Два доллара (СИ)

В кабинете воцарилась долгая и мучительная пауза — с побагровевшим лицом адмирал молчал, уставившись на стол. Сергей Иванович раскурил сигару, Сервера сам попросил его обходиться без чинопочитания. И выпуская клубы дыма, ждал, когда командующий эскадрой решится на поступок. Или не сможет — тут все зависело, насколько у него сильна воля. А без нее в создавшейся ситуации испанцы обречены на заклание, как жертвенные агнцы.
— Я знаю, что нам не победить американцев, дон Серхио. И все моряки это понимают, оттого в их душах поселился страх, и царит уныние. Прорыв невозможен, у всех нет ни малейшей надежды на победу.
— Да она у вас в руках, достаточно только проявить энергию. Ведь если нельзя победить в правильном бою, тогда надо прибегать к нетривиальным способам ведения войны на море. И противник вам решительно подставляется, адмирал — янки беспечны, они уверены в победе. Даже ночью их корабли стоят в блокадной линии, удаляясь от берега на сорок кабельтовых, и это максимальная дистанция. Достаточно набрать сотню отчаянно храбрых моряков, готовых рискнуть, и вы войдете в историю как самый славный адмирал Испании. У вас еще три недели, дон Паскуаль, за которые можно добиться многого. А там все — американцы высадят десант, блокируют Сантьяго с суши, и тогда все — гибель эскадры неизбежна.
Сервера молчал, снова склонил голову — умный человек, прекрасно понимает, что эскадра обречена, а в Мадриде ее просто отправили потому, ведь хоть что-то политикам было нужно сделать. Пусть для видимости, ведь не им погибать под вражеским огнем.
— Просто вы мысленно признали поражение, дон Паскуаль. Даете советы капитанам, а те, не чувствуя жесткой руки, сами обратились в уныние. Но ведь пока человек не признал поражение, и отчаянно борется, он может победить даже многократно сильнейшего врага. Не все решают пушки, есть еще торпеды и другие средства ведения войны, надобно только желание и настойчивость воли. Мы с вами ровесники, моряки, многое повидали. Горацио Нельсон всегда призывал атаковать неприятеля в любой ситуации, пусть даже будучи слабее. Посмотрите эти записи, я их сделал ночью на палубе «Мерримака». Если их за две недели воплотить в жизнь, то вы причините неприятелю такой ущерб, от которого он не скоро оправится…
Карта ТВД — все железные дороги короткие, и служат для вывоза сахара и табака из порта. Чуть правее бухта Гуантанамо, до которой совсем немного…
 Глава 9 
— Сеньоры, я совершенно не понимаю, откуда у вас такая апатия и какая-то азиатская покорность судьбе? Прошу простить меня за неприятные вещи, которые я сейчас вам скажу, но вы проиграли войну уже сейчас, когда она и не начиналась толком. У меня есть серьезные основания, чтобы так говорить, хотя понимаю, что эти слова могут ранит ваше самолюбие! Годдэм! Да вы вблизи победы находитесь, как никогда не было раньше в истории Испании! И ничего для нее не делаете, что удивляет до невозможности. Да потому что удручены состоянием текущих дел, которые, на ваш взгляд, идут крайне скверно. Но это ведь совершенно не так, могу вас заверить, и всего за две, максимум три недели, ситуация может кардинально изменится в лучшую сторону. Ведь победа близка как никогда!
В другое время Сервера бы выгнал наглеца за такие слова, но сейчас они подействовали на него как чудотворный бальзам на загнивающую плоть. Каким-то чутьем адмирал понял, что этот кэптен Ройял Нэви, который старательно увиливает от любых вопросов о своем прошлом, не только знает, как одолеть американцев, но и сможет это сделать.
Видимо, те же мысли пришли в головы начальника штаба и командира «инфанты» — Бустаменте многозначительно переглянулся с Конкасом. Беседа шла в адмиральском салоне, благо наступил вечер, и в открытые настежь иллюминаторы шла прохлада. Нагревшийся под тропическим солнцем корабль, хотя на нем не снимали поставленные на баке и юте тенты, медленно остывал — днем все страдали от невыносимой жары.
 
— Поясните свои мысли, дон Серхио, прошу вас, — осторожно произнес Сервера. — Было бы интересно узнать ваши умозаключения, к которым пришли. Видимо, мы что-то упустили из внимания что-то важное.
— Охотно, дон Паскуаль. Среди матросов уныние, обстрелы американских кораблей нервируют команды, офицеры манкируют своими обязанностями. Я обошел сегодня «Инфанту», посетил другие корабли эскадры — везде похожая обстановка, грязь и беспорядок, и никаких признаков подготовки к выходу в море с последующей схваткой с неприятелем. Но победа без боя невозможна, а для этого нужно кропотливо работать, провести все подготовительные мероприятия в должном объеме.
«Англичанин» остановился, отпил рома из бокала — этим напитком спасались все офицеры на кораблях — он хорошо снимал усталость и позволял легче переносить влажную жару, не свойственную сухой, вызженной солнцем Испании. А тут много болот, от них идут испарения, и стоит спуститься в низины, как одолевают комары. Да еще болезни свирепствуют, малярия и «желтая» лихорадка косят солдат десятками. Так что от всех бед и болезней только одно лекарство — крепкий ром. Впрочем, для улучшения вкуса, в ту же тафью, матросы часто выжимали тропические плоды, да те же апельсины и цитроны, которых здесь хватало.
— Эскадра две недели стоит, и нигде не перебрали машины, толком не почистили котлы. Ваши броненосцы и близко не дадут заявленный ход, а ведь скорость для них самое важное. Американские корабли имеют четырнадцать узлов, «Орегон» за счет умелой работы кочегаров выдаст на полтора узла больше. Там командир умный — приказал деньги за сэкономленный уголь давать кочегарам и механикам на руки, в результате расход сократился, а дальность плавания значительно выросла — зато каждый получил по полторы сотни долларов премиальных — сумасшедшие деньги. Вот потому-то он так быстро пришел от Сан-Франциско сюда, обогнув мыс Горн. Материальное стимулирование играет большую роль.
Изумленные его словами испанцы переглянулись — им в голову не приходило, что матросам нужно давать деньги за службу, которую они обязаны нести по данной присяге.
— Не смотрите на меня так, сеньоры, но это правда. Поверьте, Адмиралтейство знает многое, их лордства не хотят победы бывших колонистов, потому я здесь и нахожусь. Я не могу раскрыть источник моих знаний, сами понимаете, что это было бы неблагоразумно для моих покровителей. Но то, что происходит у янки, хорошо знаю, как их планы на войну. Просто поверьте, сеньоры, именно так и обстоят дела.
— А мы и не сомневаемся в ваших словах, дон Серхио, — с усмешкой отозвался Бустаменте. — лично мне хватило угольщика, забитого кардифом. Такого безумства от американцев я никак не ожидал.
— Знали бы, на что они могут пойти, вы бы не назвали это безумием. Так — «невинная детская игра в крысу», это лишь цветочки, а вот ягодки будут позже. Слишком много просчетов они допустили, пренебрежительно относясь к вашему флоту, но стоит честно признаться — на то у них имеются веские основания. Такого бардака, скажу честно, нигде не видел. Да за меньшее из флота бы выгнали с запретом к нему приближаться на сотню миль. Но то имеет объяснение и в проблемах вашей родины в целом. Ведь никто в европейских странах не строит корабли по десять лет как вы — заложили восемь лет назад шесть броненосцев — достроили только эти три, а до готовности другой троицы, как говорят русские — «вилами на воде писано». Взять те же бронепалубные крейсера — «Реину Регенту» за два года мои бывшие соотечественники англичане построили, хороший крейсер, жаль в шторме погиб. А вот «Альфонсо» и «Лепанто» вы строите уже десять лет, и еще будете долго достраивать, чтобы сразу на слом отдать. Ибо работы проведены безобразно, за такое отношение к нуждам флота вешать надобно строителей, как злостных саботажников и вредителей. Ведь миллионы песет разворованы!
Сервера взорвался бы раньше, не выдержав такой критики со стороны иностранца, пусть испанца по происхождению. Но не сейчас — он, как и его офицеры заметили горечь в словах, а так может говорить только человек сильно переживающий за дело. Потому адмирал негромко задал вопрос, желая выяснить все окончательно: