Печати Мирана (СИ)

С того странного, непростого времени прошло уже семь лет. О моем подростковом бунте напоминает только сделанная в тайне от отца татуировка на бедре и любовь к коротким стрижкам. Я изменилась, повзрослела как-то стремительно для самой себя. Отношения с отцом выровнялись и постепенно потеплели. Жалею ли я о том, что было? В какой-то мере да. Но прошлого не вернешь и от него не скроешься. Оно просто было и что-то мне принесло. Я верю в то, что из всего, что нам дается, нужно извлекать уроки. Какие? А это решаем только мы сами. Я свои уроки извлекла. Но, чувствую, мое настоящее тоже насыплет мне на голову порцию новых жизненных уроков. С горкой насыплет, я уже это предчувствую.
***
Я прилетела в академию в надежде на помощь ректора. Возможно, хотела получить пару свободных дней на решение навалившихся проблем, чтобы мое отсутствие не посчитали прогулами. О том, где я провела последние два дня, в академии уже знали - безопасники связались с администрацией сразу после того, как привезли меня в управление.
Полковник Риво всегда казался мне мудрым и справедливым разумным, и ко мне он относился лояльно, даже по-отечески. Впрочем, не только ко мне, а ко всем кадетам женского пола. Это было естественно, так как женщин в академии Алмала было мало, и хотя с них и спрашивали так же, как и с других кадетов, не щадя и не давая поблажек, но все же своеобразным образом берегли.
Все дело в том, что по межгалактическим правилам, обновленным менее десяти лет назад, в учебных заведениях подобного типа количество женщин не должно было быть меньше определенного процента. Военные академии на всех планетах Содружества считаются местом службы мужчин, особенно на таких патриархальных планетах, как Зитар. Но не принять в академию женщину, прошедшую все вступительные испытания, просто не имеют права. Это противозаконно. Так что, поступая туда я понимала, что своеобразным образом подправляю статистику. Этот факт всегда заставлял меня еще больше стараться, доказывая, что я ничем не хуже мужчин-кадетов. Кстати говоря, меня и еще пятерых кадетов моего пола мужчины-сокурсники никогда не обижали и принижали. Но и не щадили. Не было ни шуточек, ни давления, ни приставаний. Мы для них были на равных, с равной нагрузкой, равными правами и обязанностями и равным положением. От ярких проявлений сексизма военных академий, о котором часто говорил папа, имея в виду, прежде всего, ситуацию в общеземной военной академии на Уне, первой колонии Земли, я никогда не страдала.
Я прибыла в академию прямо так, как была, даже не заезжая домой. Благо удобства в отсеке, где я провела два дня, были. Мне даже залечили травмы, полученные во время тренировки. Так что вид мой был вполне приличным.
Правда, разговор с ректором изначально пошел совершенно не так, как я предполагала. Совсем не так. Ректор даже не до конца выслушал мой рассказ. Он обо всем уже и так знал. Постарались СМИ, безопасники и, возможно, еще какие-то вышестоящие органы.
Я получила от него сочувственные слова, да. Только толку от них было сейчас?
Практически сразу я осознала, что полковник Риво мне никаким образом не поможет.
- Мы вынуждены отказать вам в дальнейшем обучении, кадет Разина, - слова полковника упали на меня, как тяжелые камни.
- Мне осталось три месяца до окончания академии, - сказала я глухо.
- Мне жаль, но так складываются обстоятельства. Вы же сами прекрасно понимаете, что дочери государственного преступника не место в нашем учебном учреждении, - вздохнул мужчина, - это весомый повод исключить вас, так как наличие теневого элемента в вашей семье - пятно на вашем личном деле.
Я сжала кулаки, напряженно глядя на своего собеседника.
- Кадет Разина... Кира, поймите, даже если мы позволим вам окончить академию, карьерных перспектив у вас больше нет, - продолжил добивать меня ректор, - ни здесь, на Зитаре, ни на любой из колоний вас не примут на службу в управление, и, тем более, в военное ведомство.
- А если виновность моего отца - ошибка? Если его найдут и... - голос осип. Я понимала, что ситуация для меня превращается в безвыходную.
 
- Мне жаль, - после небольшой паузы проговорил полковник, - но все уже решено. Прошу вернуть кадетский гало-жетон.
Разноцветные глаза зитарца смотрели на меня сочувственно. Я не видела целиком его лица, закрытого гимаей, но он точно искренне в данный момент меня жалел. Хотя что до его жалости? Но, видимо, ректор сделать ничего не мог: ни оставить меня учиться, ни как-то помочь, ни что-то подсказать. То ли не имел права, то ли не хотел в это влезать.
- Что намерены делать дальше? - полковник Риво придвинул к себе мой кадетский жетон, который я вытащила из кармана и с тяжелым сердцем положила на его стол.
- Искать отца, - отчеканила я, - и разгребать это дерь... эти проблемы. Раз уж больше мне заняться все равно....нечем - я кивнула на свой жетон и проигнорировала пиликанье браслета, наверняка сообщающее, что статус учащегося с меня снят.
- Улетайте с Зитара, - проговорил мужчина.
Ну вот, уже второй разумный советует мне просто сбежать, ни в чем не разобравшись.
- Зачем мне это делать? - я в упор посмотрела на полковника Риво. Старалась держаться, не опускать плечи, не показывать то, что творится сейчас внутри: злость за эту несправедливость, уже потихоньку проникающее в сердце глухое отчаянье, тревогу.
- Вы не думали о том, что независимо от того, виноват ли Советник Разин или нет, те, кто его ищет, не оставят вас в покое?
- Безопасники меня отпустили, ничего не добившись. Я все равно ничего не знаю, - помотала я головой, - а на журналистов мне плевать.
- Я понимаю, кадет... госпожа Разина, - кивнул зитарец, - но я говорю не о безопасниках, а о...подельниках вашего отца. Или о тех, кто хочет, чтобы он... считался тем, кем считается сейчас. Понимаете меня?
От такой смены обращения с “кадет” на “госпожа” я дернулась, как от удара.
“Больше не кадет” - подумала горько. Наверное, не осознавала еще до конца, что все вот так закончилось.
- Вы верите в невиновность отца? - уточнила я с надеждой.
- Я хорошо знаком с Советником и всегда относился к нему с уважением. Но мое мнение, Кира, ничего не решает, - я явно услышала его тяжелый вздох через ткань, закрывающую рот, - а ваше - тем более. А пытаться во всем разобраться самостоятельно для вас чревато. Просто поверьте мне. Механизм уже запущен и вам в одиночку его не остановить.
“Все знают больше, чем говорят. Или догадываются о чем-то, но молчат то ли из страха, то ли просто считают, что это не и дело и не их проблемы”.
- Спасибо за разговор, полковник, - кивнула я и встала с кресла.
- Берегите себя, Кира, - зитарец тое поднялся и почтительно наклонил голову. Вообще, по правилам и уставу, он не должен был так делать, но сделал. Я ведь больше не кадет, а он не мой наставник выше званием.
Я чуть было не щелкнула пятками, вытягиваясь по струнке, но вовремя себя одернула. Просто кивнула, мучительно приподняв уголки губ.
- И вы берегите себя, - выдавила из себя.
- Вот, - мужчина выслала мне не браслет свой личный контакт, - если вам понадобится помощь, свяжитесь со мной. В крайнем случае. В самом крайнем.
Ясно, желательно не связываться с ним никогда. Такой жест говорил о том, что, возможно, ректор и рад помочь, и внутренне этого вроде бы даже хочет, но не может по каким-то весомым причинам.
Выкинув меня из академии, он явно действовал по указке сверху и защищал собственное заведение от того шквала грязи, что сейчас льется на папу и на меня. Я в чем-то его понимаю. А в чем-то...
- Добрых звезд - проговорила я сипло и нетвердой походкой вышла из ректорского кабинета. На автомате кивнула андроиду за административной стойкой и последовала по коридорам на выход.
Встреченные по пути на стоянку аэролетов сотрудники и кадеты провожали меня взглядами: любопытными, изучающими, внимательными. Кто-то кивал, кто-то делал вид, что не замечает меня, а просто молча смотрел вслед. Словно в одно мгновение из подающего надежды почти специалиста по безопасности я превратилась в “кого-то с улицы”. Мне казалось, что все уже знали о том, почему я здесь и чем закончилось мое посещение академии. И всем было практически все равно.