Обрученная с ветром

— Боже, как я тебя ненавижу! — воскликнула она, ударяя рукой по двери. — Ненавижу, ненавижу…
Зубы ее стучали. Ей хотелось встряхнуть его, сделать ему больно, задушить его.
Он был жив. Боже милостивый, он был жив.
В ней снова возникла дрожь. Это было так неправдоподобно, так удивительно…
Он хочет мести.
Он вернется. Скоро, она была в этом уверена.
А пока у нее нет выбора. Никакого выбора, только ждать и молиться, и…
Вспоминать.
 
ЧАСТЬ I
СНОВИДЕНИЯ
 
ГЛАВА I
Наступит время в жизни лорда Пирса Дефорта, когда он вспомнит свою первую встречу с мисс Розой Вудбайн, нетитулованной, но чрезвычайно богатой дочерью колониального торговца Ашкрофта Вудбайна, и осознает, что в тот день, в какой-то момент, присутствовали они все.
Все. Он и Анна, и все те, кому суждено было предать его.
Все началось с Розы…
Ему было известно, благодаря сообщениям многочисленных друзей, что Ашкрофт считает его наиболее достойной партией для своей дочери. Но в то время почти каждая мать семейства в Лондоне считала его одной из прекраснейших партий последних лет. Он не задумывался над этим явлением и не позволял себе возгордиться. Скорее, это вызывало у него кривую усмешку, ведь не так уж давно старинное норманнское имя Дефорт было смешано с грязью — не только в Лондоне, но и во всей Англии.
Действительно, прошло не так уж много времени с тех пор, как отец нынешнего короля — с удивительным благородством, чего не следует забывать, — взошел на эшафот и лишился там головы. И в гуще всего того, какими бы опасными ни были те времена, Дефорты оставались полностью, почти беззаветно верными Дому Стюартов. В пятнадцать лет Пирсу впервые пришлось проверить свою шпагу в битве, сражаясь бок о бок со своим хорошим другом, юным принцем Карлом. Даже после смерти отца, не изменившего тем, кому служил, Пирс решил никогда не отступать. В результате он последовал за своим юным другом в Шотландию, все время защищая его. Пирс видел, как его короновали на Скоунском Камне, и потом бежал вместе с ним, отправившись в изгнание с монархом, лишенным своих земель, пока Оливер Кромвель железной рукой правил Англией.
Он рисковал всем — не только землей и титулами, но также и жизнью. Возможно, он поступил так, потому что был юн, дерзок и неразумен. Возможно, он поступил так просто потому, что Карл был его другом. Какова бы ни была причина, он вступил на этот путь и теперь пожинал награды. Карла призвали обратно в Англию, и он был не из тех людей, кто забывает о защищавших его. Он был королем, он правил весьма — нет, очень — разнородным двором, но он делал это с определенной мудростью и проницательностью, с неприязненным и горьким юмором, приобретенным за годы изгнания. Он любил театр, музыку, искусство — и красивых женщин. И красивые женщины любили короля. Они стекались ко двору. Трепещущие мамаши и суровые папаши беспокоились о своих дочерях, но после пуританского правления Кромвеля людям хотелось сбросить покровы респектабельности и наслаждаться жизнью вместе с молодым королем. И все же король был очень осторожен. Годы лишений преждевременно состарили его, наградив сдержанностью, за которую мало кому удавалось проникнуть.
Каких бы мстительных мыслей у него ни было, чаще всего он держал их при себе. Практически ни к кому не проявлял он резкости и почти ко всем был терпим. С первого мгновения, когда он вновь ступил на землю Англии, он был любимым монархом.
Естественно, Пирс, один из ближайших друзей Карла, обнаружил, что часть преклонения перед королем перепадает и ему. Он был высоким, сильным и имел репутацию хорошего фехтовальщика.
Но дело было не только в этом; он был моложе короля и очень богат, поскольку Карл не только вернул ему его прежние владения, но даровал ему и новую собственность.
И, думал он, усмехаясь, все зубы были у него на месте, а голова полна волос. Он сумел остаться невредимым после всех лет борьбы. В целом, он решил, что должен представлять собой весьма приличную партию.
А Ашкрофт Вудбайн был выскочкой. Сам по себе этот факт не волновал Пирса. Он восхищался этим человеком и кое-что о нем знал. По ту сторону Атлантики Вудбайн сделал все, что было в его силах, чтобы поддержать странствующего молодого человека, которого его собственная страна не признала как Карла II. Частенько, именно когда в этом была нужда, приходили подарки: ружья, доспехи, великолепные шпаги, а однажды даже корабль. Будучи сиротой, Вудбайн избежал работного дома, спрятавшись на борту судна, направлявшегося в Америку. Там он сначала работал на других плантаторов, позже начал покупать землю. Урожаи его были роскошны. Он купил еще земель. Он толково вел торговлю. Начав с нуля, он стал королем хлопка и табака. Он женился на дочери лорда Юстина Рено, и, хотя этот старый роялист сложил голову на эшафоте, Ашкрофт Вудбайн сумел сделать так, что его дочь признали в среде английской аристократии.
Что ж, он ехидно восхищался стариком за его запросы. И он бы заинтересовался — по крайней мере, проявил любопытство — мисс Розой, если бы не выбрал наконец, после всех лет блужданий, себе невесту.
Это была леди Анна Винтер, и он считал, что они очень подходят друг другу. Анна была красива, богата, энергична и любила жизненные блага; в сущности, они наслаждались близостью уже довольно давно. Возможно, ему следовало бы уже сделать ей предложение. Он и сам не совсем понимал, почему тянет.
Может быть, это было вызвано годами странствий. Он не знал. Но в последние несколько недель он немало времени провел в размышлениях, и мысли его всегда возвращались к Анне. Он глубоко дорожил ею. Определенно, он ее любил. И они так хорошо подходили друг другу.
И поскольку все было решено, право, не было никакого смысла знакомиться с девицей Вудбайн.
Но он познакомился. Двор был в Хамптоне, и Карл устроил охоту. Пирс оседлал Бевульфа, арабского жеребца, исключительного коня, которому было уже почти пятнадцать лет, но который пронес его через множество невзгод. Он опаздывал, поскольку задержался из-за корабельных дел, ведь после возвращения в Англию он приобрел флот из шести кораблей. Он спустился от лондонских доков вниз по Темзе на барже и поспешил в конюшню, где нашел Бевульфа, готового к отправлению. Он нашел начальника охоты и поинтересовался, где сможет нагнать короля. Быстро, но не безрассудно, он направился вдоль одной из лесных тропинок. День был необычайно хорош. Небо было прекрасно, бесконечно чистое. Высоко над головой сплетались и раскачивались ветви деревьев, воздух приятно холодил щеки.
Затем, совершенно внезапно, перед ним возникла вспышка. Он дернул за поводья, делая все возможное, чтобы избежать столкновения, пытаясь повернуть Бевульфа в сторону. Его действия были правильными и благородными — он рисковал собственной шеей куда больше, чем жизнью другого всадника. Но безрассудный всадник выехал на тропинку чересчур внезапно и беззаботно. Как бы быстро он ни действовал, они все же столкнутся. Он сумел избежать прямого столкновения с другой лошадью, но все же ударился о ее круп.
Бевульф встал на дыбы и заржал, отброшенный на несколько футов. Подпруга лопнула, и Пирс обнаружил, что сползает под коня. Он удержался, чтобы не попасть под копыта, потом изо всей силы рванулся в сторону и быстро покатился. Палки, листья и сучки запутывались в его волосах и одежде, а потом его, казалось, насквозь пронзил внезапный холод. Он не просто лежал на земле в лесу. Он упал около ручья. Прокатись он на дюйм дальше, то очутился бы в холодной клокочущей воде.
Сильно раздосадованный, он быстро перевел дух. Во всех битвах, в каких ему довелось сражаться, он оставался в седле, а здесь, в глубине королевского леса, его вышиб из седла какой-то безрассудный всадник.
Лежа на земле, тяжело дыша и чувствуя, как в кожу и одежду впиваются палки и камни, он поднял голову и увидел, что второй наездник все еще в седле и незаметно приблизился к нему. Потом всадник заговорил очень мягким и женственным голосом, голосом с едва заметным оттенком превосходства.