Всемирный следопыт 1926 № 11

Это полнейшее равнодушие, выказанное студентом по отношению к змее, многим может показаться странным, но ему приходилось встречаться со змеями весьма часто, и он привык к ним так же, как химик ко взрывчатым веществам или микробиолог — к вирулентным микробам.
Завязав мешочек веревкой, студент отправился на дальнейшие поиски, но, проблуждав бесполезно несколько часов, он решил возвратиться домой. Вытряхнув змею без особого труда в другой мешочек, он спрятал его в укромном месте в лесу и, переплыв через довольно глубокое озеро, скоро добрался до своего жилища.
Вся следующая неделя его скитаний по джунглям! широкой Суры не дала никаких положительных результатов, а потому он решил от'ехать верст на десять к востоку, на небольшой раз'езд, лесистые окрестности которого, по рассказам охотников, изобиловали всевозможными видами животных, в том, числе и змеями.
Забрав все необходимые предметы и небольшой запас провизии, он сел на товарный поезд, но, не доезжая до намеченного полустанка нескольких верст, был захвачен кондукторами, которые намеревались притянуть его к ответственности, так как езда на товарных поездах запрещена. Но выполнить свое намерение им все же не удалось, ибо студент, улучив минутку, когда поезд замедлил ход, быстро соскочил с тормоза, оставив изумленных кондукторов извергать по своему адресу бесчисленные потоки первосортных ругательств.
Спустившись под откос железнодорожной линии, студент очутился на опушке громадного леса и, не теряя ни минуты, углубился в его чащу. Это был лес совершенно без всяких следов человеческих ног, с громадными лесными болотами, в которых водилось много диких уток, с зыбкими топями, поросшими красноватым мхом, и населенный множеством зайцев и бекасов.
После нескольких часов скитаний по лесным трущобам студент вышел на широкую поляну. Вся поляна была покрыта крупной спелой земляникой. Утомленный от долгой ходьбы студент опустился на землю и усердно принялся за истребление ягод. Он так увлекся этим приятным занятием, что совершенно не заметил, как трава перед ним зашевелилась и из нее послышалось угрожающее шипенье. Лишь когда черная головка с неподвижными блестящими глазами очутилась почти у самого его носа, он вдруг очнулся и в ужасе быстро отпрянул назад.
Оправившись от неожиданности, он перешел к нападению, и через несколько минут злобно шипевшая гадюка лежала уже на дне мешка.
Ему повезло: в этот день были пойманы еще две гадюки. Эта удача зародила у студента надежду на успех, но все же, подсчитав среднее количество змей, которое можно было бы поймать таким способом, он нашел его равным сотне, и это ему показалось слишком малым. Однако, выхода из этого никакого не было, и волей-неволей ему пришлось с этим смириться.
Между тем, день клонился к концу, и солнце уже спряталось за верхушками деревьев. Студент решил закончить свои скитания по лесу, а потому, отыскав заглохшую тропинку, направился по ней, как ему казалось, к опушке леса. Таким образом он прошел около часу и, наконец, вышел к болоту, поросшему густым камышом. Стаи диких уток с шумом взметнулись при его появлении и вскоре скрылись во мгле наступающих сумерек. За болотом темнела сплошная стена сосен, и на опушку не было никакого намека.
Студент понял, что пошел не по тому направлению, но сильная усталость и жажда заставили его отказаться от разыскивания пути, хотя ночевка в лесу и казалась ему весьма непривлекательной, так как он не имел с собой никакой одежды, чтобы укрыться на ночь, а между тем от болота поднимался густой и холодный туман; кроме того, в лесу могли оказаться волки.
Утолив свою жажду затхлой болотной водой, он внезапно почувствовал сильный голод и с удовольствием вспомнил о захваченной им с собой провизии. Повесив мешок со змеями на дерево и разведя, костер, чтобы разогнать немного стаи назойливых комаров, он с аппетитом принялся за ужин. Покончив с этим занятием, он набрал для поддержания огня кучу хвороста и, расположившись поближе к костру, погрузился в приятную дремоту. Сухие сосновые ветви ярко пылали и с треском отбрасывали от себя кучи искр. Над темными вершинами деревьев сверкали звезды. Было тихо; лишь жуткие крики ночных птиц нарушали по временам молчание ночи.
 
Сколько таким образом прошло времени, сказать трудно, но вдруг задремавший студент неожиданно вздрогнул и очнулся: ему почудился странный подозрительный шорох, и с некоторым беспокойством он бросил взгляд вокруг.
То, что он увидел около себя, заставило его содрогнуться всем телом: вокруг догорающих остатков костра, при голубом сиянии только что взошедшей луны, с тихим шелестом двигались десятки блестящих черных лент. В диком ужасе человек внезапно сорвался с места, и куча хвороста с шумом обрушилась на землю. Как безумный, он бросился к дереву и во время своего бега чувствовал, как ноги его ступали на что-то извивающееся и скользкое: это были змеи…
Судорожно вскарабкавшись на дерево, он увидел, что находится в безопасности, и облегченно вздохнул. Только теперь он был в состоянии понять все происшедшее: очевидно, в этой местности водилась масса змей, и вот теперь, привлеченные ярким светом, они собрались вокруг костра. О том, чтобы их ловить, не могло быть и речи, потому что при слабом лунном свете можно было легко оказаться укушенным, и потому студент решил подождать до утра. Он уже успел совершенно прийти в себя и, глядя вниз на черные, блестящие змеиные тела, с улыбкой думал о пережитых ужасах и своем позорном бегстве.
Между тем короткая летняя ночь приближалась к концу, и восток уже начал покрываться розоватым утренним блеском. Через некоторое время совершенно рассвело, и студент спрыгнул с дерева и приступил к своему опасному занятию. Это была жуткая картина, когда испуганные гады с шипеньем ползли в разные стороны.
Массовое бегство гадюк принудило студента работать с лихорадочной поспешностью, и за этот день ему удалось изловить двадцать шесть змей. Это был поистине необыкновенный успех.
Но, несмотря на это, Каменецкому на этот раз не захотелось подвергаться ночному нападению змей, и потому, припрятав свою страшную добычу в чаще болотного камыша, он, не дожидаясь вечера, принялся за поиски дороги, и, когда над лесом спустились вечерние сумерки, он был уже на опушке.
Работа в дальнейшем пошла очень хорошо, и за все лето студенту удалось поймать около трехсот великолепных экземпляров гадюк. Но, как известно, гадюки в неволе не принимают никакой пищи, и потому несколько десятков раньше пойманных змей погибли от голода, некоторое количество было затеряно в лесу, так как места, где они были спрятаны, не были замечены, и их впоследствии не удалось найти, а потому количество змей уменьшилось до ста сорока семи штук.
Вокруг догорающих остатков костра с тихим шелестом двигались десятки блестящих черных лент.
Сознавая всю опасность, которая угрожает окружающим в случае бегства хотя бы одной гадюки, студент принял самые серьезные меры предосторожности: он приобрел несколько прочных кожаных мешков, проделал в них едва заметные отверстия для прохождения воздуха и, поместив туда всех змей, уложил их в два кожаных чемодана, в один из которых поместил всего лишь двадцать штук. Оба чемодана, не имевшие, кроме замочных скважин, совершенно никаких отверстий, были заперты им на замок.
Когда эта основательная упаковка была закончена и наступило время от'езда в университет, студент взял билет на скорый поезд и, поместив один из чемоданов под лавку, забрался с другим на полку вагона. Под стук быстро мчавшегося поезда он вскоре погрузился в глубокий сон.
* * *
Ночью он был разбужен оживленными голосами пассажиров. Внимательно прислушавшись, он понял, что в вагоне произошла кража.
— …Проснулась, а оба мои чемодана прорезаны, и все вещи вытащены… — плаксиво говорила какая-то женщина, помещавшаяся под полкою студента.