Ребенок от лучшего друга. Мы не твои (СИ)

— Ты... Ты как вообще? Ну, как себя чувствуешь? 
Маршанская выгибает бровь. 
— После того, как лишилась своего "цветка"? 
— Я серьёзно, Тась. 
— Костров, я девственности лишилась, а ты ведёшь себя так, будто мне ногу вчера ампутировали. Куриный бульон и пакет с апельсинами не привёз? 
— Кроме шуток, Маршанская, — поворачиваюсь корпусом к ней и чуть подаюсь вперёд. — Ты меня в реальный шок повергла, и я до сих пор не могу отойти. Просто скажи, всё ли в порядке? Я не причинил тебе боль, Тась? 
Ироничное выражение лица Таси смягчается. Губы трогает лёгкая улыбка, а щёки немного краснеют. Она прячет лицо в букете. 
— Ты не причинил мне боль, Руслан. Всё было потрясающе. 
Вот как. 
Я шумно выдыхаю.
И наверное, я точно совсем свихнулся, если от этого её тихого "всё было потрясающе" кровь от моей головы мигом отливает туда, где её вчера тоже было слишком много. 
— Но, наверное, пару дней стоит потерпеть, — добавляет Тася. 
— Потерпеть?
— Ну да. Ну... Чтобы всё зажило. Не сразу же продолжать делать ребёнка. Я имею в виду, сегодня, завтра, не стоит... 
— А. Да. Потерпеть. Конечно, Тась, если нужно, я потерплю. 
Почему-то меня одно это слово сейчас раздражает. 
А Тася снова утыкается носом в цветы. Я смотрю на её профиль. Пухлые красные губы, крохотный нос, тёмные пушистые ресницы. 
Потерпеть... Ладно. Я могу, в целом.
— Руслан, мы поедем уже? Или ты решил переночевать в машине перед моим подъездом? 
— Едем, — выдохнув, жму на газ. — Я из твоего ресторана взял куриный суп со специями. Он уже, скорее всего, остыл. Если хочешь, поужинаем вместе. 
— То есть всё-таки куриный бульон будет? — спрашивает, бросив на меня смеющийся взгляд. 
И башня опять течёт. От смеха девчонки, который я слышал миллион раз, и которому почему-то никогда не придавал значения.
  
Глава 17. Терпение. Воля. Контроль.
 
Глава 17. Терпение. Воля. Контроль.
Руслан
— Я по-прежнему не понимаю, что тебе тут делать? Ты ничего не смыслишь в бизнесе, — хмуро смотрю на Маршанскую, которая продолжает расхаживать по моему кабинету и поливать цветы.
Твою мать, я даже не знал, что у меня в офисе есть цветы. 
А она знала. 
Но что мне до цветов, если мой взгляд прикован к её заднице, обтянутой в белую юбку. Такие законом следует запретить. Ткань практически ничего не скрывает, а только подчёркивает и усиливает мысли, которые я, между прочим, всю ночь и всё утро пытаюсь в себе заглушить.
Потерпеть.
Всего пару дней.
Прекрасно.
А я минуты считаю.
 
И даже как-то бесит, что Тасе, по ходу, наплевать. Ну, во всяком случае, я не наблюдаю ни малейшего напряжения с её стороны.
Вообще, откуда у неё этот чёртов костюм? Она его заказала в разделе костюмы для ролевых игр 'босс и секретарша'? 
— Так я и не лезу в твой бизнес. Ты сказал, что у тебя помощница заболела. А я пока в отпуске, и мне всё равно заняться нечем. Тебе что, жалко, что я буду помогать? Что я, кофе тебе принести не смогу? Или цветы полить? Или на звонки отвечать? 
Прикусив губу, Тася хмуро смотрит на цветы, стоящие на верхней полке стеллажа. Затем двигает пуфик, снимает туфли и встаёт на него босиком. Мой взгляд стекает к тонким лодыжкам, скользит по стройным икрам, пока не достигает разреза на юбке, который приоткрывает обзор на бёдра. 
Воспоминания о том, как я сжимал эти бёдра, мигом шарахают кровью по вискам. Во рту становится сухо и появляется желание облизать губы. 
Или что-нибудь другое облизать. 
Проклятье!
Напросилась со мной в офис! Кто меня за язык дёрнул сказать, что помощница ушла на больничный? Ну, в целом, цель была немного другой. Я пытался поскорее сбежать из дома и намекнул, что без меня тут никак, так как секретарши не будет. Невыносимо было наблюдать, как Тася утром бегает в одной спортивной футболке длиной до середины бедра и готовит завтрак. 
Как я эту чёртову футболку в своём воображении только не снимал...
А получил в итоге офисный наряд, который хочется снять ещё сильнее. 
— Я бы нашёл кого-то на замену. В офисе полно сотрудников. Собрал бы совещание, — буркаю раздражённо и тут же ловлю на себе недовольный взгляд Маршанской. 
Она смотрит на меня через плечо, не опускаясь с цыпочек.
— Я, значит, плохая замена, да? Это оскорбитель...ой...но! — покачнувшись, Тася хватается за полку, так как теряет равновесие и уже практически летит на пол. 
Не знаю, как я успеваю подбежать и подхватить её за талию. Пора начинать участвовать в соревнованиях по спринту. 
— Твою мать! Вот о чём я, Тась! — рычу, прижав Маршанскую к себе той самой задницей, которая и без того создаёт проблемы моему самоконтролю, а уж когда трётся об моё тело тем более. 
Хочется прошипеть вслух. 
Чёрт знает, как удерживаюсь. 
— Я просто упала. И это ты виноват, вообще-то! — Тася разворачивается и тычет пальцем мне в грудь, нахмурив при этом брови. — Отвлекаешь меня своим фырканьем. 
Лучше бы она не поворачивалась. Только хуже становится. 
Особенно, когда она бесхитростно сдувает прядку волос, упавшую на глаза, и я мгновенно залипаю на пухлых губах в форме сердца. 
— Сделай уже что-то со своей манерой рычать на меня, а то в последнее время ты слишком часто это себе позволяешь, Костров. О, — она вскидывает палец. — Телефон звонит. Моя обязанность. 
Резко выпорхнув из моих рук, Маршанская выбегает из кабинета, чтобы ответить на звонок. А у меня горят ладони от подавленного желания схватить её за талию и вернуть обратно на место. 
— Свободен? 
Слышу стук, поворачиваю голову и вижу в дверях своего друга Дениса Воронова, который привалившись к косяку, смотрит на меня слегка удивлённо.