Я, бабушка, Илико и Илларион

– Илларион Шеварднадзе, если эта свинья не лучше тебя, чтоб я ее гроб вынес из своего дома, – сказал Илико и так посмотрел на Иллариона, что я понял: назревал скандал, и это в то время, когда заветная бутылка с водкой была уже так близко! Я подмигнул Иллариону и сказал:
– Не обращай на него внимания, Илико! Твоя свинья только говорить не умеет, а так совсем как человек.
Илико испытующе взглянул на меня. Я выдержал взгляд. Тогда Илико встал и, бормоча что-то под нос, пошел за водкой.
– Нашел время шутить! – набросился я на Иллариона.
– Идите вы все к черту! – огрызнулся Илларион. – Уже и слова нельзя вымолвить! Может, кланяться прикажете этой вонючей свинье!
Илико принес бутылку водки, три стакана и пару заплесневелых чурчхел. Первые два стакана выпили молча, кивнув друг другу головой. Перед третьим стаканом Илико держал речь:
– Зурикела, теперь ты считаешься ученым человеком. Правда, со страшными мучениями и переживаниями, но все же дотащился ты до девятого класса. Ну вот, если не учил, так хоть слышал, может быть, что нашим предком была обезьяна.
– А какой же еще предок мог быть у тебя, как не обезьяна? – вставил Илларион. Теперь он ничем не рисковал – бутылка с водкой стояла перед ним. Но Илико будто и не слышал.
– Я хоть и не особенно силен в науке, но думаю, что это не совсем правильно. Мне кажется, что у разных людей были разные предки. Взять, к примеру, Серапиона Сепертеладзе… его предком наверняка была свинья. Посмотри на мою Серапиону и на Серапиона Сепертеладзе! Чем не близнецы? Говорить не умеет? Ну и что же? Ведь рождаются немые люди? Вот так и моя Серапиона…
– А вот я расскажу об этом Серапиону Сепертеладзе, он тебе покажет предков! – сказал Илларион.
– Пожалуйста, расскажи! Что он и сам, думаешь, не знает! – парировал Илико. – Да я тебе лучше скажу. Видишь Иллариона? – продолжал он, обращаясь ко мне.
Илларион насторожился.
– Ну, вижу…
– Знакомо тебе его упрямство?
– Ну, положим, знакомо…
– Ты видел, как он смеется! Это же ослиный рев! – Я был вынужден согласиться. – А его длинные уши ты тоже видишь? – возражать не приходилось: факт был налицо. – А теперь, если можешь, докажи мне, что предок Иллариона не был ослом!
Илларион поперхнулся чурчхелой и закашлялся. Отдышавшись, он встал, взял шапку и, не произнеся ни слова, направился к калитке. Потом с сожалением оглянулся на бутылку, вернулся, наполнил стакан, одним духом выпил и так же молча пошел к выходу. И только дойдя до калитки, он обернулся и крикнул:
– Ну, одноглазый черт, ты еще попляшешь у меня!
Илико удовлетворенно посмеивался.
…Приближался долгожданный день появления на свет божий йоркширского потомства. Ко двору Илико началось паломничество будущих свиновладельцев. Сдав положенный пуд кукурузы, они получали расписку следующего содержания:
«Я, Илико Чигогидзе, получил от гражданина такого-то один пуд кукурузного зерна, взамен обязуюсь выдать ему одного поросенка (указывался пол новорожденного), после того как перестанет сосать».
Переговоры проходили довольно мирно, в атмосфере дружбы и взаимопонимания, если не считать одного обстоятельства: каждый покупатель старался во что бы то ни стало заполучить себе поросенка-самку.
– Люди! – сокрушался Илико. – Где это видано, чтобы свинья рожала двенадцать самок!
– Почему же, – отвечали ему. – У Кучулия Цинцадзе, например, двенадцать дочерей!
– Пожалуйста, в таком случае договаривайтесь с Кучулия и Серапионой, и пусть Кучулия выдает вам расписки! Я ничего не знаю больше!
– Илико Чигогидзе, будь ты немного моложе, вырвал бы я у тебя твой проклятый язык! – бесился Кучулия.
– Будь я немного моложе, распорол бы тебя по швам! – наступал Илико.
Были среди покупателей и такие, которые пытались выторговать саму Серапиону. Но Илико здраво смотрел на жизнь своим единственным здоровым глазом. Душу запродал бы, но Серапиону ни за что.
– Ну, что тебе еще нужно? – приставал к нему Аслан из Суреби. – Отдаю за свинью коня и двести штук отборной дранки в придачу. Договорились?
– Ищи дурака, дорогой Аслан! Сейчас военное положение: коня могут забрать в кавалерию, а моя Серапиона кому нужна?
– Продай свинью, пока не поздно! – пугал Аслан. – Все равно ей пропадать, – Гитлер на носу!
– Поживем – увидим, дорогой Аслан. А ты не знаешь, не из-за моей ли свиньи Гитлер напал на нас? – спрашивал Илико.
После этого Аслану оставалось безнадежно махнуть рукой и уйти.
Однажды вечером Илико пришел к нам и свалил под мушмулой мешок с кукурузой.
– Что это, Илико? – спросила бабушка.
– Вчера я выдал одиннадцать расписок на потомство Серапионы, – объявил Илико, – и получил одиннадцать пудов кукурузы. Теперь до осени мне хватит.
– Почему одиннадцать? – удивилась бабушка. – Ведь Серапиона всегда рождает не меньше двенадцати поросят?
– Одного поросенка я дарю твоему прохвосту. И вот кукурузу тоже. Не обижайся, Ольга. Знаешь ведь, как я люблю этого лоботряса.
– Боже милостивый, пошли счастья и радостей Илико Чигогидзе и всей его семье. Пусть наполнится его дом добром, – прослезилась бабушка и поцеловала Илико в лоб.
– Ночью сходим на мельницу, через час зайди за мной! – сказал мне Илико и ушел…
…Уже брезжил рассвет, когда я и Илико с мешками муки на плечах возвращались домой. На ветвях деревьев, унизанных курами, точно соревнуясь друг с другом, старательно драли горло петухи. Вдруг мы услышали ужасающий вопль.
– Это Машико кричит, – сказал Илико. – Неужели извещение о сыне получила, несчастная?..
Мы ускорили шаг.
– Угораздило же проклятую сдыхать в моем дворе! – причитала Машико. – Попробуй теперь убеди этого одноглазого, что я тут ни при чем!
Охваченный страшным предчувствием, Илико выронил мешок и, сразу обессилев, опустился на землю. Я стремглав помчался ко двору Машико, подбежал к плетню – застыл от ужаса: у самой калитки лежала и жалобно похрюкивала похудевшая до неузнаваемости Серапиона. Тут же валялось двенадцать крохотных поросячьих трупов!
– Что случилось, Машико? – с трудом выговорил я.
– Несчастье, несчастье, Зурикела. Вот тут через дыру в заборе пролезла – и пожалуйста… Сколько раз я предупреждала его: приглядывай, старый черт, за свиньей, не позволяй ей лазить куда вздумается! Не послушался, окаянный!.. Теперь пусть локти кусает!
Собрались соседи – пострадавшие, сочувствующие и просто любопытные. Последним во двор пришел Илико. Побледневший, осунувшийся, он долго смотрел на Серапиону, потом снял шапку, в сердцах швырнул ее на землю и сказал:
– Где твоя справедливость, господи?! Совести у тебя нет! Что мне теперь делать?
– Крепись, Илико! – раздались ободряющие голоса. – Ничего ведь страшного не случилось: свинья жива, и все будет в порядке! При ее-то темпераменте!..
– А как быть с кредиторами? – сокрушался Илико.
– Обойдется как-нибудь…
– Соседи, люди добрые, согласны ждать до следующего опороса? – обратился Илико к кредиторам.
Наступило неловкое молчание.
– Ну как, подождем? – спросил кто-то.
– А что ты с ним поделаешь? Не отбирать же у него теперь кукурузу! Да и черта с два он ее отдаст!
Кругом захохотали. Даже Илико улыбнулся. Инцидент близился к благополучному концу. Но тут неожиданно в толпу ворвался разъяренный Серапион Сепертеладзе.
– Эй ты, черт одноглазый, – набросился он на Илико, – последний раз предупреждаю: или перемени имя своей проклятой свинье, или я за себя не ручаюсь! При свидетелях заявляю!
– Ты что, пьян или белены объелся! Чего орешь?! – огрызнулся Илико.
– Он еще спрашивает! Половина села собралась у моего дома, – слышали, говорят, Серапион разрешился поросятами! Бабы к жене лезут с соболезнованиями!.. А он еще спрашивает!.. Убью обоих – и тебя и твою паршивую свинью!..
Толпа покатывалась со смеху, и вместе со всеми хохотал Илико. Вырывавшегося из рук Серапиона насилу отвели домой.