Антисказка. Или бойтесь своих желаний (СИ)

— Ммм, — продолжал завывать нервный, раскачиваясь из стороны в сторону, — ну кто тебя просил! — он метнул гневный взгляд на ребёнка, — зачем ты вообще в пещеру пошёл?
— Мне было любопытно, я не хотел, — лепетал мальчишка, — я не виноват…
— Не виноват?! НЕ ВИНОВАТ?! Да ты даже не представляешь, что я теперь с тобой сделаю! — и он угрожающе надвинулся на него.
«Да что вообще происходит? Что за истеричка?» — Катерина рассмотрела мужчину и то, что она увидела, ей решительно не понравилось: худощавый, примерно одного роста с ней, глубоко посаженные серые глаза, вздернутый нос, на голове какая-то металлическая штука. «Кастрюлю что ли надел? — удивилась она, — Ещё бы шапочку из фольги себе сделал, хотя… Кто его знает, что там под кастрюлей.» На плечах ярко-красный плащ с пряжкой под подбородком, из-под которого выглядывали носки сапог, перепачканных в глине. «Что бы там не натворил этот мелкий, это не повод устраивать истерику.» — подумала девушка.
— Стоять! — закричала Катя.
— Ять, ять, ять… — тут же подхватило эхо.
Эхо? Девушка завертела головой по сторонам и увидела вокруг себя каменные своды пещеры, с потолка которой свисали четыре цепочки, державшие прозрачное корыто, в котором она и проснулась. «Эммм, что за странная кровать? Прямоугольная, с одного конца чуть уже, на гроб похоже. Что?!» — она с визгом вскочила со своего ложе и уставилась на мальчишку.
— Это что? — она тыкнула указательным пальцем в странную конструкцию, служившую ей постелью
— Гроб. — пояснил мальчик. Помолчал и добавил:
— Хрустальный.
— Таааак, — угрожающе протянула Катя, — И в чью голову пришла мысль МЕНЯ, — она выделила это интонацией, — Сюда уложить?! Я что, похожа на мертвую?!
Карлики переглянулись и вперёд вышел самый рослый из них. Его длинная борода свисала до пояса, ярко-зелёный кафтан был заправлен в красные шаровары, на ногах чёрные сапоги с длинными носами.
— Красавица, не ругайся. Мы как лучше хотели, — потупился он виновато, — Ты уснула, как и положено. Мы, чтобы красоту твою сохранить до прихода королевича, — он кивнул на истеричного, — тебя сюда в пещеру принесли. Ну и вот.
«Королевич, гроб хрустальный, гномы… Что-то это напоминает… Это ж бред какой-то! Или сон? Ну точно сон! И в этом сне я Спящая красавица, а это, значит, не карлики, а гномы? Погодите, гномы же у Белоснежки были… Да какая разница? Во сне все может быть.» — пронеслось в голове у Катюши.
Ей часто снились яркие сны, не отличные от настоящего, и она ощутимо расслабилась: «Раз сон — значит и вести я себя могу, как хочу!»
Приободрённая этой мыслью она повернулась к королевичу:
— А ты, стало быть, королевич Елисей, жених мой, и пришёл меня спасти? — уточнила она.
— Угу, — кивнул он, — пришёл, да только не успел. Опередили меня.
Катя с сомнением уставилась на несчастного мальчишку, от чего тот вжал голову в плечи и горестно вздохнул.
— Так вот чего ты на него так орешь! Ты что ли меня поцеловал? — расхохоталась она.
— Угу, я не специально, мне просто стало любопытно: если тебя не жених поцелует, ты проснёшься?
— Проверил? Молодец! — злился Елисей, — И что теперь прикажешь делать?
— Успокойся и прекрати уже орать, — поморщилась девушка, — Ну разбудил меня другой и что? Тем более, что я бы и так за тебя замуж не пошла!
Царевич гневно сверкнул глазами в сторону своего обидчика:
— Ну, что я тебе говорил? Поздравляю, теперь ты жених!
— Ты с ума сошёл? Он же ребёнок совсем, какой жених?! — возмутилась Катя.
— Ничего, подрастёт и женится, как миленький, тем более, теперь у него и выбора-то нет.
— Не бойся, малыш, — Катя потрепала его по макушке, — дядя шутит.
— Боюсь, что нет… — вмешался старший из гномов.
— Что за бред?
— Колдовство на вас сложное, парное. Гласит оно, что разбудить ото сна сможет только поцелуй жениха твоего. А Елисею нет на земле жены иной, кроме тебя. Вот и должен был он спасти невесту свою. Да только, не слишком-то спешил. Первые полгода из кабаков не вылезал, а потом по блудницам пошёл, — хмыкнул бородач, — Да только колдовство его силы мужской лишило. Нет для него других женщин, окромя невесты. Так и промыкался, проверяя, а вдруг что получится. Но Яга свое дело хорошо знает.
 
При этих словах Елисей совсем приуныл… Да, хорошенькая перспектива. Мужичок, конечно, так себе, но по-человечески его жалко.
— И что, совсем-совсем ничего нельзя сделать? — это же сон, а во сне всегда должен быть выход, даже из самых трудных ситуаций.
— Почему нет? Есть, только он маловероятный.
Елисей с надеждой уставился на гнома.
— Бабка может помочь. Только не станет она, больно обидел ее Елисей.
При упоминании непонятной бабки Елисей ещё больше погрустнел, видимо, осознавая степень своей вины, и понимая, что шансов у него всё-таки нет.
— Ладно, где там ваша бабка живет? — хлопнула по хрустальному гробу Катя руками и тут же отдернула их, — Пошли, горемычный, будем тебе возвращать все краски жизни.
Она поспешила на выход из пещеры, подальше от этого малоприятного места. Проходя мимо Елисея, девушка поймала свое отражение в шлеме, мимоходом отметив, что волосы у нее смоляного цвета и коса обмотана вокруг головы: «Приснится же такое, я только перед отпуском стрижку обновила и свой блонд освежила»
«Дааа, нелегко им будет, — подумал Илай, наблюдая, как удаляется вся компания от пещеры, — Ещё вопрос, для кого это испытание — для неё или для сказочных персонажей, — хмыкнул он». Стоя наверху пещеры, мужчине было прекрасно видно, что один маленький гном не пошёл со своими братьями, а крадучись пробирался вслед за Катей и Елисеем. «Ну что ж, посмотрим, что из этого получится.» — и Илай поспешил дальше.
  
Глава 7
 
Мила
Что-то ярко светило прямо в лицо и мешало спать. Мила распахнула глаза и обнаружила, что она сидит в клетке, стоящей на огромном столе посередине незнакомой спальни. Почему спальни? Да потому, что у стены напротив обнаружилась огромная кровать с балдахином. Все это великолепие было ярко-розового цвета. На кровати в длинном платье цвета айвори с красивым золотым орнаментом по подолу и в туфельках золотого цвета ничком лежала девушка, ее длинные рыжие волосы разметались по подушке. Мила пошевелилась, и незнакомка присела на постели.
— Проснулась, птичка? Сейчас я тебе водицы налью — она неспешно подошла к столу и налила из большого хрустального графина воды в бокал.
«Птичка? Что за…» — Мила подняла руки и замерла — два золотых крыла. Она закрутила головой, рассматривая себя насколько это было возможно. «Так вот, что так слепило! Это оперение излучает яркий золотистый свет! Я — птица! — повторила она про себя, — Нет, бред же».
Девушка в это время поставила бокал в клетку и заперла ее.
— Ну, что ты так крутишься, глупая, — отреагировала незнакомка на попытки Милы рассмотреть себя, — клетка не нравится? Я тебя понимаю, — вздохнула она, -
Смотри. Видишь? — девушка отодвинула тяжелую ткань портьеры такого же розового цвета, закрывающей окно с толстыми прутьями решетки, — Я тоже в клетке. Моя, конечно, побольше, чем у тебя, но все равно клетка…
В дверь тихонечко постучали, затем раздался звук отодвигаемой щеколды, и в комнату вошла служанка, неся на подносе завтрак. Она молча поставила поднос на стол и удалилась, не забыв запереть дверь.
— Вот так. Я даже из спальни выйти не могу, — пожаловалась она птице, — Мне и поговорить-то не с кем: прислуге со мной говорить запрещено, моя будущая свекровь во мне видит только приданое, которое после свадьбы себе заграбастает… Мой будущий муж, князь Гвидон, вообще мной не интересуется. А мой любимый колдун неизвестно — жив ли? Только тебе и могу пожаловаться.
Мила изумленно хлопала глазами: «Гвидон? Это что получается, эта рыжеволосая девушка — Царевна Лебедь? А я тогда кто? И я, вообще, где? Очень, кстати, своевременные вопросы».
— Подожди, — нарушила молчание Мила, — Я не понимаю.