Тени забытых болот

– В Минске не было никого с такой кличкой, – сказал капитан. – Я бы знал, чай, не один день в минском угрозыске отработал.
– Да и я бы знал, – заметил задержанный. – Он не блатной.
– Да и Потап-то сразу видно, что не блатной, – усмехнулся милиционер. – Уважаемым людям с немцами да их холуями дела иметь западло.
– Твоя правда, Филиппыч. Но не у всех же на вывеске написано, кем они раньше были.
– И где живет этот Пан? – поинтересовался Николай.
– Где-то здесь, в Липене. Потап на него тоже еще через кого-то вышел. Вещички они ему куда-то на окраину возили. Но не там, где нас накрыли. С другой стороны Липеня.
– А кто из вашей шайки опознал этого Пана? – уточнил Василий. – В смысле, звать его как?
– Петька. Ну, Петр. Который курносый и конопатый.
Судя по описанию, это был тот самый парень, который открыл дверь, когда милиция пришла брать банду.
– А фамилия?
– Не знаю, паспорт не спрашивал.
– И что он про него говорил?
– Да так, больше трепался. Мол, что хорошо его знает.
– Ладно, разберемся. Спасибо, Андрей.
– Все, Барсук, подъем, – хлопнул арестованного по плечу Шишкин. – Иди в камеру, сны свои досматривать.
Когда Осипенко увели, офицеры и милиционер переглянулись.
– Значит, Пан, – задумчиво произнес Коновалов и добавил: – Не все, стало быть, с немцами ушли.
– Поляк? – неуверенно предположил Рябцев.
– Не факт, – возразил Шишкин. – Он мог и царем-батюшкой назваться, сути это не изменило бы.
– Сергей, а ты долго в минском угрозыске работал?
– Еще с тридцатых. Ну, если совсем точно, то с тридцать второго. По комсомольскому набору пришел. Хотя, признаюсь честно, поначалу не хотел идти, думал, не мое это. А потом не заметил, как втянулся. Но это уж так, к слову. Я еще раз повторяю, никого с кличкой Пан в тамошнем уголовном мире не было. А я-то уж его за девять довоенных лет мало-мальски изучил.
– Ну, если он из Минска, то для местных мог и по-другому назваться, – предположил Василий.
– Нет резона, – возразил старший опергруппы. – Видишь ли, Вася, у уголовников тоже везде связи и, как бы поточнее сказать… – Он пощелкал пальцами. – Что-то вроде своей голубиной почты. Грубо говоря, если в Москве тебя знают, допустим, под кличкой Барсук, то и в Питере, и в других городах тоже будут знать, что ты Барсук, а не Воробей, например. Смекаешь, о чем речь?
– Смекаю. То есть он и в Минске или в каком-то другом городе мог быть Паном и здесь так же представился.
– По сути, да. Но, если честно, я сомневаюсь, что он вообще уголовник и уж тем паче «законник», то бишь вор в законе. Во-первых, такие у немцев не служили. Ну, разве что самые отъявленные авантюристы. А во-вторых, если этот Пан не был рядовым полицаем или мелким конторщиком, то тут ясно, что он – не шантрапа. Таких бы никто до постов выше тех же самых полицаев просто не допустил бы.
– Тоже верно. Сергей Филиппович, а может, допросим этого Петьку? – предложил Коновалов. – Одно дело – уголовники, а другое – немецкие прислужники. Пусть расскажет про Пана.
Шишкин побарабанил пальцами по столу и согласился:
– Можно. Сейчас его приведут.
Через несколько минут дежурный милиционер ввел молодого человека с взлохмаченными, цвета меди, волосами, вздернутым носом и густо усыпанным веснушками лицом. На окружающих он смотрел с откровенной неприязнью.
– Садись, – сказал ему Шишкин.
– Да я и так скоро сяду, – скривился парень.
– Ну, это если очень повезет, сам знаешь почему. Но это к слову. Я – капитан Шишкин Сергей Филиппович, это мои коллеги – майор Коновалов и капитан Рябцев. Ну, а тебя как звать-величать?
Задержанный помолчал немного.
– Петя, – наконец выдавил он.
– Стало быть, Петр. Прекрасно. А полностью?
– Гордеев Петр Егорович.
– Вот и славно. Ну, Петенька, давай-ка с тобой побеседуем по душам. Ты нам расскажешь все о себе да о делах своих неправедных.
Петр перевел взгляд на собравшихся в кабинете.
– Да вы, небось, и так знаете, кто я, – усмехнулся он.
– Знаем, Петр, знаем, – сказал Коновалов. – Но сейчас нас интересуешь не только ты или твои дружочки по банде, с которыми ты всякие непотребства творил, но и твои старые знакомые.
 
– Какие еще знакомые?
– Да вот, например, Пан.
– Не знаю такого.
– Да неужели? – расплылся в сладкой улыбке Рябцев. – Ну, мы тебе подскажем. Это тот, кому вы краденое сбывали.
– Так сбывал-то не я. Потап к нему ездил.
– Так ведь с тобой же ездил.
– Ничего подобного.
– Правда? – тут уже хитро прищурился Николай. – А вот дружки твои говорят, что ты вместе с ним товар возил. К этому самому Пану, которого ты хорошо знаешь.
– Брешут.
– Ага, прямо хором, – вмешался в разговор старший. – Ты, Петенька, плохо уголовников изучил, хоть и был с ними в одной шайке не один день. Никому неохота на себя чужие грешки брать, да и собственные тоже. Ты ведь кто? Полицай бывший. Так они с радостью на тебя всех собак повесят. Девиз «один за всех и все за одного» тут не прокатит, мил человек. Дружки тебя потопят и глазом не моргнут. Если уже не потопили. Потому что рассказали они все про твою дружбу с Паном.
– Вот же… – Петя смачно выругался.
– Говори! – резко приказал майор.
– Ладно. Да нет у меня с этим Паном никакой дружбы. Я знаю, что он немцам служил. Даже в ихней форме щеголял, когда они тут были. И все. Я с ним даже не общался толком.
– Откуда ты его знаешь?
– Довелось как-то в Минск съездить. Вот я там его и заприметил. По-русски говорил, как мы с вами, а форму таскал немецкую. И на немецком говорил хорошо. Я тогда смекнул, что он большая шишка, не то что мы, шелупонь мелкая.
– Ну, а этим чудикам зачем трепался, что дружбу с ним водишь? – спросил Шишкин.
– Да так, по пьяни. Сам не знаю зачем. Я ведь даже понятия не имею, как его зовут. Мне Потап сказал, что у него кличка Пан. Мы, когда приехали ему товар сбыть, я смотрю, морда знакомая. А потом думаю, черт, это же тот самый офицерик. Честно говоря, я удивился, что он с немцами не ушел.
– А куда вы к нему ездили?
– Да сюда, на окраину. Там дом один стоит, полуразрушенный, и сарай рядом с ним. Вот туда и ездили с Потапом.
– Но он там не живет, правильно? – уточнил Василий.
– Да ясно дело. Стал бы он в такой халабуде кантоваться.
– А деньги у него откуда, ваши товары скупать?
– Понятия не имею.
– Опиши этого Пана, – попросил Коновалов.
– Ну… – Петя закусил губу. – Чуть постарше вас. Волосы вроде светлые. Но не темные, точно.
– А лицо? Телосложение?
– Да лицо как лицо. Обычное. И сам он ни худой, ни толстый.
– Значит, он в Минске немцам служил?
– Ну, да.
– А кем?
– Черт его знает. Ходил в форме.
– Военной? Или СС?
– Да я не разбираюсь. Темная форма, фуражка с немецким орлом. Как-то так. Но, наверно, офицер. Потому что с немцами говорил на равных.
– А здесь чем занимается? Может, работает кем-то?
– Не знаю. Честно. – Задержанный посмотрел на офицеров. – Мы ведь даже когда с Потапом к нему ездили, я с ним не говорил ни о чем. Да и с Потапом они говорили про товары да про деньги. И все.
– Потап в курсе был, кто он?
– А ему без разницы, даже если и знал. – Парень усмехнулся. – Потап-то жадный. Своего никогда не упустит.
– Это уж точно, – согласился Шишкин. – Ладно, Петр, про Пана мы выяснили, теперь давай о делах ваших поболтаем…
Теперь парень говорил уже куда охотнее. К допросам подключились все пребывающие в управлении оперативники, кроме Бориса с Максимом, которым предстояло завтра заступить на дежурство, но все равно беседы с пойманными бандитами растянулись до утра. Завершились они, когда уже встало солнце.
– Ладно, ребята. – Шишкин потер виски и зевнул. – Идите, отоспитесь и возвращайтесь. Мы все хорошо потрудились, но работа еще есть.
Офицеры дружно кивнули. Они и сами чувствовали себя изрядно вымотанными. Коновалов мечтал растянуться на ближайшей горизонтальной поверхности и закрыть глаза, а Рябцев подумал о том, что спать ему хочется больше, чем есть.