Пробоина: Гвардеец (СИ)

«Это мой шанс», — пронеслось у меня в голове, и я даже слегка удивился. Страха практически не было.
Спешно крутанув рукоятку досыла, я почуял, как та уперлась в край — значит, снаряд уже на направляющей. Оставалось лишь прицелиться и выстрелить…
Рука сама нащупала вороток дистанции, скручивая ту с двух сотен до ста пятидесяти. Благо дистанция считалась так же, как на пулемете — по полтинникам.
Быстрый взгляд на уровень показал, что требуется еще поправка, причем на самую малость. Казалось бы, разница всего в пару десятых градусов… Но именно эта самая пара десятых спасла нас с Максом тогда от смерти и могла бы спасти этот пулеметный расчет.
Я бил из засады, тщательно прицелившись и выведя перекрестье чуть ниже вражеского пулемета. Снесу их с этой крыши в самую Пробоину! Хищно оскалившись, я вдавил гашетку.
Громыхнуло так, что меня на месте подбросило… Я все же удержался у прицела, с азартом наблюдая за тем, что устроил.
Угол здания, на котором расположилась пулеметная пара, просто разнесло в пыль и песок, и я практически сложил часть второго этажа. Вот так ОФЗ, вот так снаряд!
Я заметил, что от взрыва стрелок вместе с пулеметом улетел на землю. А вот второй расчет, такой же «крутильщик ручки», как и я, вообще исчез из виду. И я так подозревал, что его попросту разорвало на части — прилет был как раз с его стороны.
Пирус действительно давал зажигательный эффект, поскольку взрыв оказался объёмным, скрыв часть крыши в огне, словно там возник маленький огненный Вертун. Хотя пламя быстро потухло, но как же это было красиво, Пробоина их забери!
И какой же я молодец, как я их…
— Следующий, мать твою! — от водителя мне больно прилетело локтем, он явно не спешил меня хвалить.
Снизу раздалась пулеметная очередь, Сапрон тоже начал работать. А водитель все орал на меня:
— Ты, безлунь злогребучая! Если начал садить, то сади до конца!
Я снова схватился за гашетку, потом опомнился… А снаряд⁈
Ругаясь, принялся спешно вращать рукоятку досылания. Через пару оборотов куда-то вперед вылетела стреляная гильза, гулко звякнув по корпусу, и колодка откатилась назад, позволяя мне вложить новый боеприпас.
Крики водителя мало походили на ор нашего Контуженного, так что я к ним уже имел некоторый иммунитет. Стараясь лишний раз не суетиться, я повернулся в кресле и достал из креплений новый снаряд. Ух, тяжелый! Килограмма четыре, не меньше — с такими особо не побегаешь.
Водрузив его на место, я принялся вращать рукоять обратно, наблюдая, как колодка плавно задвигается.
— Уф! — вырвалось у меня, когда моя расслабленная поза на сиденье превратилась в скрюченную от напряжения корягу.
Что я там говорил про пулеметы, ручки устают⁈ Да я еще снаряд не дослал, как у меня забились мышцы! Боюсь представить, что за ручищи у тех, кто постоянно работает с этим механизмом.
А я еще жаловался на пулемет… После такого я буду молить, чтобы меня оставили пулеметчиком!
— Да сгинь моя Луна! — я выдохнул, наконец справившись с зарядкой нового осколочно-фугасно-зажигательного снаряда.
Вновь прильнул к прицелу… Мда-а-а.
Крыша здания, где была пулеметная точка, догорала, а внизу уже виднелась парочка тел, явно подкошенных пулеметом Макса.
Зато чуть дальше по улице враги образовали стихийное укрытие. Какой-то армейский грузовичок, небронированный, с открытым кузовом. Он выкатился как раз на нашу линию огня, и в кузове у него расположился… крупнокалиберный пулемет!
Я раньше таких не видел, но сомнений нет, что это оно…
Огромная труба длинной метра под два, с раструбом на конце, и наверняка весила, как взрослый человек. К пулемету была подведена лента с боеприпасами, и навскидку там была двенашка, с которой гоняли наши снайпера. Сам пулеметчик был скрыт за небольшим бронещитом.
Это все, что я успел заметить перед тем, как уже выкрутил градус обратно. Между нами как раз было метров двести, но я целился в борт машины… И, не дожидаясь, пока пулеметчик сам довернется и прицелится, я вдавил гашетку.
Тут уже было не до любования взрывом — мне уже ясно дали понять, что это я успею потом. Если, конечно, выживу.
 
Поэтому, схватившись за рукоятку досыла, я принялся что есть сил крутить ее. Очередная гильза ускакала, снова звякнув по передней части корпуса бронемашины и упав куда-то на песок. А тем временем я уже укладывал новый боеприпас и задвигал его в казенник.
— Твою ма-а-а… — запыхтел я, снова накручивая рукоятку. Где мой родненький пулемет⁈
— Четко попал, молодца! — проорал мне снизу водитель, и я только скривился в ухмылке. Надо же, похвалил.
Тот все ликовал:
— Давай туда же еще один! Хорошо пошло!
— Да знаю я, знаю… — пропыхтел я, едва не взвыв от нагрузки.
Теперь я даже не стал прицеливаться. Как только снаряд дослался, и рукоятка уперлась в стопор, я вдавил гашетку.
Громыхнуло, кажется, даже громче… Ох, ни хрена ж себе! Наверное, потому что я только слушал, уже не глядя на результаты, а оценивая их именно по звуку. Клянусь, если б не наушники, я оглох бы до второго пришествия Незримой!
Но размусоливать было некогда… Снова проклятая рукоятка, снова загрузка боеприпаса и доводка до упора.
— Дав-а-а-ай, — я вовсю наяривал рукоятку.
В башне уже вовсю воняло жженым пирусом. Да так, что ужасно хотелось высунуть голову в верхний люк, чтоб хоть немного подышать свежим воздухом. Ага, и словить пулю в лоб…
Поэтому вместо этого я чуть пригнулся, заглядывая вниз, чтобы вдохнуть чистого воздуха и заодно проверить, как там дела у Макса.
Тот уже откинул куда-то за спину пустую ленту на двести и пытался присоединить новую. Ха, вот рукожоп-то какой, оказывается! Наш водитель подсказывал ему, как правильно укладывать и просовывать ленту, так что Сапрон, к счастью, не перекрутил патроны.
В открывшуюся мне часть лобового стекла было видно, как впереди вовсю полыхает машина, в которую прилетело аж два моих снаряда. Боюсь даже представить, что там случилось с расчетом пулемета.
— Схерали вылез⁈ — гаркнул на меня водитель, заметив, что я подглядываю, — К станку, безлунь!
Вздохнув, я вернулся на свое место и прильнул к прицелу, наблюдая за полем боя в оранжевом цвете. Эх, а ведь красиво горит!
Наши уже бежали досматривать машинку, и силуэт Контуженного я теперь узнал бы из тысячи. Вот он лихо запрыгнул в кузов горящего грузовика и, бегло что-то осмотрев, принялся выкидывать на землю целые короба с боеприпасами.
Мне только и оставалось, что поражаться его мародерской жилке. Вокруг огонь бушует, где-то в соседних домах до сих пор слышно перестрелку… Даже отсюда было видно, как штурмовая тройка во главе с Котом пытается вломиться в то самое здание, с которого я снял пулеметный расчет, но оттуда отвечают шквальным огнем сразу несколько винтовок…
А Грозный в это время мародерит!
Нет, я, конечно, понимал, что он это делал не из корыстных побуждений, а чтоб обеспечить наш взводный крупнокалиберный пулемет неучтенным боеприпасом.
Да и от огня пирус в патронах мог начать взрываться, так что мы имели шанс получить посреди поселка взрыв не слабее авиационной бомбы. Тогда точно со сгоревшего грузовичка уже вообще ничего не снять, не говоря уж об уцелевших патронах.
Наблюдая уличную суету в прицел, мне вдруг в голову пришла идея…
— Эй! Проедь метров пятьдесят вперед! — я чуть приспустился с сидения и пнул водителя в плечо.
Тот крикнул что-то про мою мать, но я и без него знал, что она гулящая женщина. Однако ко мне прислушались, и бронемашина качнулась, чтобы плавно прокатиться на указанную позицию.
Я вновь прильнул к прицелу и хищно ухмыльнулся — вот он, тот домик, куда Котяра все никак зайти не может, только чуть с другого ракурса. Теперь я видел там боковое окно, небольшое, со стороны переулка.
По Коту стреляли из глубины здания, но мне как-то было плевать. Эта пушка на то и рассчитана…
Быстро сверившись с прицелом, я чуть довернул градус, после чего навел перекрестье на окошко, и вдавил гашетку. Снова громыхнуло, в лицо дохнуло дымом от сгоревшего пируса, но я даже как-то привык.