Жажда страсти

– Если она передумает, дайте мне знать, – попросила леди Сефтон и повернулась, чтобы уйти. Она помахала рукой какому-то знакомому и оставила их.
– Итак, миссис Драмонд-Барел здесь. Я должна ее найти, – тихо проговорила Бетс.
– Ничего ты не должна! Этот джентльмен… – леди Стенбурн указала на светловолосого молодого человека в военной форме, – собирается пригласить тебя на танец. Я в этом уверена! – леди Стенбурн улыбнулась молодому человеку.
– Леди Элизабет! Неужели это вы? – сказал светловолосый джентльмен. Он стоял перед ней и заглядывал ей в лицо. – Вы меня помните, Джон Крейвеншоу?
Один из ее поклонников в первом сезоне! Он тогда не служил. Она помнила его как напыщенного глупого денди.
– Конечно, я вас помню, мистер Крейвеншоу, – ответила она.
– Капитан Крейвеншоу, – поправил он ее. – Я имею честь служить в армии Его Величества, которая поставила Бонапарта на место, – он погладил свой красный мундир. – Через две недели я отправляюсь на континент. Признаться, я не очень тороплюсь. Дьявольски трудно соблюдать личную гигиену на войне, говорят.
– Бог в помощь, – Бетс схватила мать за руку и радостно воскликнула: – О, я вижу Минерву! Дорогая Минерва, я не видела ее уже целую вечность, – и она потащила удивленную леди Стенбурн в дальний конец зала.
– Бетс! – воскликнула леди Стенбурн, неохотно следуя за ней. – Кто такая Минерва?
Бетс не ответила.
Они подошли к группе дам в модных платьях, Бетс хотелось их разглядеть получше. Внимание их было приковано ни к кому иному, как к миссис Драмонд-Барел.
Очевидно, миссис Драмонд-Барел повествовала о ком-то, чье поведение ее возмущало. Она размахивала руками и вздыхала.
Возможно, она бичевала графа Берлингема?
– Я не была так потрясена ни разу в жизни, – рассказывала она и при этом выглядела потрясенной. – Платье горохового цвета! Горохового цвета, вы слышите? А он всего полгода как в могиле! Он, наверное, в гробу перевернулся. Она по крайней мере могла бы его перекрасить, если у нее нет приличного траурного платья. Если мне когда-нибудь выпадет несчастье с ней встретиться, я сделаю вид, что я ее не знаю, – возмущенно фыркнула миссис Драмонд-Барел.
Дамы, окружавшие ее, с нетерпением ждали подробностей, но, похоже, что миссис Драмонд-Барел ничего не могла добавить.
Поэтому дамы стали потихоньку покидать ее компанию. Бетс дождалась, пока осталась только одна старушка с редкими седыми волосами, одетая во все давно выцветшее, черное.
– Что ты сказала, Клементина? – спросила старая дама. – Повтори! Ни слова невозможно услышать из-за их болтовни.
Миссис Драмонд-Барел строго посмотрела на старушку.
– Где ваша слуховая трубка? – сурово спросила она. – Я всего лишь рассказывала о платье леди Форрестер. И не стану повторять. Я уже два раза рассказывала эту историю. – Она, казалось, наконец заметила Бетс и леди Стенбурн. Жестом отпустив старую даму, она критически оглядела Бетс. – Вы хотите поговорить со мной?
– О да, пожалуйста, мадам, – Бетс стиснула свой веер так, что ее пальцы никто не смог бы разжать. – Нельзя ли мне услышать от вас лично историю о том, как граф Берлингем упал без чувств у ваших ног.
«Вот, – подумала Бетс, – я произнесла это».
Лицо миссис Драмонд-Барел стало красным от гнева.
– Этот отвратительный трус! – процедила она. – Этот… этот безмозглый, тупой бездельник! Он ваш друг?
– Мы с ним знакомы, – признала Бетс. – Вот почему я бы хотела услышать эту историю из ваших уст. Я не могу поверить, что он на такое способен, но вы, конечно, лучше знаете, – она скромно опустила глаза.
Леди Стенбурн, похоже, хотела вступить в разговор. Зная, как она относится к графу Берлингему, Бетс не могла этого допустить. Она взяла мать за руку и предостерегающе посмотрела на нее. Леди Стенбурн отказалась от своего намерения.
Миссис Драмонд-Барел продолжала кипеть от злости.
– Он сказал, что он непозволительно грубо отозвался о моем платье? – требовательно спросила она. – Он сказал, что свалился бесформенной кучей? Никогда в жизни меня так не оскорбляли!
– А что он сказал? – настаивала Бетс.
– У него хватило наглости… наглости заявить, что мое платье мне не… не идет! – сказала миссис Драмонд-Барел. – Мое голубое платье с бранденбургскими кружевами! О!
– Вы сами слышали, как он это сказал?
Миссис Драмонд-Барел вдруг замолчала, словно о чем-то вспомнила. Она за несколько минут не произнесла ни слова.
– Сейчас, когда вы об этом спросили, я не уверена, что слышала, – проговорила она более спокойно. – Было очень шумно, здесь всегда ужасно шумно, я уже много раз об этом говорила другим нашим патронессам, и его замечание было похоже на шепот. Но он так сказал! Он сказал! Не кто иной, как… кто же это был? Молодой Пертуи? Мне кажется, это был он, и какой джентльмен! Он помог мне сесть. Естественно, мне стало дурно, и он повторил то, что сказал Берлингем. У меня нет основания ему не верить. Зачем ему все придумывать? Он – разумный молодой человек. Но могу вас уверить, что этот пьяный Берлингем действительно свалился, как мешок, и его пришлось унести. Так себя вести! В «Олмеке»! – Она снова разгневалась.
– О мадам, как это должно быть чудовищно! – с сочувствием произнесла Бетс. – Я вам так благодарна за то, что вы рассказали. Как любезно с вашей стороны. А я уверена, вам так неприятно об этом вспоминать.
Миссис Драмонд-Барел немного успокоилась и внимательно посмотрела на Бетс.
– Я вас знаю, не так ли? – спросила она. – Вы…
– Леди Элизабет Фортескью, – напомнила Бетс. – Моя мать, вдова графа Стенбурна, графиня Стенбурн. – Леди Стенбурн улыбнулась.
– Конечно, – миссис Драмонд-Барел повеселела. – Я помню графа, вашего мужа. Какой прекрасный человек. Правда, я была совсем девочкой, когда он умер.
– Да, он был прекрасный человек, – согласилась леди Стенбурн. – Благодарю вас.
Они обменялись еще несколькими любезностями, и Бетс настойчиво увела мать от миссис Драмонд-Барел, хотя леди Стенбурн была готова рассказывать о своем муже столько, сколько миссис Драмонд-Барел была готова слушать.
Бетс торжествовала.
– Ты слышала? – спросила она, ликуя. Ей приходилось сдерживать себя и следить за тем, чтобы ее голос не звучал слишком громко. – Она сама не слышала, как Берлингем произнес эти ужасные слова. Она поверила тому, что ей сказал этот мерзкий Джордж Пертуи! Клянусь, я все время это знала. Берлингем никогда бы не стал ее оскорблять. Это на него не похоже. И ты это знаешь, мама. Он когда-нибудь говорил что-нибудь подобное в твоем присутствии? Нет, конечно!
– Но он был пьян, – возразила леди Стенбурн. – Ты знаешь, что даже джентльмен перестает себя вести по-джентльменски, когда он пьян, – она со значением посмотрела на дочь.
Они обе слишком хорошо знали, как вел себя, когда напивался, младший сын покойного графа Стенбурна. Брат Годфри – Уильям.
Возмущенная Бетс забылась.
– Берлингем не имеет ничего общего с Уильямом! – заявила она и покраснела, когда несколько человек повернули головы в их сторону.
В этом месте не стоило афишировать свое знакомство с Берлингемом. Здесь слишком многие знали о его падении и не испытывали к нему никакого сочувствия.
– Мне нужно поправить прическу, – пробормотала Бетс и подтолкнула мать к дамской уборной. – Как Уильям, в самом деле. Ха!
Успокоившись, Бетс вернулась в зал. Ее живое лицо, светившееся радостью, оттого что она выполнила свою миссию, платье, которое ей необыкновенно шло, привлекли к ней внимание не одного молодого человека. А ей больше всего хотелось отправиться домой и придумать, как бы побыстрей сообщить графу Берлингему хорошие новости. Когда она предложила леди Стенбурн поехать домой, та пришла в ужас.
– Когда на тебя стали обращать внимание?! – воскликнула леди Стенбурн. – Мы ведь здесь именно для этого, вспомни. Посмотри внимательно! Разве не сын маркиза Меркуорта идет к нам? И я вижу, как виконт Прейд смотрит на тебя! Мы остаёмся. – Она, нахмурившись, посмотрела на дочь и отвернулась, чтобы улыбнуться сыну маркиза Меркуорта.