Непокорная фрау Мельцер

– Ты поможешь мне убедить доктора. Ты ведь умеешь это делать, Хан…
– Прекрати! – вмешалась Герти. – Это вопрос жизни и смерти. Мы должны погрузить Эльзу в автомобиль и ехать в больницу.
Юлиус закатил глаза. Какая чушь. И в любом случае он не мог этого сделать без разрешения хозяина.
– Нужно сообщить господам, – предложила Фанни Брунненмайер. – Госпожа должна решить, что делать.
Ханна вышла из кухни, Герти последовала за ней. В коридоре на втором этаже было темно, столовая была пуста, никого не было ни в кабинете, ни в зимнем саду. Но из красной гостиной доносились тихие голоса, по-видимому, молодая госпожа Мельцер разговаривала со своей невесткой.
Ханна постучала, обе девушки с нетерпением ждали, но ничего не произошло. Разговор внутри казался довольно бурным, и, видимо, тихий стук Ханны никто не услышал.
– О боже, – прошептала Ханна. – Речь идет о новой гувернантке.
– Сейчас мне все равно.
Герти без спроса открыла дверь и заглянула внутрь. На диване сидели Мари Мельцер и Китти Бройер, обе выглядели весьма взволнованными. Китти Бройер подняла руки. Когда она увидела Герти в дверях, то застыла на месте.
– Герти? Что тебе нужно в такой час? – Она явно была раздражена, что ее побеспокоили.
Мари Мельцер поняла сразу.
– Что-то случилось?
Герти учтиво поклонилась и при этом кивнула.
– Прошу прощения, что ворвалась так, госпожа. Эльза умирает. Думаю, у нее заражение крови.
– Боже мой! – воскликнула Китти Бройер. – Сегодня нас ничего не минует! Как с Эльзой могло такое случиться?
Мари Мельцер вскочила. За дверью она столкнулась с Ханной, которая терпеливо ждала в коридоре.
– Ханна? Ты была у нее? У нее жар? Кровь?
Герти остановилась в дверях и подумала, что госпожа должна была спросить не Ханну, а ее, Герти. Но такова была жизнь – помощница на кухне не в счет. А вот швея – да.
– Герти сказала, что мы должны отвезти ее в больницу. Потому что иначе она умрет.
– Пойдем со мной наверх, Ханна. Я посмотрю на нее.
Герти не позвали присутствовать при этом визите к больной, так что она осталась на месте. Разве Ханна только что не сказала громко и ясно: Герти сказала? Почему же ей тогда не разрешили подняться наверх?
Теперь и Китти Бройер встала и вышла в коридор. Она недовольно посмотрела на Герти.
– Что за суета! Наверное, у нее опять болит зуб. Глупая женщина давно должна была сходить к дантисту. Почему ты все еще стоишь здесь? Поднимайся в свою комнату. Стой! Подожди! Пока ты здесь, принеси мне чашку чая. Черный чай из Индии. И два печенья с карамелью. Отнеси все в мою комнату. Давай!
– С удовольствием, госпожа.
У этой женщины сердце было холодное как лед. Наверху умирала Эльза, но госпожа заказала чай с печеньем. Недовольная, Герти сбежала по лестнице вниз на кухню, где ее ждали новые неприятности.
– Тебе во все нужно совать свой нос? – упрекнул ее Юлиус. – Я чуть не уговорил Ханну.
– Тебе вообще запрещено пользоваться машиной без указаний хозяина! – огрызнулась она в ответ.
Оказывается, вот что ему было нужно. Этот похотливый козел просто хотел использовать сложившуюся ситуацию, чтобы попытаться соблазнить Ханну.
– В чрезвычайной ситуации, когда речь идет о жизни и смерти, я могу это сделать, – заявил он.
Невероятно! Единственный, кто беспокоился о бедной Эльзе, была повариха. Фанни Брунненмайер тоже поднималась наверх, а теперь, тяжело дыша, вернулась на кухню.
– Молодая госпожа Мельцер наверху с Эльзой. Слава Богу. Мари Мельцер наверняка знает, что делать.
Герти подумала, что она тоже знает, что делать. К сожалению, никто не обращал на нее внимание.
– Юлиус! Подгони машину! – раздался энергичный мужской голос.
Домашний слуга резко поднялся. Очевидно, ситуация была непростой, и пришлось позвать хозяина дома.
– Немедленно, господин Мельцер!
Герти поспешила вместе с Фанни Брунненмайер на другую сторону кухни, где находился выход в прихожую. Там зажгли свет – хозяин в прошлом году установил в прихожей несколько электрических ламп.
– Смотрите! – вздохнула Фанни Брунненмайер, указывая вытянутой рукой на хозяйскую лестницу. – О боже, о боже… Святая Дева… Иисус Христос.
 
Герти с изумлением наблюдала за происходящим. Хозяин действительно нес на руках безжизненную Эльзу вниз по лестнице. Конечно, никто из ее бывших работодателей так бы не поступил. Больная женщина была завернута в пуховое одеяло, но босые ноги выглядывали наружу. Бедная Эльза, у нее на ногах было столько мозолей.
– Машина на месте? Принеси еще одеяло, Ханна.
Мари Мельцер шла рядом с мужем, Ханна поспешила вперед, чтобы открыть входную дверь. Внутрь дома влетели белые хлопья – снег пошел именно сейчас.
Фанни Брунненмайер, положив руку на плечо Герти, рыдала, взывая к Божьей милости.
– Она не вернется, Герти. Она не вернется.
Герти побежала, чтобы принести пальто и шляпы для господ. Мари Мельцер мимолетно ей улыбнулась, взяла вещи и поспешила за мужем. Видимо, она хотела поехать с ними в больницу.
Ханна едва успела закрыть за ними входную дверь, как на верхней площадке лестницы появилась Китти Бройер. В замешательстве она уставилась вниз, где стояла Ханна с Герти и рыдающей поварихой.
– Боже мой, какой ужас! – воскликнула она. – Герти, не забудь мой чай. Но без печенья. У меня пропал аппетит!
8
Дела шли в гору. Пауль Мельцер чувствовал это, несмотря на то, что почти все в его ближайшем окружении были настроены скептически. Но он был уверен, что у него правильная интуиция, как у отца. Дно экономического спада после проигранной войны было пройдено.
Он положил письмо, над которым долго размышлял, обратно в папку и решил принять решение завтра после детального обсуждения с Эрнстом фон Клипштайном. Предложение США о поставках хлопка-сырца было вполне приемлемым, вопрос заключался лишь в том, действительно ли новая рентная марка, на которую он сам возлагал столько надежд, приведет к стабилизации немецкой денежной системы. Однако если немецкая валюта продолжит терять в цене по отношению к доллару, то лучше было бы совместить покупку хлопка с покупкой набивных тканей, чтобы не понести убытки.
Он закрыл папку и потянулся – сидение за столом не шло на пользу его плечу, оно затекало, если он долгое врем не двигался. Это было неприятно, но в целом ему очень повезло – другие возвращались домой с войны с гораздо более тяжелыми травмами. Не говоря уже о многих, многих тысячах людей, которых поглотила война и которые лежали где-то в чужой земле. Да, похоже, он был счастливчиком. Он не только выжил, но и снова мог обнять свою любимую Мари, двух детей, мать, сестер… Не все вернувшиеся домой чувствовали себя так же хорошо, многие несчастные обнаружили, что жена или невеста за время его отсутствия нашла себе другого.
На улице уже стемнело. Из окна кабинета была видна часть освещенных цехов ткацкой фабрики Мельцера с застекленными уступами шедовых крыш, а за ними, на некотором расстоянии, здания камвольно-прядильной фабрики и других промышленных предприятий. Далеко вдали в ночной темноте мерцали огни города. Это было хорошее, мирное и обнадеживающее зрелище. Его родной город Аугсбург – как он часто тосковал по нему в те мрачные дни войны в России! Но лучше было не думать об этом, чтобы не возникало никаких воспоминаний. То, что он видел на фронте и позже в лагере, было настолько невообразимо жестоким, что ему пришлось загнать это глубоко внутрь себя. Несколько раз он пытался рассказать о войне Мари. Но потом пожалел, потому что призраки из прошлого мучили его несколько ночей и даже алкоголь не мог их заглушить. Злые тени прошлого нужно было похоронить в глубинах памяти, запереть за ними дверь на сто замков и больше никогда к ней не прикасаться. Только так можно было жить дальше и строить будущее.
Он отодвинул папку и разложил стопки справа и слева на своем столе. Слева – незаконченные дела, упорядоченные по степени срочности, справа – папки и документы, с которыми ему нужно было ознакомиться сегодня. Посредине – письменные принадлежности из зеленого камня, которые когда-то принадлежали его отцу.