Тайны Парижа. Том 1

Посредине комнаты на круглом столе лежали альбом, ящик с акварельными красками и душистый голубой сургуч. На стенах висели картины самых лучших мастеров новой школы.
— Как видите, сударыня, — сыронизировал Гонтран, — ваша темница прелестна. Вы можете развлечься и вспомнить Париж.
— Я, значит, пленница? — спросила она с презрением.
— Да.
— Надолго?
— Навсегда, — спокойно ответил он.
Леона вздрогнула и опустила голову: она была осуждена. Гонтран крикнул:
— Джакомо! Подайте ужин графине.
Казалось, приказания маркиза исполняются как бы по мановению палочки феи.
Джакомо немедленно появился, катя перед собой столик, на котором стояли тонкий гастрономический ужин и графин лакрима-Христи. Гонтран вышел из комнаты вместе с Джакомо. Молодая женщина упала на стул; она слышала, как ключ два раза повернулся в замке. Она в самом деле была пленница.
Леона, несмотря на пылкую и энергичную натуру, долго еще предавалась отчаянию. Опустив голову на руки, она забыла об ужине, принесенном Джакомо, и размышляла, ища выхода из своего положения.
Гонтран де Ласи, человек, над которым она так жестоко посмеялась и которого несколько часов назад ненавидела, начал внушать ей чувство симпатии, смешанное с ненавистью. Человек, не так давно бывший у ее ног, разлюбил ее и сделался ее повелителем. Эта мысль зажгла страшное пламя гнева в сердце флорентинки; теперь она была унижена, растоптана, а человек, которого она безжалостно терзала, заставит ее, в свою очередь, испытать те же мучения.
— О, — прошептала она вне себя, — я не хочу любить его! Я не хочу этого. Лучше умереть!
Она вскочила. Подобно всем тем, кто лишился свободы, Леона начала шарить по стенам в надежде найти какой-нибудь выход или потайную дверь. В течение десяти минут она металась по своей раззолоченной тюрьме, ощупывая стены рукою, с пеной на губах и горящими глазами; ее можно было бы принять за дикого зверя, мечущегося по клетке, и кусающего от злобы ее прутья. Она подошла к двери и сильно потрясла ее. Тогда дверь отворилась, и появился Джакомо.
— Сударыня, — сказал он грубо, — капитан приказал мне убить вас, если вы будете стараться убежать.
И он снова закрыл дверь.
— О, — прошептала Леона, — это безжалостный человек. Она упала на стул, яростно ломая свои прекрасные руки.
Остаток ночи Леона провела без сна. Но сильное волнение истощило ее, и она лишилась чувств. Когда Леона очнулась, она услыхала голоса и шаги в соседней комнате. Шаги были тяжелы, а среди многих голосов она узнала голос Гонтрана. Леона подбежала к двери и, сгорая от любопытства, приложила ухо к замочной скважине.
— Капитан, — говорил какой-то голос, — эти итальянцы страшные трусы.
— Я это знаю, — ответил Гонтран, — начиная с их бывшего капитана Джузеппе.
— Они отважно направляют из засады свои карабины в робкого почтаря, но если им оказывают сопротивление, то они обращаются в бегство. Так и теперь: не будь меня, этих трех дураков немцев и двух французов, которых мы захватили из Парижа, англичане убежали бы от нас.
— Как это? — спросил Гонтран. Леона слушала с беспокойством.
— Англичан было трое, трое храбрых джентльменов, которые со своими двумя лакеями защищались отчаянно. Они убили у нас троих людей, а Джакомо, который привел к нам подкрепление, был ранен в плечо. Теперь он нам бесполезен, а это очень жаль, так как он был самый отважный и энергичный из итальянцев.
— В таком случае этот человек умер для нас, — холодно сказал Гонтран, — и самое лучшее — развязаться с ним: с какой стати кормить лишний рот?
Леона вздрогнула, услышав эти слова. Эта женщина, любившая убийцу, затрепетала при словах Гонтрана. «Это чудовище!» — подумала она.
— Продолжай свой рассказ, — гневно сказал маркиз, — что произошло дальше?
— Я уже сказал вам, капитан, — продолжал тот же голос, — что англичане защищались отчаянно, и не будь у нас наших карабинов, которые стреляют вернее пистолетов, и не помоги нам Джакомо, нам не одолеть бы их.
— Ну, — перебил Гонтран, — они умерли?
— Все трое.
— А оба лакея?
— Точно так же, капитан.
— Сколько денег нашли вы в карете?
— Черт возьми! Мы не успели сосчитать: мы нашли портфель, набитый банковыми билетами, и кошелек с золотом; вот они.
Леона слышала, как золотые монеты звякнули об стол. Затем кто-то спокойно начал пересчитывать их.
— Ну, — прошептала она, — благородный маркиз де Ласи сделался, действительно, грабителем на большой дороге.
Новые шаги раздались в зале; они были тяжелы, как у людей, несших что-то. Затем послышались стоны, и Леона узнала голос Джакомо.
— Ну что, старина, — спросил Гонтран, — с тобою случилось несчастье?
— Ах, капитан, — прошептал итальянец, — я погибший человек. Мне кажется, что я умираю.
— А где доктор? — спросил Гонтран.
— Я здесь, капитан, — ответил кто-то по-французски.
— Осмотри-ка этого человека.
Наступило молчание. Затем тот же голос пробормотал:
— Погиб!
— Он умрет? — спросил Гонтран.
— Нет, но лишится руки. Ее придется отнять.
— Гм! — заметил Гонтран. — Человек без руки, все равно что тело без души.
Леона вся дрожала. Она услыхала, как заряжают пистолет.
Джакомо вскрикнул… раздался выстрел… затем наступило молчание… Леона без чувств упала на пол.
 
VIII
Когда Леона открыла глаза, в соседней комнате царило молчание.
Ни шума, ни звука голоса не долетало оттуда. Она посмотрела на свечи, стоявшие на камине ее спальни; они уже сгорели на три четверти, так что не было сомнения, что обморок ее продолжался несколько часов. Голова Леоны была тяжела, дыхание затруднено, во всем теле она чувствовала недомогание. Все происшедшее снова пришло ей на память.
От равнодушия до ненависти и от ненависти до любви один шаг. Леона поняла, что она любит своего мучителя, любит страстно, насколько способна ее натура. Позор ее поражения казался ей заслуженной карой; она чувствовала, что сердце ее трепещет от никогда не испытанного ею раньше упоения, которое внушил ей этот человек, обратившийся в тигра. Если бы Гонтран пришел в этот момент убить ее, то она приняла бы смерть, стоя на коленях и с улыбкой. Но Гонтран не приходил. В комнату вошел незнакомый ей человек, принесший завтрак пленнице.
— Где Джакомо? — спросила она, все еще надеясь, что перед нею разыграли комедию.
Это были последние усилия, которые она употребляла, чтобы освободиться от той любви, которая начинала захватывать ее.
— Он умер, — ответил разбойник. — Капитан, убедившись, что он не поправится, убил его.
Леона выразила желание увидеться с Гонтраном, но его не было в замке.
Бандит, оставленный для ее услуг, удалился. Прошел день, Гонтран не возвращался. Леона страстно хотела видеть его. Вечером тот же разбойник принес ужин и, покачав отрицательно головой на все вопросы, предложенные Леоной, ушел. Леона страдала. Она хотела видеть Гонтрана, говорить с ним, слушать его, стать на колени передним, как раба пред своим повелителем. Но надежды ее были тщетны. Гонтран не приходил.
В течение ночи она несколько раз слышала шум в соседней комнате, но ее внимательное ухо не различало голоса, который заставлял ее сердце лихорадочно биться. Тогда она, горя нетерпением, принялась писать ему.
Леона как бы разговаривала с ним в длинном письме, которое отдала своему сторожу, когда тот явился на другой день, и с беспокойством начала ждать. Наконец, рассердившись, Леона принялась кричать и звать, стуча в дубовую дверь. Вдруг она услышала голоса разбойников в зале и уловила странный разговор на итальянском языке:
— Капитан — страшный эгоист; он обращается с нами, как с лакеями. Он платит нам хорошо, но все удовольствия приходятся на его долю.
— Черт возьми! — отвечал другой голос. — С него мало красивой синьоры, которую он отнял у нашего покойного капитана и держит под замком, как сокровище. Он хочет завладеть еще белокурой англичанкой, которую мы захватили ночью.