Волк и семеро лисят (СИ)

========== Глава первая, О важности хорошей физической подготовки и судьбоносных почти-знакомствах ==========
Сережа бежал со всех лап.
Перелетал, подпрыгнув и вытянувшись стрелой, через кочки, огибал по неширокой дуге редкие кусты. Первые триста метров по жухлой траве казались ему самыми сложными, практически непреодолимыми и оттого — обещающими спасение и благодать, если все же удастся их преодолеть: там, вдалеке, виднелся лес, а среди деревьев и густого кустарника можно было бы легко затеряться, спрятаться и переждать. Выгадать себе хотя бы несколько дней форы. Спастись. Именно это твердил Сереже внутренний голос: лес. Сейчас главное добраться до леса, нырнуть в бурелом и перевести дух, а там — будь что будет. Главное убраться отсюда как можно дальше, так что беги, беги, беги. Еще один шажок, еще прыжок, не сбавляй скорость, не поддавайся усталости и страху, беги.
И он бежал.
Внутренности поджимались от ужаса, легкие наполнял пока еще слабый, но уже пьянящий запах близящейся свободы, чувствительный слух впервые за много месяцев улавливал что-то, кроме ненавистного звяканья склянок и писка приборов: шорохи, порывы ветра, птичьи крики где-то вдалеке, на самой грани слышимости. Из-под лап летели комья земли и травинки, кромка леса все приближалась и приближалась, он пригнулся к земле, переходя в победный галоп, но, когда до спасительных деревьев оставалось всего ничего, за спиной вдруг раздался пронзительный продолжительный свист и кто-то крикнул зычным басом:
— Вон он, уже у опушки!
И следом за этим кто-то другой с легко различимым азартом в голосе ответил ему:
— Вот же ж блядь!
Кажется, выстрелили в воздух.
Сережа непроизвольно взвизгнул, прижимая уши к голове. Шерсть у него на загривке встала дыбом.
Он знал в лицо всех “санитаров” и “охранников” этого проклятого места, но голоса показались ему незнакомыми. Может, их исказило расстояние. Или, может, у мозга просто не осталось достаточно ресурса, чтобы обработать и распознать их.
НЕ ОТВЛЕКАЙСЯ, взвыл внутренний голос, БЕГИ. Сережа не был уверен, что в принципе способен бежать быстрее, но побежал, практически полетел над землей.
Прошло буквально пару секунд, потом еще одна, он подпрыгнул, подтягивая лапы к телу и с легкостью перемахивая через иссохшую разлапистую корягу, и — поравнялся с первым деревом. Потом еще с одним. А потом еще, и еще, и еще. Сзади снова засвистели, заулюлюкали, крикнули “АТУ!”, и у Сережи с заметным опозданием — адреналин будто бы блокировал некоторые сигналы извне, не пуская в мозг раньше времени, — ухнула в пятки душа. Он ни разу не видел на территории своей тюрьмы собак, но теперь вдруг подумал: а что, если они там были, просто не на виду? Да и о каком “на виду” может идти речь, когда его двадцать четыре на семь держали в тесной камере и только изредка таскали в процедурную и огороженный высоким забором двор “подышать свежим воздухом”?
Лая позади не слышалось, только крики, да и те скрадывались ветром. Да, он был уверен, что его побег окажется для всех чем-то из ряда вон, что он застанет персонал врасплох, выиграет время, но вдруг он просчитался? Одно дело убегать от людей, пускай и вооруженных, и совсем другое — от собак, способных сравниться с ним по скорости. Способных нагнать и загнать его как всамделишного безмозглого зверя, разодрать на части или, что хуже, окружить и охранять до прихода хозяев, которые…
ХВАТИТ.
ЗАТКНИСЬ, ТРЯПКА, снова рявкнул внутренний голос, и беги, БЕГИ, мать твою. Если продолжишь сейчас наматывать сопли на кулак, тебя точно схватят, и не только тебя, мохнатый ты кусок идиота. Или забыл?
Сережа каждый раз думал, что он давно уже несется на пределе своих возможностей, но каждый раз умудрялся выгадать еще немного сил и прибавить газу.
Именно потому, что не забыл.
Не смог бы, даже если бы очень сильно захотел: минус пять от скорости, минус десять от ловкости, плюс миллион к осторожности.
За спиной опять раздался свист, кажется, сильно дальше, чем в предыдущие разы. Оторвался? Или это только так кажется?
 
Сережа нырнул за очередное попавшееся на пути дерево, сделал небольшую петлю — да, потерял несколько драгоценных секунд, но если у его преследователей все же есть при себе собаки… Было бы неплохо хотя бы попытаться сбить их со следа. Лес, на который он возлагал такие надежды, к его разочарованию, оказался скорее предлеском: деревья стояли на значительном расстоянии друг от друга, и явно молодняк — никаких тебе стволов в три человеческих обхвата, никаких раскидистых крон. Но постепенно он густел. Крики за спиной раздавались все дальше и реже, в какой-то момент они совсем стихли, но Сережа не прекратил бежать. Пару раз он переходил на шаг или совсем ленивую трусцу, но никогда не останавливался. Знал: если решит передохнуть, потом просто не сможет взять себя в лапы и продолжить марафон.
Нельзя, билось в голове на репите, на последнем издыхании, как выброшенная на берег рыба, нельзя, нельзя, нельзя останавливаться, продолжай бежать.
И Сережа бежал.
Спустя какое-то время, когда криков за спиной не было слышно уже довольно продолжительное время, а дыхание более-менее выровнялось, он позволил себе самую чуточку расслабиться, прислушаться и присмотреться к окружающему его лесу.
Лес был… огроменный. Почему-то именно это в первую очередь пришло Сереже в голову. В детдоме их как-то раз вывезли на пикник строгого режима, но те три сосны на опушке и близко не могли сравниться с местом, в котором он оказался сейчас.
Лес просто одурительно пах.
И звучал тоже приятно: шелестел кронами в далекой вышине и мягким мхом под лапами, трещал ломающимися веточками, ухал совами или еще какими ночными птицами — Сережа не был силен в биологии. Лес казался невероятным, невозможным, как вытащенным щипцами со страниц книги или из затуманенного успокоительными сознания, всеохватывающим, но — не враждебным. И это в каком-то смысле было странно. Одна из воспитательниц в детском доме — Сережа почти ее не помнил, потому как она ушла на пенсию, когда он был еще совсем маленьким — говорила, что всех остальных детей из его группы нашли в капусте, а его — под елочкой. Что когда-то очень-очень давно он был… стайным: жил в лесу, блохастый и хвостатый, и лопал мышей, пойманных мамой-лисой. Этого Сережа не помнил тем более. Детдомовские условия едва ли можно было назвать тепличными, но он попал в них, будучи совсем неразумным щенком, и его мозг не хранил ни единого воспоминания о жизни вне цивилизации. Именно поэтому Сережа ждал, что лес, этот новый, незнакомый мир, полный непонятных звуков и запахов, испугает его. Но то ли уже включились инстинкты, то ли еще не выветрился адреналин — Сереже было… хорошо. Гораздо лучше и спокойнее, чем в неволе.
Он бежал теперь совсем медленно, обращая внимание и на кусты, и на деревья, и на россыпь сосновых иголок под лапами, а однажды поднял морду и чуть не пропахал лапами и отвисшим пузом землю — увидел в просвете между кронами кусочек неба. Такого, какое никогда не увидишь из города: иссиня-черного, сплошь утыканного булавками звезд. Вот только звезды были не привычно белые, а какие-то зеленоватые. Сережа подозрительно сощурился, потом перевел взгляд на ближайшее дерево и восторженно рассмеялся на ходу, тут же пугаясь непривычного визгливого звука.
Судя по всему, уже давно стемнело, а он и не заметил. Зрение само переключилось в природный ночной режим, позволив ему продолжать свой путь. И если его преследователи еще могли рыскать по темноте на опушке и в предлеске, то в густом лесу это было бесполезно. Им наверняка пришлось вернуться и ждать рассвета, чтобы продолжить поиски, а значит, Сережа выигрывал минимум пять часов дополнительной форы.
Это знание ощутимо его приободрило, и он смог преодолеть еще некоторое расстояние. Добрался до крохотного ручейка, сбегавшего куда-то вниз между поросших мхом камней, вдоволь напился. Задумался. Все свои знания о раскрытии преступлений, преследователях и жертвах он почерпнул из сериалов о бравых копах — и бравых милиционерах, потому что Нин Сергевна, старшая нянечка в детском доме, просто обожала смотреть в общей комнате детективный ширпотреб про всяких Дукалисов и Мухтаров — и не знал, насколько им можно верить. И все же он прошелся немного вверх по течению, чтобы добавить себе пару очков в этой гонке на выживание. Это должно было сбить со следа предполагаемых собак. Вода была ледяная, но едва доходила до колен, так что Сережа фырчал и ежился, но терпел. Потом попил еще, впрок, и снова пустился в путь.