Полигон неожиданностей

— Не включили?
— Нет.
Смолкин с силой сжал рычаги управления. На его смуглой коже пробился румянец.
— Вот это номер… И сам… И, главное, вас подвел. Как же вы теперь без меня?
— Никак. Мы отказались.
— С ума сошли! Мало ли водителей?
— У нас и с тобой баллов вполне достаточно. Допущено восемь команд, причем две имеют лишь шестьдесят баллов, а у нас — шестьдесят один.
— Но не могли же они вас просто исключить из конкурса?!
— Предложили Витю Кравченко.
— Так что же вы? Надо было брать — и точка!
— Зачем? Нам хватало. Надо все-таки по справедливости.
В зал тренажеров ворвался светловолосый запыхавшийся курсант.
— Я только оттуда. Вас там ждут. Они сказали, что не видели вашего заявления. Если возьмете меня…
— Витенька, если ты их официальный посланник, передай, что мы тебя тоже не видели. И исчезни!
— Ребята! Да такой шанс! Что вы, как дети?
Субботин аккуратно взял за плечи упирающегося Кравченко и повел к выходу. Открыв двери, Михаил неодобрительно, с нехорошим пристальным любопытством, от которого веяло отчуждением, оглядел курсанта.
— Удивляюсь, Виктор. Ты знаешь нашу группу с первого курса. Мог бы и сам сообразить.
— А ну вас! Подвеянные вы все какие-то! Луна стоит жертв!
— Скажи, пусть подбирают другой экипаж. Мы предпочитаем не приносить жертв даже Луне.
Плотно закрыв дверь за Кравченко, Михаил вернулся к друзьям.
— Может, попросить вне конкурса?
Саша оживился.
— Миша, тебя всегда посещают дивные мысли. Ведь это лучший способ доказать свою правоту!
— Мальчики, это холостой ход, — грустно сказала Майя.
— Нет, Майечка. Ход очень перспективный! Во-первых, мы должны наконец реабилитировать свою команду. Сколько можно ходить в неудачниках! А во-вторых, заявка на будущее. Будет еще преддипломная практика после пятого, а там, кто его знает, может, найдется и постоянное местечко. Работы на Луне расширяются!
— Ладно, уговорил, — посветлела Майя. — Давай вне конкурса!
— Эх, ребята, какие вы, ребята… — растрогался Смолкин. — А вот я, наверное, как Витька, не устоял бы.
— Аминь, — подвел итог Саша. — Пошли на комиссию.
В коридоре отобранные конкурсанты расступились перед решительно шагающей четверкой. Здесь же толпились зеваки. У многих на лицах сквозило недоумение, некоторые встречали их иронической усмешкой, кто-то бросил в спину: «Спохватились!», но четверка, не нарушая молчания, проследовала к кабинету директора. Табло секретаря предупреждающе мигало красными буквами: «Не входить. Совещание». Саша уставился на табло, хлопая длинными ресницами, и, осознав, что отбор закончен, медленно обернулся к товарищам.
— Опоздали…
Миша вместо ответа шагнул к секретарю и решительно ткнул в кнопку срочного вызова. Раздался тихий шелест, вспыхнула лампочка индикатора связи, затем, после паузы, на экране появилось лицо директора.
— Передумали?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Хотим вне конкурса.
— Ну-ка, зайдите.
Переступив порог директорского кабинета, они той же тесной группой приблизились к столу. Кроме членов Ученого совета в отборочной комиссии участвовали представители космоцентра, среди которых Сима сразу узнал Алферова.
— Полюбуйся, Василий, — обратился к нему директор. — Строптивая группа в полном составе.
— А этот, который запутал экзаменатора… Из них?
— Смолкин! Два шага вперед! Василий Федорович жаждет полюбоваться на достопримечательность нынешней сессии. Единственная тройка на всех четвертых курсах!
Смолкин молодцевато повернулся налево, сделал два шага вперед и так же лихо повернулся направо, оказавшись лицом к лицу с начальником космоцентра.
— Смолкин Серафим Юрьевич, четвертый курс, мехфак. Четырнадцать баллов за сессию. Оценка по теории вождения снижена на балл по субъективному требованию директора.
— Видал, как они со мной разговаривают? — усмехнулся Баженов. — Ни тени почтения.
— Значит, не заслужил, — в тон ему ответил Алферов. — Ты же ему всю карьеру испортил! Да и не признает он твою тройку. За что хоть снял этот злополучный балл?
— Объясни, Смолкин.
— По приказу, за введение экзаменатора в заблуждение.
— А ты что же, не согласен с приказом? — полюбопытствовал директор.
— Вы же доверяете автоматам?
— Софистикой увлекался?
— Нет, логикой!
— Ну, хорошо. Порядок ты знаешь, значит, и получил по заслугам. Не первый курс… Иди.
Сима так же молодцевато вернулся на свое место в четверке.
Директор проводил его взглядом, зачем-то пододвинул к себе листки с фамилиями конкурсантов, бегло просмотрел списки, потом отодвинул их и сказал будничным тоном:
— Давайте быстро и четко. Кто будет говорить от имени группы?
— Миша, — подтолкнул Субботина Александр. — Твоя идея.
— Нам все равно сдавать групповые испытания. Пусть будут самые трудные. Хотим пройти испытания на полигоне вне конкурса.
— Это еще надо заслужить!
— У нас проходные баллы.
— Так-то оно так, но вы же отказались?
— Да. От расформирования группы. Вы же знаете, мы всегда вместе.
— Еще бы! Вот вы где сидите со своими фокусами!
Директор для убедительности похлопал себя по шее.
— Просто мы хотим доказать, что это не фокусы, а вполне серьезно.
— Ну что с ними делать, Василий Федорович?
— Смолкин! Сколько у тебя баллов по вождению?
— Шесть!
— Вот как? Что же ты мне раньше не сказал? — обернулся Алферов к директору.
— Вождение в этом семестре не засчитывалось.
— Послушай, может, включим их все-таки?
— Ты мне, Василий Федорович, курсантов не порть. Возвращаться к решенным вопросам не будем. Идите. Ваша просьба удовлетворена.
Они стартовали первыми. В этом не было преимущества: последующие экипажи могли учитывать их график и по времени прохождения отдельных препятствий судить о сложности трассы и количестве ловушек. Кроме того, их график будет постоянно держаться на прицеле, а это тоже немаловажно. Сима сразу взял приличную скорость. Субботин с планшетом выполнял роль штурмана. Еще до старта они вместе обсудили все детали трассы и решили выбрать наиболее сложный путь. Четыре года кое-чему научили. На простых с виду участках всегда можно было ожидать неприятностей, а здесь лунный полигон повышенной трудности.
Скорость росла, и Сима, усиленно ворочая рычагами, замедлял или ускорял то левую, то правую группу колес, помогая вездеходу точно вписываться в запрограммированный маршрут, а при необходимости корректируя его слишком прямолинейное направление. Они благополучно обогнули гряду и выскочили на поле, усеянное мелкими кратерами. Сима сбавил скорость и запетлял, огибая воронки. Планетоход имел независимую подвеску, и небольшие препятствия или кратеры с пологими склонами можно было проходить с ходу, но, учитывая Симину изворотливость, решили не прельщаться прямой дорогой. Благополучно проскочив кратерное поле, выскочили к расселине. Через нее и был проложен маршрут, но в последний момент Михаилу почудилась западня, и он скомандовал:
— Бери левее, по пологому склону!
Хорошая реакция Смолкина спасла планетоход от опрокидывания при резком повороте, а запас скорости позволил преодолеть с ходу достаточно крутой склон. На вершину поднялись, уже практически полностью потеряв инерцию, но зато вниз Сима погнал планетоход так, что даже пыль завилась… Пока все проходило нормально. Полигон был невелик: всего десять на десять километров, но по заданию трасса выбиралась с расчетом, чтобы пройти по нему не менее ста. В этом были свои сложности, так как, пересекая полигон в разных направлениях, экипаж с большей степенью вероятности попадал в тщательно замаскированные ловушки, будь это топкая вязкая жижа, яма или обвал, не говоря уже об уклонах, точно рассчитанных на опрокидывание, широко разбросанных по всему полигону. Другая сложность заключалась в том, что каждый сознавал: за всеми действиями экипажа не только ведется пристальное наблюдение комиссией, но и любой шаг их записывается на видеоэлемент. Делалось это для разрешения недоразумений, так как любой эпизод или спорное положение в действиях экипажа можно было проследить заново, с любой степенью замедления. Психологически эффект постоянного присутствия комиссии на первых порах сковывало, но теледатчики обычно маскировались под внутренний интерьер вездехода, и о них скоро забывали. Кроме внутренних на вездеходе устанавливались и теледатчики обзора, чтобы при необходимости наблюдать не только за продвижением транспорта, но видеть работу экипажа при выходах наружу.