Метафизик 1 (СИ)

— Не переживай, — говорит мне Конфуций, вновь принимаясь копаться в бумагах, — ближе к отъезду я расскажу тебе все, что сможет помочь тебе выжить. А пока что давай вернемся к математике. С арифметикой у тебя все неплохо... Давай проверим основы геометрии.
С этими словами Конфуций протягивает мне лист бумаги, на котором начерчен круг с точкой посередине и отрезком, ведущим из этой точки к окружности.
— Длина этого отрезка три сантиметра, — вещает Конфуций из своего кресла. — Сможешь ли ты на основе этого вычислить длину окружности и площадь круга?
Я немного копаюсь в памяти своего прошлого я. Затем начинаю рассуждать вслух:
— Длина окружности — это диаметр, умноженный на «пи»...
— Стоп, стоп. — Конфуций явно озадачен. — Так ты знаешь о том, что такое «пи»?
— Ну вроде как да. Это такое... постоянное число. Три целых, четырнадцать сотых... ну, приблизительно.
Конфуций мотает головой.
— Во-первых, это не просто некое абстрактное постоянное число, а, собственно, то самое отношение длины окружности к ее диаметру. Во-вторых, три и четырнадцать — слишком мало.
— Простите?
— Если дело дойдет до изучения метафизических фракталов, тебе понадобится куда более точное число. Три, один четыре один пять девять два шесть пять три пять. Это тот минимум, что ты должен запомнить. Если все будет совсем плохо, то дели триста пятьдесят пять на сто тринадцать — это даст тебе шесть верных знаков после запятой.
Я киваю, хотя слова о метафизических фракталах меня немного пугают.
— Значит, пи умножить на три по два... — Тут мне приходится потратить почти полминуты, чтобы перемножить числа в уме. — Восемнадцать целых и... восемьдесят пять сотых? Если округлить.
— Допустим. А площадь?
— «Пи» «эр» квадрат, — выуживаю я из памяти. — Двадцать восемь целых... двадцать семь сотых сантиметра квадратных.
— Пойдет. Двигаемся дальше...
Конфуций тянется через стол, забирая у меня лист.
— Погодите, лорд Минэтоко. Я немного не понимаю... Как вообще вся эта арифметика, все эти вычисления — как они могут пригодиться... в том, что вы делали с теми болотниками?
— Само собой, ты не понимаешь. И если бы я мог ответить тебе на этот вопрос за пару минут, студенты Метафизического Университета не занимались бы там годами. Видишь ли, Грэй, все физические законы нашего мира так или иначе подчинены математике. Наловчившись разбираться в этих вездесущих математических связях, ты сможешь менять их по своему усмотрению. Но это очень опасно — например, если бы я чуть ошибся с объемом пространства, на котором искажал гравитацию, тебя могло бы затянуть вместе с болотниками. Ну а когда речь идет об изменении материи... любая математическая ошибка чревата тем, что тебя самого может расплющить за доли секунды. Метафизика — очень, очень опасная наука, Грэй. Но при этом она предоставляет массу возможностей — возможностей, что могут изменить этот мир.
Возможности, что могут изменить мир... Я даже не знаю, как на это реагировать. Первые пару дней, проведенные на Тальдее, я думал исключительно о собственном выживании. По сути, только сейчас я начинаю по-настоящему осознавать возложенный на меня груз ответственности. У меня есть шанс чего-то добиться... Быть может, даже получить славу, богатство и власть... Вот только хочу ли я этого? С одной стороны, конечно же да. Кто в здравом уме и твердой памяти станет отказываться от такого? С другой же стороны... Даже не знаю. Я здесь незваный гость. Это чужой мне мир. Имею ли я право что-то менять, во что-то вмешиваться? Не стану ли я лишь марионеткой в руках лорда Конфуция-Минэтоко?
Ставки действительно очень высоки.
К тому же, как говорил один мудрец, чем больше сила, тем больше ответственность, Питер. Я вроде бы не Питер и никогда им не был, но целиком с этим согласен. Ответственность — вещь рискованная. Смогу ли я разобраться во всех тонкостях этого мира и действовать правильно? Пока что я совсем в этом не уверен.
Мои размышления на тему «быть или не быть» бесцеремонно прерываются стуком в дверь кабинета лорда Конфуция. Тот в изумлении вскидывает брови — похоже, старик совсем не ожидает гостей.
 
— Да?
Дверь открывается, и на узорчатый ковер кабинета заходят — точнее, забегают — Лиара и Элейн.
— Лорд Минэтоко! — Лиара требовательно упирает кулачки в бока и сводит брови над переносицей. — Мы с Элейн требуем, чтобы... — Лиара замолкает, увидев, что за столом напротив Конфуция сижу я — по всей видимости, она рассчитывала на чуть более... конфиденциальный разговор. И все же она продолжает, пусть и с чуть меньшим напором: — Мы требуем, чтобы нам с Элейн позволили отправиться в Тальданор!
Конфуций не без интереса подпирает рукой левую щеку.
— Неужели?
— Фан Лин тяжело ранен! Даже если он и оправится в ближайшие дни, ему будет слишком тяжело в дороге. Кто-то должен за ним приглядывать! Кто-то кроме... — Я ловлю косой взгляд в свой адрес. — Кроме лорда Грэя.
Элейн, стоящая позади Лиары, делает несколько решительных кивков — мол, подписываюсь под каждым сказанным словом, и плевать, что все это задумка Лиары, а я на самом деле не при делах.
— Моя ненаглядная внучка. — Отдаю должное, Конфуций весьма умело держит себя в руках. — Меня радует, что вы с Элейн горите желанием позаботиться о моем племяннике... Однако Фан Лин — крепкий молодой человек. Поверьте мне, он будет вполне в состоянии осилить путешествие в Тальданор.
— Но ведь всегда что-то может пойти не так! А если мы с Элейн будем рядом...
— То Фан Лин будет чувствовать себя вдвойне неловко. — Конфуций поджимает губы. — Я понимаю, вы хотите побывать в столице, но...
— Дело не только в этом! — Похоже, Лиара — единственный человек в клане, осмеливающийся столь нагло перебивать Конфуция. — Вот, например, лорд Грэй... — Она немного запинается, из чего я делаю вывод, что сейчас начинается импровизация. — При всем уважении к его многочисленным и бесчисленным предыдущим заслугам... он ведь понятия не имеет, что будет ждать его там, в этом мире козней и интриг высшей аристократии! А мы... Мы поможем ему, поддержим на первых этапах!
— Позвольте поинтересоваться, юная миледи, — Конфуций щурится, — а с каких это пор вы стали так хорошо разбираться в кознях и интригах высшей аристократии?
Лиара вскидывает подбородок.
— Вообще-то девушки склонны замечать кучу вещей, неподвластных мужскому взгляду. Скажи, Элейн?
— Ага. — Мне кажется, что Элейн уже несколько раз пожалела о том, что согласилась на эту Лиарину авантюру.
— Видите? Наше присутствие убережет Фан Лина и лорда Грэя от глупых поступков и... всякого такого.
— Пока что я вижу, что вы две просто очень хотите попасть в столицу и насладиться беззаботной жизнью.
— О чем вы говорите, лорд Минэтоко! Мы вызываемся добровольцами только потому что...
— Хватит, хватит. Я все понял. — Конфуций кривится, а затем указывает на дверь. — Я обдумаю ваше предложение, а теперь, если позволите, оставьте нас с лордом Грэем наедине.
Лиара немного мнется, раздумывая, не стоит ли привести еще пару убедительнейший аргументов, но затем вместе с Элейн покидает кабинет. Когда их шаги стихают, Конфуций поворачивается ко мне.
— Как ты считаешь, Грэй, — произносит он на выдохе, — есть ли хоть какая-то вероятность, что мне удастся отговорить их от этой безумной затеи?
Мне остается только развести руками:
— Насколько я успел понять характер Лиары, — усилием воли я отбрасываю прочь отрывки из недавнего сна и продолжаю, — она пойдет на что угодно — вплоть до какой-нибудь голодовки — но не отступится от своего.
— Вот и мне так кажется. — Конфуций-Минэтоко вздыхает и протягивает мне через стол очередной лист: — Ну что ж. Вернемся к математике. Предлагаю проверить, что ты знаешь о свойствах треугольников.
  
Глава 11
 
За последние несколько дней я как будто прошел экспресс-курс по подготовке к математической олимпиаде средних классов. Дроби, пропорции, последовательности, прогрессии, модули, переменные, квадратные уравнения с засевшим в печенках дискриминантом. Круги, треугольники со всеми их биссектрисами, медианами и пифагоровыми штанами (пусть здесь вместо Пифагора и используется другое имя), отрезки, лучи, параллельные и перпендикулярные прямые, углы, соотношения сторон и фигур на плоскости... Большую часть вещей я уверенно вспоминал самостоятельно, но какие-то аспекты оказывались для меня в новинку. Я жадно впитывал всю информацию, стараясь не упускать ничего. И все же, по мнению Конфуция, этого было недостаточно. Спорить я не стал, поскольку тут ему действительно виднее, а потому большую часть свободного времени проводил, совершенствуя устный счет. Я брал случайные трех и четырехзначные числа, перемножал их, делил, возводил в степень, извлекал корень...