Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1

– Ха-ха! Это что-то языческое! – вскричал барон. – Кажется, был какой-то древнегреческий философ, – опять эти подлые философы, они водились во все времена! Так вот, был один древний грек, который не ел бобов, утверждая, что у них есть душа; прямо, как мой сын, который утверждает, что у негров тоже есть душа; кто это выдумал? Его имя.., э-э.., вот черт, как же его звали-то?
– Пифагор, – подсказала Андре.
– Да, да, Пифагор, – подхватил барон. – Когда-то я учился этому у иезуитов. Отец Поре заставлял меня слагать на эту тему латинские вирши, и я соперничал в этом занятии с маленьким Вольтером. Я даже помню, что отец Поре отдавал предпочтение моим стихам… Пифагор, да, да, так его звали.
– Вот видите, а кто вам сказал, что я не, мог быть Пифагором? – очень просто заметил Бальзамов – Не буду отрицать, что вы были Пифагором, – возразил барон, – да только Пифагор не участвовал в осаде Филипсбурга. Во всяком случае, я его там не видел.
– Несомненно, – сказал Бальзамо, – однако вы видели там виконта Жана де Барро, черного мушкетера, не правда ли?
– Да, да, я даже был с ним знаком.., уж он-то не был философом, хотя терпеть не мог бобов и ел их только в самом крайнем случае.
– Вот именно! Прошу вас припомнить, что на следующий день после дуэли господина де Ришелье де Барро находился в траншее рядом с вами.
– Совершенно верно. Как вы, очевидно, помните, черные мушкетеры всю неделю стояли бок о бок с легкими кавалеристами.
– Верно, но что из этого следует?
– Так вот, пули сыпались градом в тот вечер. Де Барро был в грустном настроении, он подошел к вам и попросил щепотку табаку. Вы протянули ему золотую табакерку.
– На ней была изображена женщина!..
– Совершенно верно. Она так и стоит у меня в глазах – блондинка, не так ли?
– Черт возьми! Так! – в растерянности проговорил барон. – А что было дальше?
– Дальше, – продолжал Бальзамо. – в то самое время, когда он нюхал табак, в него угодило ядро, оторвав ему голову, как в свое время господину Бервику.
– Увы, так оно и было! Бедный де Барро!
– Что ж, сударь, вы понимаете теперь, что я не только видел, но и знал вас во времена Филипсбурга? – проговорил Бальзамо. – Я и был тем самым де Барро.
Старый барон отпрянул в страхе или скорее в изумлении. Это развеселило незнакомца.
– Вы, стало быть, колдун? – вскричал барон. – Лет сто назад вас бы сожгли на костре, дорогой мой гость. О Господи, кажется, здесь уже попахивает привидениями, висельниками, – пахнет жареным!
– Господин барон, – с улыбкой возразил Бальзамо, – настоящий колдун не может быть ни сожжен, ни повешен, зарубите это себе на носу! Только дураки попадают на костер или на виселицу. Однако не довольно ли на сегодня? Я вижу, мадмуазель де Таверне засыпает? Кажется, метафизические споры и оккультные науки почти не трогают ее.
Андре не могла дольше противостоять неизвестной ей дотоле силе: она медленно поводила головой, словно цветок, чашечка которого переполнилась росой.
Услышав последние слова Бальзамо, она попыталась прогнать овладевшее ею наваждение. Андре с силой тряхнула головой, поднялась и, покачиваясь, с помощью Николь вышла из столовой.
Бальзамо внимательно следил за ней, за ее нетвердой поступью.
В ту же минуту исчезло лицо, все это время заглядывавшее через окно. Бальзамо успел узнать в нем Жильбера.
Спустя мгновение из комнаты Андре послышались громкие звуки клавесина.
После ухода Андре Бальзамо воскликнул, не скрывая торжества:
– Итак, теперь я могу повторить вслед за Архимедом:
Eureka
– Кто такой Архимед? – спросил барон.
– Один славный ученый, с которым я был знаком две тысячи сто пятьдесят лет тому назад, – отвечал Бальзамо.
 
Глава 7.
ЭВРИКА!
То ли бахвальство на этот раз показалось чрезмерным барону, то ли он попросту не слышал слов Бальзамо, то ли, наконец, слышал, но не слишком рассердился, чтобы вышвырнуть из своего дома странного гостя. Он провожал взглядом Андре, пока за ней не затворилась дверь. Затем, когда звуки клавесина убедили его в том, что она в соседней комнате, барон предложил Бальзамо доставить его до ближайшего города.
– У меня скверная лошадь, для нее, вероятно, это будет последнее путешествие, но туда-то она вас довезет, и вы можете по крайней мере быть уверены, что найдете подходящее место для ночлега. Это не значит, что в Таверне не нашлось бы комнаты или кровати Но я по-своему понимаю гостеприимстве. «Все или ничего» – вот мой девиз.
– Так вы меня гоните? – спросил Бальзамо, пытаясь скрыть в улыбке противоречивые чувства, охватившие его. – Стало быть, я вам надоел.
– Да нет, черт побери! Я к вам по-дружески расположен, мой дорогой. Оставить же вас здесь на ночлег означало бы, напротив, что я желаю вам зла. Я с величайшим сожалением говорю вам это, скорее для очистки совести. По правде говоря, вы мне очень нравитесь.
– Так если я вам нравлюсь, не тоните меня, я устал, и не заставляйте меня скакать на коне – вместо того чтобы вытянуться в постели. Не умаляйте своих возможностей, если, конечно, вы не хотите, чтобы я поверил, что вы плохо ко мне относитесь.
– О, если так, то вы остаетесь здесь!
Поискав взглядом Ла Бри, он заметил его в углу.
– Поди сюда, старый негодяй! – обратился он к нему. Ла Бри робко приблизился.
– Подойди ближе, черт тебя побери! Как ты думаешь, красная комната подойдет?
– Конечно, сударь, – отвечал старый слуга. – Ведь в ней живет господин Филипп, когда приезжает в Таверне.
– Может, она и годится для бедного лейтенанта, приезжающего на лето к нищему отцу, но совершенно не подходит богатому сеньору, который путешествует в карете, запряженной четверкой.
– Уверяю вас, сударь, – вмешался Бальзаме, – она мне подойдет.
Барон поморщился, словно хотел сказать: «Ну-ну, уж я-то знаю, чего она стоит».
Затем громко приказал:
– Приготовь господину красную комнату, раз уж он хочет навсегда избавиться от желания вернуться когда-нибудь в Таверне. Итак, вы хотите остаться?
– Разумеется!
– Погодите! Есть еще одно средство…
– О чем вы говорите?
– Вы ведь можете поехать не только верхом…
– Куда поехать?
– В Бар-ле-Дюк.
Бальзамо ждал, что последует за этим предложением.
– Вы ведь приехали на почтовых лошадях, не так ли?
– Несомненно, если только не сатана ими правил.
– Я сначала тоже так подумал. Мне показалось, вы с ним приятели.
– Слишком большая честь для меня.
– Так вот лошади, которые дотащили вашу карету сюда, могут ведь отвезти ее назад, верно?
– Вот тут вы ошибаетесь. Во-первых, от четверки у меня осталась только пара лошадей. Кроме того, карета очень тяжелая, лошадям необходим отдых.
– Еще один довод… Решительно вы хотите здесь остаться!
– Я хотел бы сегодня остаться здесь, чтобы завтра снова встретиться с вами, чтобы выразить вам свою признательность.
– Это очень просто.
– Что вы имеете в виду?
– Раз вы водите дружбу с сатаной, попросите его помочь мне отыскать философский камень.
– Господин барон! Если он так вам нужен…
– Философский камень? Черт возьми, еще как нужен!
– В таком случае вам следует обратиться к другому лицу.
– Кто же это другое лицо!
– «Я», как сказал Корнель в, не помню точно, какой комедии, которую он читал мне.., погодите-ка.., да, ровно сто лет назад, когда мы с ним проезжали по Новому мосту в Париже.
– Ла Бри, старый мошенник! – закричал барон, почувствовав, что разговор начинает принимать нежелательный оборот в столь поздний час, да еще с таким собеседником. – Поищите свечу и проводите барона.
Ла Бри бросился исполнять приказание. Найти в доме свечу было почти так же трудно, как философский камень. Он позвал Николь и приказал ей подняться первой и проветрить красную комнату.
Николь оставила Андре одну, или скорее Андре была рада предлогу выпроводить камеристку: ей было необходимо остаться наедине со своими мыслями.