Ее святой (ЛП)

Двадцати минут наблюдения за тем, как она спит, недостаточно, чтобы утолить мой голод по ней. Наблюдения больше недостаточно. Больше нет. Мне нужно прикоснуться. Мне нужен ее вкус.
Ей понравится осознавать это. Пока я не накажу ее за то, что она сделала.
Я встаю и бесшумно пересекаю комнату, проскальзывая под одеяло.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
БРИАР
Что-то находится у меня между ног.
Кто-то находится у меня между ног.
Мой шелковый пеньюар задрался до подбородка, обнажая грудь, соски превратились в твердые точки. Пара грубых рук проскальзывает под резинку моих трусиков и стаскивает их вниз, человек под ними приподнимается под одеялом.
Я покачиваюсь и задыхаюсь, все еще не придя в себя после сна.
— Какого хрена…
— Ты скучала по мне, муза?
Сейнт, мать его, де Хаас.
Я размахиваю ногами, пытаясь отбиться от него и помешать ему снять с меня трусики.
— Отвали от меня нахуй, — рычу я.
Он сбрасывает одеяло, обнажая маску, все еще прикрывающую его лицо. Предательское тепло разливается у меня между ног.
Сейнт прижимает меня одной рукой между моих бедер и срывает трусики, комкая их в кулаке, прежде чем поднять маску, чтобы понюхать их.
— Ммм. — Его напев заставляет мою кровь закипать, непрошеное удовольствие разливается от моего естества до кончиков пальцев ног. — Так мило, Муза.
Прежде чем я успеваю возразить, он засовывает мои трусики к себе в карман. Его трофей.
— Отстань от меня! — Кричу я, пытаясь сесть, но он слишком силен. Его тело наваливается на меня, вдавливая в матрас, руки прижаты к моим плечам, чтобы подвинуть меня к себе.
— Но мы даже не добрались до лучшей части, — бормочет он, отчего у меня по спине пробегают мурашки.
Я не вижу его глаз под черной сеткой маски, и это почему-то пугает больше, чем этот типичный волчий блеск. Мой взгляд блуждает по красному пламени, лижущему его глаз, и неровной багровой линии, которая должна имитировать шрам, проходящий через другой. Но я знаю, что этот жуткий белый полумесяц — улыбка, прикрывающая его собственную, — будет преследовать меня больше всего.
— Вылезай из моей кровати! — Я требую.
Его голова наклоняется, и у меня в горле образуется комок. Я пытаюсь свести ноги вместе, но он оказывается между ними, и когда он приподнимается, твердый кончик его члена задевает мой клитор через ткань брюк. Я задыхаюсь, вцепляясь в простыни.
— Ты практически пригласила меня войти. — Маска заглушает его низкий протяжный голос.
Позади него я замечаю открытое окно. Черт. Я забыла закрыть его после того, как накричала на него ранее. Как я могла быть такой глупой?
— Если бы я хотела, чтобы ты оказался в моей постели, то выслала бы приглашение.
— Выкрикивать имя другого мужчины, катаясь на своей подушке, было достаточным приглашением, — огрызается он.
Мое сердце бешено колотится. О чем я думала, насмехаясь над ним подобным образом? Я хотел привлечь его внимание, заставить его с ужасом наблюдать, как я уничтожила все камеры, которые он установил.
Но я должна была догадаться, что он нанесет ответный удар.
— Может быть, это научит тебя не шпионить за женщинами в их собственных домах.
— Женщиной, — поправляет он. — Здесь нет женщин — есть только ты.
Это заявление не должно было заставить мое сердце екнуть, но оно так и есть.
— Предполагается, что от этого станет лучше? Ты спрятал камеры в моем доме. Это грубое нарушение неприкосновенности частной жизни.
— Я сделал это, чтобы обеспечить твою безопасность, — кипит он. — И нужно ли мне напоминать тебе, что я не единственный, кто нарушает частную жизнь. Насколько я помню, я не приглашал тебя в свой дом. — Его тон превращается в соблазнительное мурлыканье. — И все же, я хотел, чтобы ты была на моем столе. Мы оба этого хотели.
— Я этого не хотела, — выплевываю я, прекрасно понимая, что мы оба знаем, что я лгу.
 
Его рука поднимается с матраса и ласкает мое плечо, прежде чем опуститься к обнаженной груди. Я прикусываю губу, сдерживая стон, когда его палец медленно обводит мой твердый сосок. Он не торопится, поглаживая мое тело, покрывая слюной каждый дюйм от моих грудей вниз по животу и между ног. У меня перехватывает дыхание.
— Тогда почему ты уже такая влажная для меня? — Его палец скользит вверх по моей щели, оставляя за собой след моего возбуждения, прежде чем резко коснуться моего клитора.
Я вскрикиваю, дергаясь под ним. Он хихикает, звук становится еще сексуальнее через маску.
— Это называется «видеть влажные сны»! — огрызаюсь я.
— А что я делаю с тобой в твоих снах, муза?
То, что он делает со мной в моих снах, до жути похоже на то, что он делает со мной сейчас. Но я никогда не признаюсь ему в этом. Я едва ли хочу признаваться в этом самой себе.
— Отвали.
— Ммм. — Он проводит тем же пальцем, которым поглаживал мою киску, обратно по моему телу. Когда он приближается к моим губам, я отворачиваю лицо, но он щиплет меня за щеки и заставляет снова посмотреть на него. — Я думаю, ты имеешь в виду, что мы трахаемся и кончаем.
Моя киска сжимается, клитор уже пульсирует от маленьких прикосновений удовольствия, которое он мне доставил.
Он приподнимает нижнюю часть своей маски ровно настолько, чтобы показать дьявольскую ухмылку под ней. В нем нет ничего святого.
— После того, как я накажу тебя, ты никогда больше не позволишь имени другого мужчины слететь с твоих губ.
Прежде чем я успеваю остановить его, Сейнт наклоняется, прижимаясь своими губами к моим и скользит языком в мой рот. Я толкаю его в плечи, но он слишком тяжелый.
Его язык кружит, подчиняя мой собственный его воле, и я ничего не могу поделать с удовольствием, которое переполняет меня и заставляет мои конечности обмякнуть, руки теперь вцепляются в рукава его рубашки вместо того, чтобы оттолкнуть его.
Он погружает свой язык в меня, и я узнаю в этом обещание, которым оно и является. Он собирается вот так засунуть свой член мне в рот, если я его не остановлю.
Я прикусываю его язык.
Он отстраняется, отдергиваясь назад и поднося руку ко рту, в то время как другой стягивает маску на голову. Кровь заливает его губу и пальцы. Но он не отстраняется от меня. Он прижимает меня к себе, не в силах вырваться, как бы сильно я ни извивалась под его весом.
Взгляд Сейнта переключается с его окровавленных пальцев обратно на меня. Теперь я полностью пробудила монстра.
Он рывком возвращает маску на место и хватает меня за запястья, прижимая их над головой. Его пальцы впиваются в мою кожу, наверняка оставляя синяки. Я морщусь, но не позволяю ему увидеть, что он побеждает.
— Держи свой язык подальше от моего рта, — рычу я. — Или я откушу его в следующий раз.
— Ты не сделаешь этого, — кипит он. — Потому что после того, как он заставит твою киску «плакать», ты будешь боготворить мой язык.
Одной рукой он удерживает мои запястья над головой, а другая скользит вниз к его поясу, расстегивая его. Мои ноги снова пытаются сжаться, чтобы отгородиться от него, не дать ему добраться до меня.
Тихое шипение, когда он вытаскивает ремень из петель и привязывает мои запястья к изголовью кровати. Когда он закрепляет его и начинает опускаться вниз по моему телу, я дергаю ремень. Он держится крепко. Слишком туго.
Вместо этого я виляю бедрами, пытаясь отстраниться от него, но его руки крепко удерживают меня на месте.
— Прекрати бороться с тем, чего ты хочешь, муза, — рычит он. — Я собираюсь быть мужчиной, который боготворит тебя. Который делает тебя своей единственной навязчивой идеей. Перестань бороться со мной, потому что ты слишком боишься кого-либо полюбить.
— Я тебя не люблю, — выплевываю я.
— Но будешь. — Он настолько уверен в себе, что у меня мурашки пробегают по пальцам ног. — И после сегодняшней ночи тебе наверняка понравится мой язык.