Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов
Языковой критике у Пригова подвергается и фонетический образ слова. Цикл «Изучение сокращения гласных», состоящий из пяти текстов, начинается с передразнивания чешского языка, в котором сохранились слоговые плавные согласные:
Лёт мртвого птахаНад чрною житьюОн мртвел летахаНад Влтавой жидкойИ над ПршикопомЯ зрел ту птахаКак пел он пркрасноПсмертно летахаДалее автор испытывает границы возможного в русском языке, фонетически уподобляя русские слова чешским и, естественно, нарушая эти границы:
Вот я птцу ли гльку ли льтящуИль про чрвя размышляю плзущаИли звря ли бгуща в чащеЯ змечаю ли дльны ушиСтранно, но на все есть словоЗдесь ли в Прге, иль в Мскве лирдимойДаже в Лндоне — тоже словоНа естство оно первдимоСлова, сокращенные таким неестественным образом, гротескно отражают вполне естественное явление: редукцию слова в разговорной речи, а затем и в языке — как следствие не столько экономии усилий, сколько восприятия слова целиком, а не по морфемам, утрачивающим самостоятельную значимость.
Насмешки Пригова часто направлены и на синтаксис:
Сестра Жены Друга ПоэтаРоссии Времени РасцветаПоэзии Посредством НасИрина имя ей как разЕй жить и жить сквозь годы мчасьУ ней других желаний нетуА я хочу свой смертный часВстретить несмотря на этоВ развитии русского языка существует весьма активная тенденция: признаки и отношения все чаще обозначаются не относительными прилагательными, а родительным падежом существительных (сочетания типа солнечный лун вытесняются сочетаниями типа луч солнца). В сфере, самой нечувствительной к языку, — официальной речи, как письменной, так и устной (а также в плохой научной речи), — выстраиваются длинные цепочки конструкций с родительным падежом. И совсем не случайно эта отупляющая последовательность родительных падежей благополучно соседствует у Пригова с пародийным искажением патетических строк из стихотворения Маяковского «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»: Мне бы жить и жить, / сквозь годы мчась. / Но в конце хочу — / других желаний нету — / встретить я хочу / мой смертный час / так, / как встретил смерть / товарищ Нетте [700].
Стихотворение «Сестра Жены Друга Поэта…» входит в цикл «Новая метафоричность (и Приложение)», содержащий 18 подобных текстов. В «Предуведомительной беседе» «Милицанера» и персонажа «Я», относящейся к этому циклу, говорится:
Эта книга, товарищ Милицанер, об этом, как его, о генезисе реалий <…> в метафорической поэзии удивительное ощущение взаимосвязанности явлений и вещей мира. Но в ней сильна эвфемистическая функция <…> мне и хотелось сохранить взаимосвязанность явлений мира, но не путем переназываний, а путем выстраивания генеалогического ряда <…> Оно [приложение — Л.З.] [ — ] о том, как, начинаясь от простого, наша жизнь обретает фигурную стройность, обрастает всякими пояснениями, дополнениями, дополнениями, поправками, инструкциями, как она усложняется и гармонически развивается [701].
«Приложение» представляет собой серию пародий на словообразование. Вот один из примеров «фигурной стройности» и «гармонического совершенства» слова в казенном языке:
Грамматическая форма или словообразовательная модель [703], доминирующая в тексте, тоже становится у Пригова концептом. Следующее стихотворение содержит перечислительный ряд неологизмов, образованных по аналогии с нормативным глаголом засовывать и устоявшимся техническим термином запрессовывать:
Как меня этот день упрессовываетКак в какую-то щель запрессовываетКак в какую-то банку засовываетИ какую-то гадость высовываетИ так ярко ее разрисовываетСтранно так ее располосовываетСловно жизнь мою он обрисовываетИ ко мне это все адресовываетИ на жизнь мою все нанизовываетКак заране меня колесовываетПочти все глаголы этого текста соединяют в себе приставки совершенного вида и суффиксы несовершенного. Противоположное значение разных морфем внутри слова делает эти глаголы изобразительными: по своей лексической семантике они обозначают насилие. И длинный ряд однотипных окказиональных форм, и то, что сами эти формы длиннее соответствующих словарных, увеличивает изобразительность насилия.
Стихотворение это иллюстрирует один из главных постулатов Пригова — о том, что языковые явления стремятся к тоталитарной власти над сознанием: «…любой язык в своем развитии стремится перейти свои границы и стать тоталитарным языком описания. Это моя основная презумпция» [705].
Исходя из недоверия к «готовому» языку Пригов заменяет слова (например, осина, ива, женщина, чех, грузин, кот) описательными словосочетаниями:
Дерево осинноеДерево ли ивовоеВсякое красивоеКто из них красивевееОгромный женский человекВ младого юношу влюбилсяЗдравствуй, здравствуй, ЧеловекЧеловек Чехословацкий<…>Так же как нам Друг НавекНемец из его НародаИ Грузинский ЧеловекХоть и вспыльчивой Породы