Авиатор: назад в СССР 12+1 (СИ)

Сказывается, что длительное маневрирование для этого истребителя не подходит. Или не «вывозит» уже лётчик.
Дыхание участилось. Комбинезон промок от пота и прилип к телу. Резервы моего организма тоже не бесконечны, поэтому надо как-то решать вопрос с уходом на аэродром.
— Коля, попробуй подготовить отстрел, — вновь настоятельно прошу я у Морозова.
— Да не работает ручной отстрел. Даже в автомате не работает! Я уже мозоль натёр, пока нажимал, — нервничал Коля.
Как раз в этот момент я выполнил горку и переворот, в очередной раз уходя от Ф/А-18. Всё чаще пары «Хорнетов» действуют вчетвером плотнее. «Узел» затягивается.
— Ловушка начинает захлопываться, — проговорил Морозов.
Сзади два истребителя, пытающиеся зайти в хвост. Впереди ещё два.
Очередной «каскад» из любимого мной переворота и «управляемой бочки» не спасает. «Хорнеты» держат боевой порядок всё плотнее.
— «Ножницами» пытаются взять, — заметил я.
Так и следуют за нами. Я маневрирую по высоте и направлению, и американцы не отстают. А ещё всегда навстречу вторая пара!
— Серый, мы так не уйдём. Давай как-нибудь уже отрываться от них.
Форсажи включить не проблема. Развернуться в сторону корабля или берега Ливии тоже. Да только догнать смогут. Скорости у нас одинаковые. Надо вырываться из ловушки и ввести народ в заблуждение.
— Топливо? — спросил я.
— Достаточно, чтобы не долететь.
Гениальный ответ! Тогда пускай не ворчит, когда мы отключим «Оберег». Деваться уже некуда.
— «Асошки» в ручном режиме?
— Подтвердил. Будем-таки выключать? — Коля.
— Таки да, — ответил я.
Надо заканчивать. Преследующие «Хорнеты» всё ближе. Истребители на встречном курсе тоже. В голове быстро прокрутил весь порядок действий.
— Внимание! Выключаешь, и сразу отстрел. И… начали!
Резко задираю нос, сбрасывая скорость практически мгновенно до 400 км/ч. В зеркале видны яркие вспышки позади себя, в которых и остались два оппонента.
Ещё два разошлись в стороны, чтобы не попасть в облако инфракрасных ловушек. Попадут в воздухозаборники, и тогда остановка двигателей со всеми вытекающими. Помпаж тоже не исключён.
Ручку управления самолётом отклоняю влево и сразу вправо. Пошла «управляемая бочка». Облако вспышек не даёт конкретно разглядеть мне пару «Хорнетов», преследовавших меня. Вторая пара разошлась слишком широко, чтобы их можно было обнаружить в зеркале.
Из перевёрнутого положения перешёл на пикирование, и мы быстро устремились на предельно-малую высоту.
Водная гладь светло-бирюзового оттенка приближалась. Надо дотянуть и выровняться уже у самой воды. Главное — момент не проморгать.
Пространство мониторят корабли американцев, а самые мощные РЛС системы «Иджис» стоят на крейсерах «Тикондерога».
— Серый, не сильно низко? Нас вроде не преследуют.
— Корабли НАТО где? — спросил я, посматривая на развёрнутую карту на левом дисплее.
— 85 километров на Запад.
— Мы ещё в зоне обнаружения их РЛС. Надо принять восточнее.
— Думаешь, за нами следят их крейсеры и эсминцы? Они сейчас в сторону Ливии всё направили, — посмеялся Коля.
— Думаю, мы их внимание переключили. Не поуправляешь? — спросил я.
— Давай. Управление взял.
— Передал.
Морская гладь настолько близко, будто ты плывёшь, несёшься по воде на огромной скорости.
— На локаторе никого не видно. Оторвались, — сказал я, но вот ощущение такое, что нас уже ведут другие станции.
Перед входом в залив Сидра набрали заданную маршрутом высоту. Здесь к нам пристроился другой «эскорт». На локаторе возникли две метки от чужих самолётов.
— Союзники встречают? — спросил Николай.
— Пока не вижу, но летят быстро. Не «Хорнеты».
Через несколько километров показались и ливийские МиГ-25, взявшие нас под сопровождение. Стального цвета фюзеляж с огромными воздухозаборниками. Под фонарём у них нанесён круг зелёного цвета и эмблема авиабазы, к которой приписаны самолёты. На киле флаг Ливии — зелёный прямоугольник.
— 321й, на связь, — с большим акцентом вызвали нас.
— Ответил.
— Вы вошли в суверенное пространство Ливии. Следуйте за нами. Как приняли? — запросил ведущий пары.
 
— Понял. Следуем за вами.
При этом ведущий вышел вперёд и покачал крылом. Я внимательно посмотрел на подвески перехватчиков. Ракеты Р-40, подвешенные у ливийцев, выглядят весьма грозно.
Перед глазами уже виднелась слегка зелёная полоска берега африканской страны. Почти 90% Ливии — пустыня с разломами плато и редкими оазисами.
Побережье в районе Триполи поражало красотой скалистых берегов и несколькими малыми островами. Столица страны в эти годы, как и вся Ливия, процветала. Хорошая социальная политика, высокое благосостояние народа, а также курс динара — валюты Ливии, был крепче доллара. Неудивительно, что эту страну мечтали растащить на сферы влияния «стервятники из-за океана».
Всё же, полковник Каддафи строил социализм, непохожий на советский.
— Чего-то они не спешат нас снижать, — сказал я.
Как только прошли береговую линию, нам необходимо было бы начать выполнять заход на посадку. Я взглянул на карту. Столица Триполи осталась справа от нас.
— Снижаемся, 3000 метров, — дал команду ведущий пары МиГ-25.
Не так уж и удобно снижаться за таким «манёвренным» самолётом, как 25й. В скорости нам с ним не тягаться. А медленнее 600 км/ч ему лететь сложновато.
«Краски» территории Ливии начали меняться очень быстро. Зелёное побережье с большими городами, полями, деревьями оливок и фруктов — лишь тонкая полоска перед следующим слоем. Далее бежевые серпантины гор с более редкой застройкой.
— А вот и настоящая Ливия, — расстроено сказал по внутренней связи Николай.
Вереница гор и холмов сменилась золотистыми барханами. Бескрайняя пустыня Сахара, а точнее, одна из её частей — Ливийская пустыня. Поразительный размах. Смотришь, а горизонт сливается с небом в одну жёлтую полоску. Такое ощущение, что дальше, кроме песков ничего.
Солнце припекало через остекление фонаря.
— Идём за мной, — вышел в эфир ведущий пары МиГ-25 и мы начали снижаться дальше.
Пустыня приближалась, но с ней и приходило ощущение, что ничего здесь нет. На какой аэродром ведут нас эти лётчики неизвестно.
— Выпускаем шасси, механизацию, — дал команду ливиец.
Я взял управление на себя, поскольку впереди у меня обзор лучше. Снижение продолжаем.
— Тут нет ничего. Он нас в пустыне схоронить хочет? — возмутился Коля.
Я продолжал снижаться вместе с ливийцем. Внизу наблюдались накатанные дороги среди песчаных холмов. Где-то можно было увидеть извилистую асфальтированную дорогу.
— Серый, давай в набор. Расшибёмся!
— Не торопись.
Прошла ещё минута. Никаких тебе полос или площадок.
И только я приготовился вывести двигатели на максимал, как возник… мираж. Осевая линия, нанесённая белым цветом, будто на песке. Появились и огни подхода. Очертания стоянок и высоченные кили транспортных Ил-76. Вот и аэродром!
— Наблюдаю полосу, — сказал я в эфир, чтобы меня услышали ливийские лётчики.
Один из них что-то произнёс на арабском, прекратил снижение и убрал шасси, переводя самолёт в набор.
— Да где⁈ — возмутился Коля.
Прошли торец полосы, и тут Морозов прозрел.
Касание, и мы аккуратно стали тормозить. Куда рулить, непонятно, поэтому свернули в ближайшую рулёжку. Едва мы освободили полосу, к нам подъехал пикап. В последний момент я успел не столкнуться с ним.
— Лихачи! Чего лезут под колёса?
— Они у себя дома, Коль. Наверное, тут так принято.
Из машины вышел человек в песочном обмундировании, солнцезащитных очках и тапках. Он помахал нам рукой. Мол, надо следовать за ним. Служба здесь, видно, не сахар. Раз можно тапки носить, видимо, жара очень сильная.
— Серый, давай фонарь откроем, а то жарко становится.
Но это было опрометчиво. Только я открыл фонарь, как в кабину ворвался обжигающе горячий воздух. Да такой, что щёки сразу стали пылать от жары. Зря только маску отстегнул на рулении.