Ее святой (ЛП)

Я свободна. Я могу прислать тебе адрес отличного паба.
Потрясающе. Увидимся завтра.
Я все еще не могу избавиться от гнетущего чувства, что за мной наблюдают, усугубляемого тишиной, которую прерывают только мурлыканье Куки и гул верхнего света.
Я медленно встаю, Куки протестующе мяукает. Затем выключаю свет, прежде чем подкрасться к окну. Я жду, пока мои глаза привыкнут к темноте, прежде чем выглянуть наружу, осматривая свой крошечный квадратный дворик в поисках незваного гостя.
Я знаю, что никого не найду точно так же, как знаю, что никто не прячется у меня под кроватью или за занавеской в душе, но я все равно собираюсь проверить.
За исключением того, что, когда мой взгляд останавливается на стволе дуба, который отделяет мою собственность от соседской, я улавливаю какое-то движение.
Темная фигура прислоняется спиной к коре. Большая часть его тела скрыта темнотой, но я уверена, что это мужчина. Его руки скрещены? Как будто он просто… тусуется на моей территории. Наблюдает за мной.
Мое сердце останавливается.
О боже мой.
Я открываю окно и высовываю голову наружу, сердце колотится о грудную клетку.
— Эй, придурок! Это частная собственность!
Он не двигается. Хотелось бы мне разглядеть какие-нибудь черты его лица, но все, что я вижу, — это жесткую черту, спускающуюся ниже подбородка.
Что-то твердое и черное.
Маска.
Этот ублюдок разгуливает по моей собственности в маске.
— Еще сентябрь, придурок! Не Хэллоуин!
Он не сдвинулся с места, сохраняя свою непринужденную позу, как будто ему было наплевать на то, что я его заметила. Что я прекрасно понимаю, что он совершает преступление.
Из тех мужчин, которым наплевать на то, что их поймают.
Самый опасный вид.
Я практически слышу, как Мак визжит мне в ухо, чтобы я звонила в 911.
— Я вызываю полицию!
Я отползаю назад, ударяясь ногами о стол в спешке, чтобы схватить телефон, лежащий на диване. Я набираю 9–1… и подбегаю к окну, чтобы убедиться, что он все еще там, и дать им максимально точное описание человека, полностью скрытого в тени.
Но он ушел.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
СЕЙНТ
На этот раз я не позволяю ей сбежать после урока. Когда часы отсчитывают последние пять минут, моя сумка уже собрана. Как только профессор Растлитель отпускает нас, я оказываюсь рядом с ней, прислоняясь к трибуне и скрестив руки на груди, но она не узнает мою позу. Если бы только я надел свою маску.
— Я хотел бы узнать ваше мнение, — говорю я ей, прежде чем профессор успевает загнать ее в угол.
Голубые глаза Браяр на секунду расширяются, бегая между мной и профессором, сидящим в нескольких футах от нас, наблюдая за нашей перепалкой. Ему, наверное, также понравилось бы смотреть, как я ее трахаю.
— Э-э, конечно. Чем я могу вам помочь?
— Это по поводу книги.
Я притворяюсь, что роюсь в своей сумке, пока профессор Растлитель не вздыхает и с раздражением не поднимает свое древнее тело со стула.
— Увидимся на следующей неделе, Браяр. — он сжимает ее плечо, проходя мимо, потому что не может не прикоснуться к ней, и у меня возникает искушение вырубить его прямо здесь.
Но вместо этого я сжимаю челюсти и чуть не ломаю телефон пополам. Когда я убью его, не должно быть свидетелей ссоры между нами. Никаких зацепок, никакой связи, никакого следа, по которому можно было бы идти.
Затем я набираю пароль на своем телефоне и даю Браяр полный обзор экрана.
Она издает короткий удивленный смешок. Когда я поднимаю бровь, она спрашивает:
— Извините, ваш код доступа 0229?
— Так и есть.
— Это мой день рождения, — объясняет она. — Забавное совпадение.
Я встряхиваю телефон.
— Тогда мне будет легко запомнить. Я обязательно куплю вам что-нибудь вкусненькое.
Она ухмыляется, как будто думает, что я шучу.
— Вы могли бы разыскать для меня С. Т. Николсона и заставить его подписать мне книгу.
 
— Готово.
Она наклоняет голову, как будто не понимает моего чувства юмора, но чего она действительно не понимает, так это того, что для меня все это не шутка.
— Так, о чем вы хотели узнать мое мнение?
Я нажимаю на отзыв и протягиваю ей свой телефон. Удивление мелькает на ее лице, как будто она не ожидала, что я отдам его ей так охотно, но она опускает взгляд на экран и читает, бормоча некоторые слова себе под нос, одновременно осыпая собственными проклятиями, очаровательно хмуря брови.
Дойдя до конца, она закатывает глаза.
— Половина этого отзыва фактически неточна, а другая половина выглядит так, будто он намеренно неверно истолковывает намерения автора.
Я ничего не могу с собой поделать — широкая улыбка расцветает на моих губах.
— Правда?
— Он ведет себя так, словно у автора не может быть живого воображения. Что он, должно быть, какой-то ненормальный серийный убийца, или некрофил, или что-то в этом роде, раз может писать о таких вещах. Мы с вами оба знаем, что это неправда.
Меня охватывает паника, прежде чем я вспоминаю, что она знает меня как Сейнта де Хааса, студента МИД, а не как С.Т. Николсона, автора бестселлеров, опубликованных многими изданиями.
— Верно. Некоторые считают, что писатели могут писать, основываясь только на собственном опыте.
— Вот именно. И что это за человек, который жалуется на сексуальные сцены в эротическом романе ужасов? Эй, это жанр такой. «Неуместная?» «Слишком подробная?» Как может сексуальная сцена в эротике быть слишком подробной? Этот парень проецирует себя, потому что у него не было секса пять лет, это точно.
Я ухмыляюсь, опираясь на локти, чтобы подойти к ней поближе. Любоваться мягкими очертаниями ее подбородка и скул, нежным изгибом носа и надутыми губами.
— И вы так уверены, что рецензент — мужчина?
— Именно.
— Почему?
— Это видно по его дикции и очевидному женоненавистничеству. Он думает, что все эротические романы написаны для женщин, и он ненавидит женщин.
— Я думаю, вы правы. Я прочитал кое-что из работ С. Т. Николсона, основываясь на вашей высокой рекомендации, и я бы сказал, что он довольно неравнодушен к женщинам.
Она усмехается.
— Я надеюсь на это, потому что всякий раз, когда я встречаю его, я бросаюсь ему на шею. Он может не снимать маску — мне все равно. — она прикрывает рот рукой. — Мне не следовало этого говорить.
Моя голова откидывается назад со смехом. Эта девушка — нечто другое. Нечто особенное.
— А как насчет финала? Вам это тоже показалось дешевым и предсказуемым?
Я, конечно, ожидал, что финал вызовет разногласия. Главный герой отравлен своим злейшим критиком, но яда недостаточно, чтобы полностью остановить его сердце. Когда он просыпается, его заживо хоронят в гробу. Он выбивает ногой крышку, и на этом роман заканчивается. Без завершения вопроса о том, избежит ли он своей могилы или умрет там.
Рецензент позаботился о том, чтобы очень подробно объяснить, почему концовка показалась ему посредственной. Неоднократно называя это предсказуемым, несмотря на утверждения, что это не было должным образом предсказано.
Браяр подпирает подбородок рукой.
— А что вы об этом думаете?
— Думаю, что это было удовлетворительно.
Она усмехается.
— Это было намного лучше, чем удовлетворительно. Любой другой финал оказал бы медвежью услугу. Вся книга — шедевр, особенно эта концовка.
Я никогда раньше не слышал, чтобы кто-нибудь так страстно отзывался о моей работе, даже мой агент или редакторы. Я встречал читателей по всему миру, некоторые из которых плакали, когда знакомились со мной. Может быть, это потому, что она не понимает, что обращается непосредственно к автору, и я знаю, что ее страсть искренна.
— Почему вы преподаете, а не пишете? — Она напрягается. Больная тема.
— Я делаю и то, и другое. Я уверена, что напишу много на нашем ретрите.