Ведьмы за границей

– Замечательно. Прямо свет в конце тоннеля, – глаза Матушки зловеще блеснули.
– Просто небольшое приключение, – сказала Нянюшка, бодро улыбаясь. – Однажды мы вспомним о нем и посмеемся.
– Замечательно, – сказала Матушка.
Нянюшка промокнула царапины от когтей на своей руке. Грибо, подчиняясь истинно кошачьему инстинкту самосохранения, взобрался по своей хозяйке и совершил великолепный спасительный прыжок с ее макушки. Теперь он свернулся у огня, и ему снилось что-то кошачье.
На них упала тень. Это пришла Маграт, которая обшаривала берега.
– Кажется, я собрала почти все, – сказала она, присаживаясь. – Вот метла Матушки. А вот… ну да… палочка. Она через силу улыбнулась. – Вокруг по воде плавали маленькие тыквочки, так я ее и нашла.
– Я считаю, нам повезло, – подбодрила ее Нянюшка Ягг. – Слышишь, Эсме? Нам точно не грозит остаться без еды.
– И я нашла корзину с гномьим хлебом, – добавила Маграт. – Правда, я боюсь, он размок.
– Не может такого быть, я гарантирую, – сказала Нянюшка Ягг. – Нельзя размочить гномий хлеб. Ну что же… – добавила она, сев на место. – Миленький у нас пикничок, не правда ли… и костерочек, и есть, где присесть, и… Ручаюсь, в каком-нибудь Очудноземье бедняки все бы отдали, чтобы быть на нашем месте…
– Если не перестанешь излучать позитив, Гита Ягг, я не удержусь и заеду тебе по уху, – сказала Матушка Ветровоск.
– Ты уверена, что тебя не продуло? – спросила Нянюшка Ягг.
– Я обсыхаю, – сказала Матушка Ветровоск. – На внутреннем огне.
– Слушайте, мне правда жаль, – сказала Маграт. – Я же сказала, я извиняюсь.
Не то чтобы ей было за что извиняться, подумала она. Плыть на лодке не она предложила. Водопад тоже не она туда поставила. Она даже не могла заметить его появление. Да, она превратила лодку в тыкву, но не нарочно. Это с любым могло случиться.
– Еще мне удалось спасти записки Дезидераты, – сказала она.
– А, ну это очень кстати, – сказала Нянюшка Ягг. – Теперь узнаем, где именно мы заблудились.
Она огляделась. Самые страшные горы остались позади, но вокруг еще высились пики, а до вечных снегов тянулись горные луга. Откуда-то издали доносился звон козьих колокольчиков.
Маграт развернула карту, которая стала сморщенной и сырой, а краска потекла. Неуверенно ткнула в размытую область.
– Думаю, мы здесь, – сказала она.
– Это точно, – сказала Нянюшка Ягг, чьи познания в картографии были еще скромнее, чем у Матушки. – Поразительно, как мы все поместились на клочке бумаги.
– Думаю, сейчас разумнее всего следовать вдоль реки, – сказала Маграт. – Но ни в коем случае не по ней самой, – быстро добавила она.
– Мою сумку, я так понимаю, ты не нашла? – спросила Матушка Ветровоск. – У меня там были перциональные принадлежности.
– Наверное, утонула как камень, – сказала Нянюшка Ягг.
Матушка Ветровоск поднялась, как генерал, которому только что донесли, что его армия заняла в битве второе место.
– Пошли, – сказала она. – Итак, что у нас дальше?
Дальше у них был лес – темный и агрессивно-хвойный. Ведьмы летели над ним молча. Изредка среди деревьев выступали отдельные избушки. То тут, то там над пасмурной чащей возвышался утес, окутанный туманом даже в полдень. Разок-другой они пролетали мимо замков, если можно их так назвать: они выглядели так, будто их не построили, а изрыгнули из самой земли.
Подобной местности подходят определенного рода истории, в которых обычно есть волки, чеснок и испуганные женщины. Темные и алчные истории, хлопающие кожистыми крыльями под луной…
– Дер пердимонокль, – пробормотала Нянюшка.
– А что это? – спросила Маграт.
– Летучая мышь по-заграничному.
– Мне всегда нравились летучие мыши, – сказала Маграт. – Как таковые.
Ведьмы, не сговариваясь, решили лететь поближе друг к другу.
– Я проголодалась, – сказала Матушка Ветровоск. – И не желаю слышать ни слова про тыквы.
– У нас есть гномий хлеб, – сказала Нянюшка.
– И про гномий хлеб, – сказала Матушка. – Я предпочитаю что-нибудь испеченное в этом году, и ты, полагаю, тоже.
 
Они пролетели мимо очередного замка, занимавшего целиком вершину утеса.
– Нам бы не помешал милый городок или что-то такое, – сказала Маграт.
– Но сойдет и тот, что под нами, – сказала Матушка.
Они осмотрели его сверху. Это был не столько городок, сколько груда домиков, приютившихся среди деревьев. Выглядел он уныло, словно пустой очаг, но тени гор уже протянулись по лесу, и что-то в округе внушало мысль, что ночью тут лучше не летать.
– Что-то людей почти не видно, – сказала Матушка.
– Может, в этих краях принято рано ложиться, – сказала Нянюшка Ягг.
– Да солнце едва зашло, – сказала Маграт. – Может, нам надо было лететь в тот замок?
Все три оглянулись на замок.
– Не-е-ет, – протянула Матушка, говоря за всех. – Мы знаем, куда надо.
Так что вместо замка они приземлились на, предположительно, центральной площади городка. Где-то за домами залаяла собака. Хлопнула, закрываясь, ставня.
– Очень гостеприимно, – сказала Матушка. Она подошла к зданию повыше и с вывеской над дверью, потемневшей до нечитаемости. Пару раз грохнула в дверь.
– Открывайте! – сказала она.
– Нет-нет, так не говорят, – сказала Маграт. Она протиснулась мимо Матушки и постучала. – Извините! К вам добрые пилигримы!
– Какие это гримы мы пили? – спросила Нянюшка.
– Так надо говорить, – сказала Маграт. – Все таверны обязаны принимать пилигримов и снабжать провизией.
– Точно? – заинтересовалась Нянюшка. – Стоит это запомнить.
Дверь не открывалась.
– Дай-кось я попробую, – сказала Нянюшка. – Знаю я немножко заграничных словечек.
Она ударила в дверь.
– Отворяйтер давайт, чунга-чанга, ом-ном-ном, бистро, чтоб вас там! – сказала она.
Матушка Ветровоск внимательно выслушала.
– Это по-заграничному, да?
– Мой внучок Шейн – моряк, – сказала Нянюшка Ягг. – Ты просто не представляешь, каких слов он набрался в этих заграницах.
– Почему же, представляю, – сказала Матушка. – И надеюсь, они ему помогли больше, чем нам.
Она снова постучала в дверь. И на сей раз та открылась – очень медленно. Из нее высунулось бледное лицо.
– Извините… – начала было Маграт.
Матушка пихнула дверь. Оказалось, что обладатель лица к ней прислонялся; его ботинки скрипнули по полу, когда он мягко повалился навзничь.
– Мир вашему дому, – как бы невзначай обронила Матушка. Для ведьмы это всегда отличное приветствие. Оно заставляет людей задуматься, чего еще она могла бы принести этому дому. Люди сразу вспоминают про свежеиспеченные пироги и хлеб, и про груды старой, но еще целой одежды, про которую они могли случайно позабыть.
Но дом выглядел так, будто альтернативы миру в нем уже побывали.
В каком-то смысле это была таверна. Правда, три ведьмы в жизни еще не видели такого унылого заведения. Зато тут было людно. Более десятка бледных людей хмуро взирали на них со скамеек у стен.
Нянюшка Ягг принюхалась.
– Ого! – сказала она. – Тут уйма чеснока! – И действительно, связки чеснока висели на каждой балке. – А я всегда говорила, чеснока много не бывает. Чувствую, мне тут понравится.
Она кивнула белому как мел мужику за стойкой.
– Гутен день, майне добрый хозяин! Драй пиво нам пор фавор, живу при.
– При чем ты там живешь? – вмешалась Матушка.
– Так по-ихнему «будьте любезны».
– Ни за что не поверю, – сказала Матушка. – Ты просто выдумываешь все это на ходу.
Трактирщик, исходя из простой логики, что любой, кто к нему заходит, хочет выпить, налил три пива.
– Видали? – торжествовала Нянюшка.
– Не нравится мне, как все на нас пялятся, – сказала Маграт, пока Нянюшка бормотала с недоумевающим трактирщиком на своем неповторимом эсперанто. – А вон тот парень на меня даже ухмыляется.
Матушка Ветровоск устроилась на скамье так, чтобы как можно меньшая часть ее тела соприкасалась с сиденьем, на тот случай, если заграничностью можно заразиться.