Александр. Том 1 (СИ)

Вчера я позволил себе разбить бокал, метнув его в стену, когда узнал, что этого, так называемого графа никто не видел и не может найти. Зато я узнал, что он был камердинером при Павле Петровиче. Вроде бы он блестяще брил его, и то, что шлюх разной степени потёртости подгонял, уже имело не слишком большое значение. Например, как мне стало известно, ту самую Шевалье, о которой я уже слышал от Аннушки, Павел Петрович и его любимец употребляли вместе. Правда, никаких сведений о пикантном тройничке мне никто не передал, но это и неважно было.
— Я был… — Кутайсов вытер пот со лба рукой, забыв про платок.
— Только не говорите, что у очаровательной Луизы, — я усмехнулся и одёрнул мундир. Скворцов тут же принялся укреплять портупею, чуть загораживая меня собой.
— Вы прекрасно знаете, ваше величество, что этот Горголи всё перевернул вверх дном в доме у мадмуазель Шевалье. — Вскричал Кутайсов, а я внимательно посмотрел на него. Похоже, эта актриса действительно ему небезразлична. Как же он её с Павлом делил, и не замешана ли в деле с исчезнувшими письмами банальная ревность?
— Письма, — холодно проговорил я, протянув руку.
— Я их не вскрывал уже двое суток, — вздохнув, пробормотал Кутайсов. Весь его запал кончился, и он сжался. Я его даже где-то понимаю. Очень нелегко падать с такой высоты, на которой он внезапно оказался, фактически не прилагая к этому никаких усилий.
— И я даже не буду спрашивать почему, — сухо произнёс я, цепляя шпагу на положенное ей место. — Немедленно принесите мне их сюда, у вас десять минут.
— Но, ваше величество…
— Вы тянете время, Иван Павлович, — я смотрел на него прямо. — Уже девять минут.
Кутайсов вымелся из спальни, а я повернулся к Скворцову.
— Почему так долго готовил одежду? — спросил я у него нахмурившись.
— Я не мог найти шпагу, — ответил Илья извиняющимся голосом. — Вы нечасто её носили, ваше величество.
— Пора менять привычки, — пробормотал я, дотронувшись до прохладной рукояти. После этого подошёл к прикроватному столику и поднял золотую табакерку. Повертел её в руках и сунул в карман.
— А это не табакерка Николая Зубова? — внезапно спросил Скворцов. — Он потерял свою, весь вечер вчера бегал, искал её. Даже в покои Павла Петровича сунулся, но его Михаил Лебедев оттуда турнул, сказал, что не было распоряжений пускать кого ни попадя.
— Зубов значит, — я нащупал в кармане табакерку. — Вполне возможно, что это и его. Я её случайно нашёл. Так что можешь передать Зубову, что он может ко мне обратиться, и если это действительно его вещь, то я с радостью ему её верну. — Улыбнувшись так, что Илья невольно отпрянул, я вытащил руку из кармана. — Найди Горголи. Я хочу знать, что он нашёл у Шевалье в процессе поисков Кутайсова. Даже интересно, где он его искал, в ворохе нижних юбок, не иначе.
Тут дверь открылась, и в спальню зашёл упомянутый Кутайсов. Так как я стоял напротив двери, то увидел, что открывал дверь дежуривший возле неё гвардеец.
— Вот видите, Иван Павлович, вы уложились в семь минут. И стоило спорить со мной? — Я кивнул Скворцову, и тот вышел вперёд и забрал пачку с письмами.
— Я могу быть свободен, ваше величество? — проблеял бывший камердинер императора.
— Нет, — я покачал головой. — Возвращайтесь в свою комнату и ждите моего распоряжения. Не заставляйте меня снова искать вас. В следующий раз я могу и весьма огорчиться вашим отсутствием.
— Конечно, ваше величество, — и он попятился к двери задом. Так и вышел, не поднимая на меня взгляда.
— Сбежит? — спросил я довольно равнодушно, забирая письма.
— Не думаю. Иван Павлович далеко не дурак и не может не понимать, что в этом случае будет только хуже, — ответил Скворцов. — Где вы будете завтракать, ваше величество?
— Вели сюда подать, я как раз письма просмотрю. — Ответил я и вышел из спальни.
Поклонившийся Скворцов унёсся выполнять мои поручения, я же расположился в гостиной за столом и вскрыл первый конверт. Яда я не опасался. Хотели бы травануть, не притащились бы убивать в спальне. К тому же всем прекрасно известно, что Павел не вскрывал письма собственноручно, так что вероятность подвоха с этой стороны я исключал.
 
Завтрак ещё не успели принести, как двери открылись, и в гостиную зашла Елизавета.
— Вы решили составить мне компанию? — спросил я её, поднявшись и откладывая в сторону очередное письмо, не содержащее никакой значимой информации. Одни прошения на высочайшее имя. Хотя одно письмо от Фёдора Ростопчина я сунул в карман, как заинтересовавшее меня. Особо я в написанное не вникал, для этого нужно было время, но то, что предлагал Фёдор насчёт ещё большего усовершенствования почтовой службы, как минимум заслуживало того, чтобы это как следует изучить.
— Вы вчера были очень задумчивы, и я решила прийти узнать, всё ли у вас в порядке, — Елизавета почему-то смутилась.
— Я просто устал. Вчера был какой-то бесконечный день, и сегодня, боюсь, будет не лучше. Присаживайтесь, составьте мне всё-таки компанию за завтраком. — И я отодвинул стул, чтобы она села за стол.
— Благодарю, Саша, — Елизавета слабо улыбнулась.
Она быстро приняла правила игры и говорила со мной только на русском языке. Я вернулся на своё место и принялся внимательно её рассматривать. Красивая, умница, и, самое главное, готова снова влюбиться в Сашку, если между ними вообще были какие-то нежные чувства. Что ему не хватало? Может быть, в постели проблемы были? Чёрт его знает. Пока сам не попробую, не пойму. Подумав, сам чуть не скривился от того, насколько это прозвучало пошло.
Принесли завтрак, и пока расставляли блюда и приборы, я, чтобы отвлечься, вскрыл очередное письмо.
'Сегодня ночью группа офицеров во главе с Паленом и Беннигсеном намерены пробраться обманом в ваши покои, чтобы принудить отречься от трона или даже совершить преступление более тяжкое, покусившись на жизнь помазанника божьего. В чём вас, Ваше Величество, предупреждаю.
Ваш верный поданный'
Я сначала не понял, что такое прочитал. Повертел письмо, никаких опознавательных знаков. Аноним, мать его. Перечитав письмо, я очень осторожно отодвинул тарелку, чтобы не сбросить её на пол.
— Извини, Лиза, но я вынужден тебя покинуть, — встав из-за стола, я наклонил голову, но вот выдерживать высокий стиль, уже не было никакого желания. — Надеюсь, что обед будет более плодотворным, чем сегодняшний завтрак, и более весёлый, чем вчерашний ужин.
— Саша… — она повернулась ко мне, но я уже выбежал из комнаты, сжав кулаки, сминая в руке проклятое письмо.
— У комнаты Кутайсова выставить охрану, чтобы граф не сбежал, — коротко приказал я подскочившему ко мне Краснову, как только я ворвался в комнаты покойного императора.
— Пален Пётр Алексеевич настаивает на встрече с вашим величеством, — выпалил Зимин, подбегая ко мне и на ходу приглаживая волосы.
— Что он делает? Настаивает? — так, Саша, спокойно.
Встретиться с этим Паленом необходимо. Товарища нужно успокоить, а то, мало ли какие мысли в его голову забредут. Я ведь всех их уже знаю. Может, ещё пару имён мне Макаров принесёт, вот только брать их пока рано. Мне нужен денежный след, который приведёт прямиком в Лондон. Мелочь потом всю потихоньку отловим. Да и товарищи заговорщики в партизан играть точно не будут, не тогда, когда им проплаченное убийство подтянут, а не светлые идеалы борцунов за всеобщее благо. Всех сдадут с потрохами.
Я подошёл к окну, аккуратно разглаживая смятое письмо. Спасибо тебе, Костя, ты доказал мне, что я не брежу, и весь этот заговор проплачен от и до. Надо же, более двухсот лет прошло, а цели и средства у сэров не меняются. Но мне нужны доказательства. Иначе всё это теряет смысл. А доказательства я могу получить только через Ольгу Жеребцову, в девичестве Зубову. Аннушка и сыночек Оленьки вчера много чего рассказали. Настолько много, что я весь ужин эту информацию переваривал, так и не поговорив с женой и невесткой по душам.
Жеребцову, кстати, не пришлось ничего доказывать, хватило намёка на то, что я знаю. Он сейчас арестован и отправлен в тюрьму Тайной экспедиции. Не нужно другим знать, о чём его допрашивали. Арестовали его даже не за своевольное оставление полка, а за дуэль. Да-да, тот самый Михаил Лебедев, который дядьку Жеребцова развернул отсюда, сумел спровоцировать находящегося в раздрае заговорщика, чтобы тот вызвал его на дуэль. Они даже за пистолеты схватились, но тут я появился и изобразил императорский гнев. При ссоре и последующем аресте присутствовало слишком много свидетелей, чтобы сомневаться в том, что слухи очень быстро дойдут до заговорщиков.