Пусть этот дождь идёт вечно (СИ)

========== Глава 2 ==========
Хань успел соскучиться по ярким огням ночного Соуля. Ему приходилось бывать во многих городах и странах, но только Соуль всегда встречал его приветливо. По крайней мере, так ему казалось.
― Господин желает поехать домой или ещё куда-нибудь? ― поинтересовался на перекрёстке водитель.
Хань намеревался выбрать первый вариант, однако передумал. Он не устал, результаты исследований порадовали, проект почти завершён, и последние полгода он вообще никуда не выходил. Стоило развеяться. Бремя природы омеги больше не давило Ханю на плечи, но определённые потребности оставались. И наконец-то он мог сам выбирать, по собственной воле и собственным предпочтениям.
― Заедем в Театр, ― решил Хань. И он вовсе не имел в виду оперу или спектакль, и водитель прекрасно понял, куда именно следует везти господина.
“Театр” находился в одном из лучших кварталов Соуля и занимал старинное десятиэтажное здание полностью. Хозяин “Театра” называл его “театром страстей человеческих” и брал на работу отлично вышколенных бет. Иногда попадалась и экзотика в виде альф и омег. Болтали, что в “Театре” можно получить всё и удовлетворить самые невероятные фантазии. Хань подобных экспериментов не ставил: он просто приходил, смотрел немного на представления и номера, выбирая себе партнёра, после чего покупал желаемое и уходил на рассвете довольным.
“Театр” в Соуле был лучшим заведением подобного профиля из всех, в каких Хань бывал.
― Господин Лухан… ― Его впустили в холл, одарив приветливыми улыбками. Знакомые лица в охране, и чувство такое, будто он и не уезжал никуда из Соуля на пару лет. ― Седьмой этаж?
― Да, пожалуйста.
Он принял золотую карту почётного гостя и прошёл к лифту. Седьмой этаж встретил его яркими цветами, пышной роскошью и лицами, что постоянно красовались на обложках журналов и передовицах газет. “Сливки” общества, восемьдесят процентов из них ― омеги, как и он сам.
Хань обменялся поклонами с несколькими чиновниками и парой генералов, прошёл мимо стайки актёров и оказался в демонстрационном зале. Его тут же усадили за столик у сцены, принесли меню и бутылку лучшего вина. Затем красивый юноша в костюме из эластика принял у него заказ и поспешил накрыть на стол.
― Давно не видел тебя, ― приветливо отметил Хозяин, опустившись на стул рядом с Ханем.
― Я только приехал.
― Соскучился по симпатичным мордашкам?
В этом крылась доля истины ― Хань всегда питал слабость к красивой внешности. Хозяин называл это “тонким эстетическим вкусом”. Эстет или нет, но Хань и впрямь западал на красивых бет или альф с тонкими чертами лица и безупречными фигурами. Ему нравилось любоваться ими. И бесило, когда в период активного поиска это переставало иметь значение. То есть, тогда становилось не до таких деталей, тогда сгодился бы любой, кто смог бы утолить сводящее с ума желание, а уж как он выглядел… Всегда можно закрыть глаза и включить воображение ― иного варианта всё равно не оставалось. Прежде, но не теперь. Теперь ни к чему всякие предосторожности и предварительные договорённости.
― Нет, просто захотелось отдохнуть немного. Да и обстановка тут у тебя обычно приятная.
― Тогда отдыхай, ― Хозяин махнул рукой в сторону сцены. Там как раз происходило нечто интересное: музыканты занимали места и вооружались инструментами. Заиграли что-то резкое и тяжёлое, потом началось шоу с огнём.
Хань успел перекусить слегка, когда на сцене появился танцор, которого он раньше не видел. Танцор словно искрился энергией, купаясь в ритмичных звуках. И Хань с удовольствием проскользил взглядом по длинным ногам, обтянутым кожаными брюками, узким бёдрам и широким плечам, скрытым тонкой тканью белой рубашки. Гибкость, изящество, пластичность. Впрочем, лицо танцора не могло похвастать утончённостью ― черты чёткие, яркие, выразительные, даже навязчивые ― такие сразу врезаются в память, хочется того или нет. Из-за белизны рубашки смуглая кожа казалась тёмной. Он танцевал, и в каждом его движении отзывались всплеском эмоции. Хань не знал, испытывал ли танцор сам эти эмоции, но мастерски заставлял чувствовать зрителей. Он походил на чародея с волшебной палочкой, и каждым взмахом палочки ― движением или жестом ― он повелевал толпой, глазевшей на него.
 
― Как секс с большой буквы, да? ― хмыкнул Хозяин, не смотревший на сцену, а изучавший лицо Ханя.
― Омега или бета? ― бесстрастно уточнил Хань и поднёс к губам бокал с вином.
― Альфа.
Хань едва не поперхнулся и поспешно отставил бокал, вновь устремив взгляд на танцора. Ему редко попадались красивые альфы, настолько красивые ― вообще никогда. Поэтому он обычно предпочитал бет, среди них красавцев всегда много.
― Сколько ты ему заплатил, чтобы он согласился танцевать?
― Он любит танцевать. По правде говоря, это вся польза с него. Совершенно неуправляемый мальчишка. Вечно из-за него возникают проблемы с гостями.
― Порываются себе забрать?
― Если бы… Его не потрудились научить смирению.
― Альфа и смирение ― это не самая удачная шутка. Зачем же ты держишь его у себя?
― Из непокорности тоже можно извлекать выгоду, тебе ли не знать. Сюда приходят люди с разными вкусами.
Хань промолчал, потерявшись в смутных догадках. Хозяин покинул его через пару минут, а вот к сцене принесли поднос с золотой картой, и танцор исчез за ширмой. Золотая карта означала чей-то выбор, это Хань знал. Сам отправлял прежде золотые карты ― и не раз. Да и сейчас у него в кармане пиджака валялась такая же карта, но желания посылать её кому-нибудь не было.
Больше двух часов он не выдержал, поднялся из-за стола и направился к лифту. Миновав распахнутые двери, замедлил шаг. В коридоре стоял тот самый парень в кожаных брюках и белой рубашке. Прислонился плечом к стене и повозился с рукавом на запястье. Он поднял голову и посмотрел на Ханя из-под свесившейся на глаза длинной чёлки. Холодный и мрачный взгляд, полный огня. Почти ненависть, одновременно обжигающая и леденящая. Он выпрямился и зашагал по коридору в сторону лифта.
― Постой! ― окликнул его Хань. Альфа и ухом не повёл. Пришлось догнать и схватить за плечо, чтобы немедленно получить кулаком в глаз. ― Какого чёрта?
― Отстань от меня. Или получишь добавку. ― Голос у альфы оказался неожиданно низким и глуховатым.
С “добавкой” не вышло ― налетела охрана, повисла на нём, тогда на белой ткани рубашки проступили алые пятна ― на плечах и спине. Появившийся на месте стычки Хозяин оглядел Ханя, отметил немного заплывший глаз, после чего неторопливо занёс руку, унизанную перстнями и кольцами, и ударил альфу по лицу.
Кривая улыбка на разбитых губах, кровь из ссадины на скуле и всё такой же холодный взгляд из-под длинной чёлки вместо ожидаемых извинений.
― Ты вообще соображаешь, что творишь, щенок?
― Мне соображать не положено, ― насмешливо напомнил Хозяину альфа. Ему могли дорого обойтись эти слова, поэтому Лу Хань поспешил вмешаться.
― Всё в порядке.
― В порядке? Он тебе фингал навесил, а ты говоришь, что…
― Я сам виноват.
― Это неважно. Его работа не в том, чтобы бить клиентам морды, а в том, чтобы выполнять их желания и доставлять им удовольствие.
― А если это было моё желание? ― не удержался от улыбки Хань и вытянул из кармана золотую карту. ― Что на это скажешь?
― Что ты сделал плохой выбор. Он только что от другого клиента и выжат, как лимон. На кой тебе это?
― Не твоё дело. ― Хань засунул карту в карман рубашки альфы. ― Отпустите его. Бархатный салон?
Хозяин скрестил руки на груди, осмотрел Ханя с головы до ног и обратно, пожал плечами.
― Салон свободен. Надолго?
― Не знаю. Как получится. Ты знаешь, я всегда щедро плачу.
― Знаю, только поэтому салон твой, как и этот придурок.
Хань поймал ладонь несколько озадаченного происходящим “придурка” и повёл за собой по коридору к двери “бархатного салона”. Втолкнул парня в помещение, зашёл следом и повернул ключ в замке.