глаза выражали печаль, голос был глубоким. Манеры его отличались приятностью, и с трудом верилось, что этот жестокий человек, подчинивший себе целый народ, может вести себя вполне цивилизованно.
Отведя взгляд от короля, Аллора оглядела гостей, расположившихся за длинными столами в виде буквы «П» по левую и правую сторону от королевского стола. Как много их! Ближе к главному столу сидели представители высшей знати — красивые мужчины, прекрасные дамы в нарядах ярких цветов. Они смеялись, оживленно переговаривались, пили вино. Дальше располагались гости рангом пониже, одетые в менее роскошные одежды. Да и вели себя они скромнее. Еще дальше, в самом конце обоих флангов стола, сидели главным образом представители духовенства. Вокруг суетились слуги, без конца поднося к столу новые блюда и напитки.
— Сегодня за нашим столом я не вижу одной из самых прекрасных женщин нашего королевства, — услышала Аллора и снова посмотрела на короля. Он произнес эти слова на своем родном нормандском наречии французского языка, на котором было принято говорить при дворе. Король поднял кубок с вином и обратился к Брету д’Анлу: — Я специально послал Фаллон записку с просьбой почтить нас сегодня своим присутствием. Где же твоя матушка, Брет, сегодня, когда все празднуют твое победоносное возвращение?
В его голосе едва заметно зазвучала стальная нотка. Интересно, что за этим кроется? Аллора внимательно посмотрела на Брета, ожидая, что он станет сбивчиво оправдываться.
Но он нимало не смутился — отпил вина из своего кубка, неторопливо поставил его на стол и пожал широкими плечами. Взгляд его удивительно синих глаз остановился на лице короля.
— Не могу поверить, что моя мать не прислала свои извинения, ваша светлость! Думаю, она тоскует по отцу, который остался в Нормандии с Робином и Филиппом. Несомненно, ждет возвращения отца. Ну, вы ведь хорошо знаете мою мать!
Аллора насторожилась, ожидая, что Завоеватель разразится гневом в ответ на столь загадочную фразу и карающий топор опустится на голову наглеца. Ее губы чуть изогнулись в улыбке. Вдруг она почувствовала, что краснеет, — синие со стальным отливом глаза Брета д’Анлу смотрели на нее. Он удивленно приподнял бровь. Потом снова обратился к королю:
— Сир, правда в том, что вы знали Фаллон еще до меня!
На сей раз он не отвел взгляда от короля, и Вильгельм неожиданно усмехнулся. Аллоре стало понятно, что он лишь поддразнивает своего приближенного, а на самом деле очень доволен его ответом.
Затем король с улыбкой обратился к Аллоре:
— Ну, миледи, как вам здесь нравится?
— Лондон — удивительный город.
— Я имею в виду этот вечер, миледи. Надеюсь, вам здесь понравится и вы обзаведетесь друзьями при дворе.
Аллора заставила себя улыбнуться:
— Я не ищу врагов.
— Никто из нас не ищет врагов. Но они сами нас находят, — холодно произнес король и продолжал: — По-моему, вы уже познакомились с графом Уэйкфилдом?
Она почувствовала на себе взгляд Брета и кивнула, продолжая натянуто улыбаться.
— Без его отца я, возможно, не завладел бы Англией. А без Брета, наверное, не смог бы удержать ее в руках.
— Судя по всему, он для вас настоящий клад. — Аллора опустила глаза и постаралась заглушить в голосе сарказм.
— Так оно и есть! Но в семье он младший сын, — с явным сожалением сказал король, — и титулы отца перейдут к его брату.
— Ваша светлость, — решительно вмешался д’Анлу, — вы дали мне достойный титул…
— Да. Титул и землю. Опустошенную землю, — сказал Вильгельм, вздохнув. — Теперь все труднее делить на части королевство, из которого и так уже выделено много долей.
— Как жаль, что вы многим задолжали! — небрежным тоном произнесла Аллора.
Ее отец смущенно откашлялся и крепко сжал под столом ее ладонь. Но Вильгельм рассмеялся, а Брет д’Анлу поспешил вмешаться в разговор, причем в голосе его чувствовалось некоторое раздражение, будто разговор этот утомлял его.
Ваша светлость, я пользуюсь полной свободой действий и считаю, что у меня все впереди. Я доволен высоким титулом, который вы мне дали, и превращу свои земли в цветущий край, приумножив его благосостояние.