Третий не лишний? (СИ)

«А потом пошли бы в душ, я помню, как ты любишь секс в душе. я отсосал бы тебе так, что ты бы забыл свое имя»
Макс прикусил губу, почувствовав, как удовольствие переполняет его. Отдышавшись, он вытер испачканную руку об одеяло. Ханно вздохнул во сне, но не проснулся.
«Чертов извращенец», ругая себя последними словами, Макс поднялся и пошлепал босыми ногами на кухню покурить.
***
Последние два года Брайан будто жил между Нью-Йорком и Берлином. Интересно, сколько миль он налетал за последнее время? Должно быть, не один раз облетел вокруг земного шара, если подсчитать. Съемки «Матрицы» продвигались медленно, то и дело возникали накладки с более именитыми коллегами. Так что у Брайна было время походить на пробы и прослушивания, а также не оставлять Бродвей - играть в театре перед живой аудиторией ему нравилось гораздо больше, чем в кино. После «Восьмого чувства» в его профессиональной жизни наступило некоторое затишье; он даже подумывал пойти в армию — там тоже можно было сделать неплохую карьеру. Впрочем, отчаиваться в тридцать семь лет ему вряд ли стоило. Ко многим известным и обласканным Голливудом актерам всемирная слава пришла лишь после сорока, вспомнить тоже же Томми Ли Джонса или Моргана Фримена.
У затишья были и приятные стороны: он мог бывать и подолгу задерживаться в Берлине. Сейчас он точно жил там дольше, чем дома, в Штатах. И пожалуй, Берлин ему нравился, город оказался похожим на Нью-Йорк — своими размерами и многоликостью. Брайан с удовольствием бродил по улицам с фотоаппаратом, когда выдавалась свободная минутка. Фотография недавно стала его страстью, а в Берлине имелось, что посмотреть и конечно же запечатлеть. Но такие фотопрогулки были редкостью: он старался все свободное время проводить с Максом.
В бесчисленных гостиничных номерах, между дублями, после съемок. Хоть на пять минут, хоть просто посидеть рядом за обедом, раз нет ни времени, ни возможности для чего-то более интересного. В Германии Брайана почти не узнавали, а немецкие поклонники Макса оказались на редкость спокойными и адекватными. Впрочем, Брайан давно отметил эту разницу между американскими и европейскими фанатами. Здесь у него и Макса могли попросить совместное селфи или автограф, но никто с ревом не бросался на шею, тут же оголяя грудь и умоляя на ней расписаться, как случалось дома.
Они не часто ходили куда-то вместе, и Макс иногда, для маскировки, появлялся на публике с другими коллегами по съемкам. Брайан с удивлением понял, что его обижает такой расклад. Макс прятал его, чтобы Ханно не дай Бог ничего не заподозрил раньше времени.
Не очень-то приятно быть любовником. Постыдной тайной, грязным секретом. Раньше Брайану было наплевать, но сейчас все стало по-другому. Макс часто говорил, что любит его. Они уже два года встречались при любой возможности, и собирались рассказать все партнеру Макса. Значит ли это, что Макс действительно имеет в виду то, что говорит? «Отстань от меня с глупыми разговорами. Знай свое место, мальчик», вспомнился Брайану давно забытый голос, ссора и человек, когда-то так много значивший для него. «Трахаешься ты задорно, с огоньком, но вот на что-то большее тебе рассчитывать не приходится». Мотнув головой, Брайан усилием воли отогнал эти мысли. Вспоминать об этом было до сих пор больно, а теперь, когда у него есть Макс, ещё и страшно.
— Ну как, пошли? — Макс незаметно подошел со спины и легким движением ладони дотронулся до его локтя.
Брайан с улыбкой кивнул. Пока что, на людях, нельзя позволить себе больше, чем коснуться его ноги под столом своей или «дружески» приобнять для совместной фотографии. Но вечером у них будет время друг для друга.
Макс выбрал для них небольшой ресторанчик далеко от туристских маршрутов. Тут можно было спокойно посидеть и поговорить, кормили вкусно, а публики в середине дня было немного.
Странное дело, но подобное времяпровождение нравилось Брайану все больше. Просто разговаривать, делиться планами — хотя это не отменяло желания, вечером, когда они останутся одни, швырнуть Макса на любую горизонтальную поверхность. Или припереть к стене, если таковых поверхностей рядом не окажется.
 
Макс расспрашивал, какие новые предложения ему поступают, как Брайану в Берлине. Похоже, Макс действительно интересовался не только тем, в какой позе может его трахнуть. На это очень хотелось надеяться… но страх, что надежда окажется напрасной, был очень силен.
Брайан уже слишком часто обжигался и боялся обжечься вновь. У сексуального и обаятельного красавца никогда не было недостатка в партнерах, он легко завязывал знакомства и очаровывал людей. Но почему-то любые отношения всегда сводились к постели. Брайан был достаточно хорош, чтобы спать с ним — но не для того, чтобы представить родителям и друзьям. Словно бы, слова первой любви Брайана стали его проклятьем. Иногда ему казалось, что единственные существа на свете, способные искренне и преданно любить его — это его собаки. Вспомнив о своих «девочках», Брайан тепло улыбнулся. Вот уж кто точно никогда не предаст его и не воткнет нож в спину.
Возможно, с Максом ему опять не на что рассчитывать. Но, глядя в светло-серые глаза напротив, Брайан снова и снова мечтал о невозможном.
Увлекшись разговором, они оба не обратили внимания на неприметного мужчину, читающего газету за столиком в углу, и то и дело кидающего на них пристальные взгляды.
***
Когда занят, время словно бежит вприпрыжку. Весна промелькнула, лето проскочило, как в убыстренной съемке, настала золотая осень. Ханно вел переговоры о своем участии в детективном фильме для телевидения, снимался в независимых проектах, начитывал аудиокнигу о Мирославе Клозе — ярком, исключительно талантливом футболисте и интересном человеке. Мия пыталась найти деньги на свой следующий фильм, и уговаривала его вместе сесть за сценарий, Айно росла и радовала их обоих.
Только одна деталь не вписывалась в атмосферу всеобщего счастья — Макс.
Ханно никогда не увлекался чтением бульварных газет. Желтая пресса и подобные ей новостные порталы в интернете не привлекали его внимания и даже отталкивали, публикуя различные интимные подробности жизни знаменитостей, добытые нечестным путем. Он мог соблазниться подобным чтивом лишь от безысходности, ожидая где-то в очереди, как тогда с дочкой, либо случайно кликнув на рекламный баннер.
Но даже в более серьезных газетах есть отдел светских сплетен. Просматривая рецензии и критику на свои последние работы, Ханно вновь и вновь натыкался на фотографии Макса. На улице, в кафе, или делающим покупки, неизменно в сопровождении одного и того же человека.
Снова Брайан Смит.
Ханно начал целенаправленно искать информацию о них двоих, и поразился ее обилию. Вернее, самой информации в чистом виде было немного — фотографии да короткая подпись к ним. Но он не мог не заметить, что папарацци ловят Макса в компании Брайана не только на съемочной площадке между дублями, но и в далекой от съемок обстановке.
Он аккуратно спросил Макса между делом, будто бы случайно увидев в интернете фото — кто это? И сразу получил совершенно равнодушный, но слишком быстрый ответ — «просто друг».
Но почему Макса видят только с этим «другом», и почему так часто? Вызвать его на разговор? Но у Ханно не было ничего, кроме подозрений и неясного предчувствия беды.
Макс неизменно возвращался к нему, и вел себя, как обычно. С учетом странностей, начавшихся года полтора-два назад.
Однажды, во время очередных своих поисков, Ханно наткнулся на короткую заметку: Макса сфотографировали, когда он бродил по знаменитому универмагу KaDeWe****. На первых фото он придирчиво что-то выбирал, задумчивая складка между бровями ясно указывала на сложность выбора. На следующих Макс уже держал красиво запакованную коробочку в руках. Журналисту удалось подобраться достаточно близко, чтобы сделать хорошее фото покупки — часы Tag Heuer Carrera, из их новой коллекции, с броским синим циферблатом, красивые и приметные. Такие не дарят знакомым или коллегам, подобные дорогие вещи даже друзьям не дарят. Их дарят только действительно близким людям: родным или… любимым.