Фактор беспокойства (СИ)
— По окончании боевых действий правительство Парагвая обещает каждому добровольцу земельный надел, а гражданство страны с полным уравниванием в правах с местным населением выдаётся сразу после зачисления в армию и принятия присяги. У нас уже почти сотня офицеров из бывших наших соотечественников и почти две тысячи рядовых солдат и казаков, Вы не пожалеете. Мы построим здесь новую Россию!
Да, мне понятна его тоска по родине и желание вновь её обрести. Но мне новая родина не нужна, у меня она уже есть и твёрдо намерен туда вернуться, только бы из этой дыры выбраться. Но кажется «свет в конце тоннеля» уже забрезжил, осталось только добраться до обещанного самолёта. Разговор тихонько сворачиваю в нужное мне русло и предлагаю отправится в этот самый «Борисов», куда и перегнал свои самолёты отставной поручик, опасаясь их конфискации местными властями.
Наивный. Если бы такое решение правительство Аргентины приняло, то самолёты уже носили бы опознавательные знаки ВВС Аргентины и права Парагвая на эти самолёты их бы не остановили. Парагвай Аргентине ни разу не соперник. В недавнем прошлом он уже умылся кровушкой, лишившись и части территорий, и потеряв немало своих мужчин в конфликте против тройственного союза Аргентины, Бразилии и Уругвая. «Маленький, но гордый» Парагвай стал ещё меньше, но гордости и задиристости не утратил, о чём свидетельствует текущая война против «большой и наглой» Боливии.
* * *
Берём «четырёхногое » такси и едем в «Борисов», который оказался пригородом Буэнос-Айрес и назывался «Berisso». Действительно, созвучные названия. Дорога занимает больше часа и в пути Владимир Николаевич успевает рассказать мне и свою занимательную историю приключений, и по какой надобности он оказался в Аргентине. Сам Порфёненко выходец из мещан Херсонской губернии. В четырнадцатом году оканчивает физико-математический факультет Императорского Новороссийского Университета в Одессе, но с началом войны уходит добровольцем на фронт.
Воюет вольноопределяющимся, рядовым пулемётного расчёта пулемётного взвода на западном фронте, в марте пятнадцатого года был ранен. За тот бой и проявленную храбрость получает свой первый Георгиевский крест и лычки младшего унтер-офицера. Лечение проходит в полевом госпитале, расположенном рядом с аэродромом, где и «заразился» авиацией. После излечения написал рапорт и был зачислен в Гатчинскую военную авиационную школу, по окончании которой был направлен на юго-западный фронт в девятнадцатый корпусной авиаотряд.
При возвращении из своего первого разведывательного полёта был атакован двумя «Альбатросами», которые он «позорно прошляпил». Но не струсил и вступил с ними в схватку, имея на вооружении лишь один «Льюис» против двух пулемётов у врага. В результате боя один «Альбатрос» был сбит и упал на нашей территории, а второй «ушёл с дымами». Бой Ньюпорта-одиночки против двух германских самолётов происходил на глазах у многочисленных наблюдателей с обеих сторон фронта и вызвал большой подъём воодушевления у русских солдат.
Сведения, доставленные отважным лётчиком, также оказались ценными. Как итог — очередное повышение в звании до старшего унтер-офицера и второй Георгиевский крест, о чём Владимир Николаевич поведал с гордостью и смущением, всё-таки он «ушами-то прохлопал», хоть и не оплошал в итоге. Но командование оценило смелость героя и вскоре направило бывшего выпускника университета на четырёх месячные краткосрочные курсы во фронтовую школу прапорщиков. При выпуске воспользовался привилегией годичного срока службы и имея за плечами техническое университетское образование аттестовался на офицерский чин получив звание подпоручика.
Далее служба продолжалась в том же девятнадцатом авиаотряде, но уже в должности старшего лётчика звена. Теперь добавились обязанности командира и вновь отличился, но уже при отражении вражеского налёта бомбардировщиков на наши позиции. Будучи ранен, из боя не вышел и в составе звена продолжал атаковать численно превосходящего противника пока тот не отказался от своих намерений и не убрался восвояси. Сел на поле сразу за нашими траншеями и потерял сознание от потери крови. Опять длительное лечение в госпитале и награда орденом Святого Станислава третьей степени с мечами.
Последнюю свою награду, «клюкву» на наградной кортик за сбитый в бою «Фокер» и опять в дуэли «один против двух» получил уже в январе семнадцатого года, после чего был досрочно произведён в поручики и откомандирован в Ревель для освоения полётов на гидроплане, где был включён во вторую авиагруппу четырнадцатого корпусного авиаотряда Балтийской воздушной дивизии.
Но надолго там не задержался, так как вновь был командирован, на этот раз во Францию для освоения новых типов самолётов-истребителей. Генеральный штаб планировал создать несколько авиаэскадрилий из русских пилотов на французских самолётах для поддержки Русского Экспедиционного Корпуса во Франции. Но вмешалась и спутала все карты революция в России. Корпус был расформирован.
До конца войны служил добровольцем во французских ВВС, но как заметил сам Порфёненко, «служба была кислой», только редкие вылеты на патрулирование и дежурство по аэродрому. Французское командование не очень-то доверяло русским добровольцам, опасаясь пагубного влияния «революционных настроений» на умы французских военных. По окончании войны помыкавшись в поисках работы и не найдя для себя места во Франции, купил билет на пароход и отплыл в Квебек.
Первое время работал в порту грузчиком, но затем осмотревшись и освоившись переехал в Монреаль и записался в труппу «Воздушного Цирка». Вначале прыгал с парашютом, но затем перешёл пилотом в пилотажную группу. До начала Великой Депрессии воздушный цирк процветал, но затем всё рухнуло, и труппа распалась. Накопленные сбережения начали таять и тут случайно на глаза попалось объявление о продаже самолёта-биплана.
Прежний владелец, лётчик-любитель погиб при неудачной посадке. Ось шасси при приземлении на опушку рощи ударилась об неприметный пень и лопнула. Авария пустяковая, самолёт не сильно-то и пострадал, но вот пилот по какой-то причине оказался не пристёгнут, от удара вылетел из кабины и расшибся о землю насмерть. Самолёт почти новый и при первой покупке стоил шесть тысяч долларов, но вдова соглашается сделать «скидку на ремонт», и Parks P-2A обходится новому владельцу всего в пять с половиной.
Владимир разыскивает своего соотечественника, хорошего знакомого и друга. Бывшего парашютиста из «воздушного цирка» Сашу Александрова и тот соглашается «попрыгать», но только до Остина, где находятся штаб-квартиры многих нефтяных компаний, которым он хочет предложить свои услуги. Так как по образованию он инженер-химик и имел ещё довоенный опыт бурения нефтяных скважин где-то в Сибири. Вот они и «попрыгали на 'Кузнечике» из Канады в США.
— Почему «Кузнечик»? — мой новый знакомый смущённо улыбается. — Так у нас на Херсонщине знаешь какие кузнечики бывают? Во! — и я вижу оттопыренный большой палец. — Не кузнечики, а настоящие кони! И окрашены интересно. Надкрылки красно-бордовые, спинка красно-оранжевая, а брюшко светло-оранжевое. Совсем как у моего самолёта, да ты сам увидишь!
В Остине соотечественники расстались, а перед Владимиром в полный рост встала дилемма: Продать самолёт и искать работу, или попробовать выступать в одиночку и катать пассажиров на ярмарках. Но тут опять всё решил случай. Так и не приняв конкретного решения отставной поручик направился в Мексику, где заменил двигатель самолёта на новый, подвернувшийся «по случаю» и провёл самолёту полный технический осмотр и регламентное обслуживание.
Вот там, в Мехико, он и прочитал воззвание Беляева Ивана Тимофеевича, бывшего генерала русской императорской армии. Обращённое к русским соотечественникам-иммигрантам с просьбой о помощи Парагваю в борьбе против Боливии, на стороне которой выступили «старые знакомые» по недавней войне в Европе — «германские недобитки». Прочитал и долго раздумывать не стал. Установил два дополнительных топливных бака и привычно «попрыгал» по западному побережью в сторону Чили.