Mutter

КУЗЬМИН. Герой-любовник есть?
ПРИЩЕПА. Нету, есть Начальник Стражи. Ты Антонина Николаевна будешь Иоганна, падшая женщина…. Наташа, а ты Ангел…
КИРИЧЕНКО (прикрывая рот ладошкой, испуганно). Уяе…
ПРИЩЕПА. Значит так. Действие происходит в Брюсселе, ночью на площади Иоганна обнаруживает труп мужчины… Потом подходит начальник стражи, затем Ангел.
Диалогов нет, все читают по очереди… Вот твой текст, вот твой…
Прищепа ложится на стол и складывает руки на груди как покойник.
ПРИЩЕПА. Брюссель. Ночь. Идет проститутка Иоганна, она видит труп красивого мужчины. Останавливается, опускается перед ним на корточки.
САФРЫГИНА (напряженно всматриваясь в текст). Какой красивый мужчина… Жаль, что он умер… С такого я бы не стала брать деньги… Да такой бы и не стал связываться со мной, верно он художник али химик…
ПРИЩЕПА. Алхимик.
САФРЫГИНА. Ага… алхимик… Какой он все-таки красивый… Как жаль, что я не встретила его раньше, я не дала бы ему умереть…. Я бы чистила его колбы и протирала его книги, я родила бы ему ребенка… Я… Я устала. Мир это утренняя капелька мочи в кальсонах старика… Иоганна засыпает… Все что ли, Ген?
ПРИЩЕПА. Ложись под стол… Подходит Начальник Стражи.
Сафрыгина послушно залезает под стол и изображает спящую. Кузьмин, откашлявшись, более артистично, чем Сафрыгина, читает.
КУЗЬМИН. Какая страшная картина, а впрочем ведь чума повсюду… (заглядывает под стол) …Но как она красива, как не похожа на обычных женщин… А я таких ведь только вижу… и проституток… Как жаль, что я ее не встретил раньше, я смог бы защитить ее от смерти… Я так устал, прилягу рядом с ней… Воистину наш мир – бордель без фонарей. (залезает под стол) Николаевна, двигайся…
ПРИЩЕПА. Появляется Ангел…
КИРИЧЕНКО. А как он появляется?
ПРИЩЕПА. Красиво машет крыльями…
Кириченко ходит кругами и машет руками.
ПРИЩЕПА. Теперь читай…
КИРИЧЕНКО (одевает очки, читает). Ночной Брюссель, ликуй… Два сердца слились в один неразрушимый орган… А ты чего разлегся трупик?
ПРИЩЕПА (наизусть). Какое счастье гнить на радость людям. Морали нет, мы все в огонь прибудем… (садится на стол) Но только не они… Ночной Брюссель, плюю в твои огни…. (плюет). Все… занавес.
КУЗЬМИН (высовываясь из под стола). Круто, Ген!
КИРИЧЕНКО. И мне понравилось.
КУЗЬМИН. Иоганна Николаевна, вылезай давай…
САФРЫГИНА (вылезает на четвереньках). А потом что было?
ПРИЩЕПА. Жизнь была…
САФРЫГИНА. В смысле очнулись и поженились?
КУЗЬМИН. Наоборот.
САФРЫГИНА. У нас тоже похожий случай был: Коля Татьянкин охранником в «Детском мире» работал, сошелся там с одной продавщицей, а она такой сучкой оказалась…
ПРИЩЕПА (спрыгивая со стола). Ребята, роли учите наизусть… (подходит к окну, закуривает).
Сафрыгина и Кириченко устраиваются на кровати и читают свои листки. Кузьмин подходит к Прищепе.
КУЗЬМИН. Ночной Брюссель… Ты за границей, где был?
ПРИЩЕПА. В Польше и Венгрии. А ты?
КУЗЬМИН. Нигде. Только во Львове, на симпозиуме, в семьдесят четвертом… Понравилось – место красивое, девушки такие там… особенные. С утра отметишься и по городу до вечера… Домой приезжаю, а жена – «бедненький, исхудал, полежи пока, я сейчас борщика сварю», я на диван брык, глаза закрою и Львов вижу, улицы, девушек… через неделю борщика поевши, выздоровел…
ПРИЩЕПА. Господи, как я все ненавижу…
КУЗЬМИН. Вот те раз…
ПРИЩЕПА. Смотри, какой мир старый – земля древняя, небо еще древнее, а эти… молодые ходят по нему, как у себя дома…
КУЗЬМИН. А они и впраду у себя дома.
ПРИЩЕПА. А мы тогда где?
Кузьмин не успевает ничего сказать, в комнату входит Артурчик, сын Сафрыгиной.
АРТУРЧИК (тяжело сопя). Здравствуйте.
САФРЫГИНА (подбегает к нему, целует его). Сыночка моя!
Остальные деликатно выходят из комнаты.
САФРЫГИНА (ставит ему стул, сама садится напротив на свою кровать). Что ты бледный такой, сынок?
АРТУРЧИК. Колю Сатова башкиры замочили…
САФРЫГИНА (всплескивая руками). Ой! Беда, беда…. Когда?
АРТУРЧИК. Полгода назад. А теперь как без него бабки вытаскивать? Срок уже вышел, Череп кричит – «давай номер счета!»… Я улыбаюсь, что делать…
САФРЫГИНА. Скажи Черепу, что у вас уговор на год был, а если у него вода в жопе не держится, так пусть Рашпиля трясет, он ведь с Колей в Питер ездил, наверняка что-то знает… Чайку хочешь?
АРТУРЧИК. Угу.
САФРЫГИНА (суетится возле тумбочки, достает кипятильник, чай, печенье, наливает из бутылочки в стакан воды, опускает туда кипятильник). Ты главное сосредоточься, не то еще пережили… Соберись сыночка, помнишь когда Мультика убили и саратовских на «арбуз» посадили? Ты ведь тоже тогда сам не свой ходил, по ночам не спал… И чем все кончилось? Вот так сынок надо, жизнь она слабых не любит… А ты у меня сильный. Как отец при жизни говорил? «Все говно, кроме мочи»… Уныние это ведь, сынок грех тяжкий…
АРТУРЧИК. Ну да…
САФРЫГИНА. Как у тебя с этой…как ее… Анжела, да?
АРТУРЧИК. Щас другая, Викой зовут…
САФРЫГИНА. Тоже хорошая?
АРТУРЧИК. Почему тоже?
САФРЫГИНА. Ну разве с тобой плохая может быть?
АРТУРЧИК. Ну да…
САФРЫГИНА. Ты чего печеньки не ешь? Щас погоди, чайку заварю…
АРТУРЧИК (ставит стакан). Пойду я мам, время уже нет.
САФРЫГИНА. Вот возьми с собой печенек-то (засовывает ему в карман печенье) Пока ехать будешь, пожуешь…
Артурчик тяжело встает, затем лезет во внутренний карман пиджака достает студийную кассету.
АРТУРЧИК. Да мам, с днем рождения тебя… (неуклюже обнимает Сафрыгину и целует ее в щеку, протягивает кассету)
САФРЫГИНА (берет кассету, вытирает слезы). Спасибо сынок, не забыл…
АРТУРЧИК. Ну, все бегу… (протягивает кулак) Все чики-пики…
САФРЫГИНА (ударяет его кулак своим сухеньким кулачком) Все хай фай!
Артурчик выходит из комнаты. Сафрыгина садится на кровать, целует кассету и прячет ее в тумбочку. Поворачивается к портрету Мэнсона.
САФРЫГИНА. Видал, какого сына вырастила, раз и навсегда…
Входят остальные обитатели комнаты, рассаживаются по своим кроватям. Некоторое время молчат.
ПРИЩЕПА (смотрит на часы). Пол-второго… учим роли…
Все, кроме Прищепы берут свои листки, читают. С тележкой полной тарелок входит Валера. Ставит тарелки на стол. Прищепа встает и выходит из комнаты. Кузьмин подходит к Валере .
КУЗЬМИН (трогая Валеру за рукав). Валер…
ВАЛЕРА. Ну?
КУЗЬМИН. Ты чего с отцом так? Он же переживает, места себе не находит…
КИРИЧЕНКО. А то и правда Валерушка…
ВАЛЕРА. А вы не суйтесь не в свое дело и все нормально будет.
САФРЫГИНА. Вот она кровь родная…
ВАЛЕРА (нервно). А что вызнаете о нем? Это он сейчас такой благостный… а я… я ведь все помню! Он матери всю жизнь поломал… постоянно студентки эти, как же «светило» блядь! Вечно пьяный, в помаде… Дома шаром покати, а он с банкета на банкет, за десять лет ни одной статьи…
КУЗЬМИН (устало). В общем Валер, если ты его хоть раз еще ударишь, мы на тебя управу найдем. Это я тебе как юрист говорю, у меня связи еще остались…
Валера поворачивается и ни слова ни говоря выходит из комнаты.
КИРИЧЕНКО. Тележку забыл…
КУЗЬМИН. Я откачу.
Кузьмин берет тележку и выкатывает ее в коридор.
САФРЫГИНА. Во расти их, после этого…
КИРИЧЕНКО. Ничего срастется…
Входят Кузьмин и Прищепа.
ПРИЩЕПА. Почему не обедаем? Артист должен быть теоретически голоден, даже когда он практически сыт…
Все садятся за стол, звенят ложками.
КУЗЬМИН. Третья палата пантомиму готовит… Хорошо бы мы вместе смотрелись…
ПРИЩЕПА. Театр глухонемых пенсионеров…
КУЗЬМИН. Интересно, а есть такой?