Фактор беспокойства (СИ)
Война Парагвая и Боливии «за Чакскую нефть» выходит на «финишную прямую». Боливия уже собирается обратиться в Лигу Наций с просьбой о помощи в разрешении конфликта. Тем более, что нефть в Чако пока так и не нашли и перспективы таких поисков «совершенно туманны».
Как курьёз воспринимается сообщение о том, что Уругвай под шумок попытался нагло «приватизировать» спорные острова в устье реки Куараи. Но получил таких основательных «люлей» от своих прежних соратников по «тройственному союзу», что теперь сидит тихо «как мышь под веником», зализывает раны и усиленно оправдывается, словно мелкий гопник пойманный за руку во время «гоп-стопа». Мол, вы нас не так поняли, мы просто мимо проходили…
Но до тех пор, пока новости о Бразилии и Аргентине не заполонили газетные колонки главной сенсацией было скандальное выступление Марлен Дитрих на лайнере. И чего только не насочиняли журналисты падкие до таких «жаренных новостей». Меня просто дикий смех разбирал, когда читал «подробности» о «тайном свадебном путешествии» Дитрих и Вертинского.
Или «совершенно достоверные» сведения том, что актриса едет в Берлин чтоб принять участие в моём мюзикле, для чего мы с ней встречались, опять же «тайно» на «Императрице Британии» и даже репетировали, что косвенно подтверждает наше совместное выступление. Несколько заметок было посвящено моему «таинственному исчезновению» с борта лайнера, «обнаруженному» дотошными журналистами на пути к берегам Африки.
Заявлению капитана, что я сошёл на берег в порту Буэнос-Айреса мало кто поверил, но гаданию о моей дальнейшей судьбе помешали «горячие новости» из Бразилии и Аргентины. И слава богу, а то понапридумывали бы чёрте знает что, если бы вообще не докопались до реального положения дел. Оно мне надо? Хватает и того, что трансляцию нашего «концерта» по радио с борта лайнера некоторые ретивые журналисты преподнесли как «соломинку, переломившую хребет верблюду».
Мол, в Буэнос-Айресе все выступления начались после того, как на улицы города вышли суфражистки, возбуждённые этой трансляцией в эфире. С требованием немедленного предоставления избирательного права для всех женщин Аргентины, а феминистки на своих демонстрациях в Рио-де-Жанейро потребовали полного уравнивания в правах с мужчинами. Стычки с полицией и противниками этого движения и привели к массовым беспорядкам, с которых всё и началось. Да уж… «Заварила Маша кашу» ©, две страны теперь расхлёбывают это «варево» полными горстями. Ох уж мне эти «блондинки»… В общем, есть над чем поразмышлять.
На следующий день дождь прекратился, но мои хождения по «офисам» нефтяных компаний никакого результата не дали. Следы Александрова за прошедшие два года совершенно «стёрлись». Никто ничего определённого мне сказать не смог, на работу нигде «однорукого» сотрудника не принимали, да и не могли принять. Вряд ли у него сохранились какие-либо дипломы или документы, подтверждающие его квалификацию, да и не действительны они в США. Так что утром при небольшом попутном ветре взлетаю с аэродрома Остина и беру курс на Арканзас, благо разжился у диспетчера подробной картой за «символическую сумму» всего в пять долларов.
Полёты на дальность меня больше не напрягают и не пугают, уже привык к ним за последнее время, да и в Остине хорошо отдохнуть за два дня успел. С Альбертом мы иногда и по четыре вылета за световой день совершали, правда при этом чередовались, но иногда пролетали даже больше двух тысяч километров. Так что двух часов на отдых в Арканзасе мне хватило с лихвой.
Заправляюсь «под пробку» и вновь иду на взлёт, через шесть часов захожу на посадку на аэродром Индианаполиса. Чёртов боковой ветер чуть не сожрал в полёте все мои запасы бензина, постоянно приходилось корректировать курс. Всё, «кроки» закончились и дальше начинается «Терра ингогнита», но за те же пять долларов, перешедших в руки диспетчера, покров таинственности с неё снимается.
Осталось «два прыжка до дома». Рисковать и лететь на предельную дальность перед самым возвращением мне не хочется. Всё-таки такие непрерывные перелёты сильно выматывают физически, а вот промежуточная посадка в Питтсбурге лежит как раз на пути моего следования. Утром двадцать четвёртого июня мой «Кузнечик» вновь уверенно идёт на взлёт, и если всё пройдёт удачно, то вечером сяду уже на поле аэродрома «Рузвельт Филд».
Именно с этого легендарного поля мой друг и наставник Рене Поль Фонк в сентябре двадцать шестого года попытался совершить рекордный перелёт во Францию через всю Атлантику, но потерпел ужасную катастрофу при взлёте в результате которой он сам выжил, но два его товарища погибли.
Спустя восемь месяцев после той трагедии с этого же поля взлетел самолёт «Дух Сент-Луиса» и пролетев почти шесть тысяч километров через тридцать четыре часа приземлился в Ле Бурже. Став в истории воздухоплавания первым самолётом, преодолевшим Атлантику без промежуточных посадок и навсегда обессмертив имя своего пилота Чарлза Линдберга, объявленного национальным героем Америки.
Хех! А на своём-то «Кузнечике» я пролетел уже поболее, но увы, никаких рекордов не совершил. Во-первых, летел с посадками, во-вторых «по чужим следам» и, хотя оба прыжка «Кузнечика» через Анды можно смело записывать в рекордные, только вот об этих «рекордах» лучше никому постороннему ничего лишнего не рассказывать. Целее буду.
В Питтсбурге солнечно, безветренно и жарко! Словно вновь лечу через Эквадор и сел на дозаправку в Гуаякиле. Пока заправлялся весь упрел, температура в тени плюс тридцать три градуса по Цельсию! Небольшой перекус с дремотой и через два часа вновь выхожу «на старт». На высоте в один километр становится прохладнее и лёгкий ветерок остужает моё разгорячённое тело. Видимость отличная, на небе ни облачка и так же безоблачно у меня на душе.
Я успел! Завтра в театре Шуберта официально начинаются репетиции мюзикла и меня ждут уже привычные мне нервотрёпка и дурдом, да и с Консульством ещё предстоят «разборки». Надо отдать «квитанции» и попытаться узнать на кой ляд они всё-таки отправили меня в эту «сомнительную командировку». Но это всё завтра. А сегодня у меня просто прекрасное настроение.
Я лечу и вспоминаю свой «Большой круиз», плавно перетёкший в «воздушные приключения» и «гонку на время» при возвращении. И конечно же, вспоминаю прекрасную сеньориту с труднопроизносимым именем. При воспоминании о нашей встрече с Консуэлитой на моём лице непроизвольно расцветает улыбка. Ветер играет и поёт в расчалках самолёта, а вслед за ним беззвучно поют мои губы:
Целуй меня, целуй меня крепче,
Ты знаешь, что это последняя ночь,
Так целуй меня, целуй меня крепче,
Как же разлуку теперь нам с тобой превозмочь?
https://youtu.be/wG4-RLG4SpY
* * *
На аэродром приземлился в семь часов вечера, ещё час ушёл на оформление аренды крохотного ангара, куда мой самолётик еле втиснулся, но мне и не нужно большое помещение. Лишь бы самолёт вошёл в «охраняемое помещение». Аренду оформил пока на месяц, что делать с самолётом решу позже. По идее он мне больше не нужен, если и летать, то для тренировок надо искать более современный и скоростной самолёт, «Кузнечик» для этих целей не подходит, но сейчас мне как-то не до этого. Заказываю такси и через полчаса вхожу в холл отеля «Плаза».
Мой номер уже ждёт меня и заселяюсь на тот же шестой этаж, что и Маркус Мейер, мой продюсер и театральный агент «в одном флаконе». Звоню ему из своего номера сообщаю что приехал и, если он не занят, через полчаса жду у себя. Набираю городской номер Нью-Йоркского Генерального консульства СССР и прошу телефонистку на коммутаторе сообщить товарищу Довгалевскому, что товарищ Лапин из командировки вернулся и завтра обязательно в консульство заедет. А пока суть да дело отправляюсь в ванную комнату. Нет ничего лучше для уставшего тела после двенадцати часов полётов, чем расслабляющая горячая ванна. Чуть не уснул прямо в ванной, так вымотался при сегодняшнем перелёте.