Кукла Яся (СИ)

— Яська, круасаны горячие будешь? — спрашивает Игорёк, стоящий за кассой.
— Нет.
Сейчас даже эти его трогательные попытки поухаживать вызывают неприятие и раздражение.
Захожу в туалет, толкаю дверь первой же кабинки и проворачиваю замок.
— Посмотрим, чем богаты, — достаю из кармана рабочего комбеза дорогой на вид бумажник. Покручиваю пальцами.
Хм. А ведь его тоже продать можно.
Открываю и проверяю отделение для купюр, ибо мелочь наш незнакомец-выпендрёжник не жалует.
Ого…
Пересчитываю наличность.
Двадцать штук.
Вот это бинго!
На фиг заправку, с которой турнут через две недели без зарплаты.
Улыбаюсь, уже прокручивая наперёд свои дальнейшие действия, когда на глаза попадается краешек фотографии.
Любопытство — не что-то там… Фразу до конца не помню. В общем, конечно же, вытаскиваю снимок из кармашка и… почему-то долго-долго на него таращусь. До тех самых пор, пока за ручку двери не начинают активно дёргать…
  
Глава 7. Расплата
 
Итак, я снова без работы, а это значит, что опять наступило время кочевничества. Чердаки многоквартирных домов, парки, торговые центры, остановки, метро. Где я только не ночевала за прошедшие пару месяцев и сколько мест обошла в надежде получить хоть какую-то работу.
От двадцатки, украденной у того парня на заправке, давно не осталось и рубля. В Москве деньги расходятся очень быстро, как не экономь. Честно, я очень старалась, но они, по итогу, всё равно закончились.
Ещё и похолодало в Москве конкретно. Погода испортилась. В город пришла промозглая осень. Солнца стало меньше. Зачастили дожди.
В общем, мёрзла и по-настоящему голодала крайнюю неделю. Впервые всерьёз задумавшись о том, что, наверное, лиханула уехать из Екатеринбурга, будучи без гроша в кармане. Может, стоило попытаться начать новую жизнь там? Наплевать на прошлое и вперёд. Может, там это было бы легче сделать? Ведь в столице с этим оказалось сложно. Статистика реально удручающая. Сколько приезжих, мечтающих покорить Москву, заканчивают на улице или, в лучшем случае, возвращаются восвояси ни с чем? И, если говорить о моей ситуации, то это — первый вариант. Потому что лично мне даже и возвращаться некуда.
Короче, выбора нет, а значит… Хочешь жить — умей вертеться, Яся.
Лавирую среди машин с тряпкой и брызгалкой, наполненной средством для мытья окон.
О, гелендваген.
— Помыть фары? Лобовик? — спрашиваю у торчащего в окне бугая, пытающегося припарковаться между двумя машинами.
Он поворачивает квадратную мордень в мою сторону.
— Свалила от тачки, чаморошная, — бросает зло и брезгливо.
— Урод, — тихо цежу сквозь зубы и намереваюсь двинуть дальше.
— Олень сраный, сдай вперёд! — орёт хозяин гелика водителю впереди стоящей гранты.
— Куда? В зад нисану? — кричит в ответ тот.
— Помыть фары или окно? За полтинник, — спрашиваю, наблюдая за накаляющейся ситуацией.
— Нет, не надо, — женщина на kia недовольно на меня зыркает.
Отхожу к тротуару, присаживаюсь задницей на бордюр, а те двое продолжают скандалить.
— Баран тупой! Понаедут… Ни хрена водить не умеют.
— Слышь, понаедут, я москвич.
— Срать мне кто ты! Съебись!
— Ты чё так разговариваешь, дядя?
Они начинают громко пререкаться друг с другом. Конфликт разгорается, и вот уже лысый шкаф из гелика идёт разбираться к парню, сидящему в гранте.
Встаю.
Щас будут выяснять, у кого круче яйца.
Уже собираюсь свалить оттуда, ибо затея с мытьём стёкол не удалась, но в последний момент вдруг замечаю в гелике это.
Стекло со стороны пассажира тоже опущено. На сиденье, обтянутом дорогой кожей, стоит пухлая барсетка.
Возвращаю взгляд к двигающейся фигуре бугая.
Он далеко.
Сердце принимается стучать быстрее.
Адреналин долбит по венам.
Сглатываю, нервно облизнув губы.
Машина пустая.
Успею?
Успею.
Да-да. Как вы догадались, сейчас я собираюсь сделать то, о чём обязательно пожалею.
 
Секунда.
Две.
Уже можете начинать осуждать меня.
Бросаюсь к тачке, по пояс ныряю в окно и дёргаю барсетку наружу, уцепившись пальцами за ручку.
— А ну стой!
На автомате поворачиваю голову влево.
Чёёёрт…
За геликом стоит крузак с включенной аварийкой. В нём сидят два огромных мужика, затянутых в костюмы.
Охрана его, что ль? Только этого не хватало!
— Стой сказал, падла!
Под этот возмущённый ор тикаю оттуда.
— Сёма, лови эту дрянь!
Тяжело дыша, бегу по тротуару, точно спринтер. Лавирую между людьми и слышу топот преследователей.
Блин. Блин. Блин!
По неосторожности врезаюсь в старика. Тот роняет пакет, из него что-то высыпается.
— Осторожнее! Куда несёшься как умалишённая?
— Простите, — даю дёру дальше.
— Стой!
— Держите воровку!
Прохожие непонимающе хлопают глазами, а я опять неудачно вписываюсь в поворот. Точнее в чувака, рассекающего на самокате.
Столкновение выходит довольно болезненным, но самый главный ужас в том, что из-за этого удара я лечу на землю и, падая, теряю драгоценный отрыв.
Пытаюсь подняться, не обращая внимания на саднящее бедро, однако тут же меня словно зажимают в тиски.
— Попалась, сука!
— Хватай её!
— Отвалите!
— Тварюка!
Выронив барсетку, отбиваюсь руками-ногами, кусаюсь, дерусь, царапаюсь, но амбалы умудряются-таки меня скрутить.
Резкий удар в живот тупым предметом выбивает из лёгких весь воздух. Не успеваю отойти от этого, как тут же прилетает по почкам, а затем и по лицу.
***
— Может, всё-таки в больницу проедем?
— Нет, я в порядке.
И в противовес собственным словам непроизвольно закашливаюсь. Прямо как заправский туберкулёзник.
— Не похоже, что ты в порядке, — парень протягивает чистый платок и бутылку воды, глядя на меня при этом с искренним сожалением.
— Нормально.
— Так ты правда украла ту барсетку?
— А если да, то что? Сдашь меня ментам? — вытираю кровь с лица.
— Нет. Зачем мне это.
Киваю.
— Те люди грозились тебя грохнуть.
— Их можно понять.
То, что со мной случилось, я заслужила. Если идёшь на подобные вещи, будь готов к тому, что придётся ответить.
И не только перед Всевышним.
— Спасибо, что помог уйти оттуда.
— Если бы не было свидетелей, они затащили бы тебя в машину и увезли.
— Точняк. Зачем вступился? — сощуриваю глаз. Тот который не подбитый.
— Знаешь, воровство — это, конечно, дурное дело, но когда девчонку лупят битой… Перебор.
Бита. Ан вон оно что это было. Ну, хоть не по черепушке. Так и дурочкой остаться недолго. Будешь потом ходить и всю жизнь улыбаться.
Тьфу-тьфу.
— Давно ты дворником работаешь? — пытаюсь немного распрямиться и тут же морщусь.
— Пятый год, — отвечает Артём.
— А это, можно к вам устроиться, не знаешь?
— Да вроде занято всё, надо поспрашивать. А тебе зачем? Совсем всё плохо?
— Ну а ты как думаешь. Не от хорошего я за той барсеткой полезла.
— Скажи ещё что жить негде, — типа незаметно оценивает мой внешний вид. Цепляет взглядом рюкзак.
— Я просто недавно в Москву приехала. Не успела освоиться.
— Ясно.
— Слушай, — шмыгаю носом, — а есть вариант зарядить трубу где-нибудь?
— В подвале, — указывает на лестницу, ведущую вниз.
— Надеюсь, ты не маньяк? Не хочу, чтобы моё попиленное тело нашли разложенным по пакетам. В какой-нибудь канаве или мусорке.
Бррр.
— Я верующий человек. У меня жена и двое детей.
— Двое уже? Офигеть!
— Ну, так вышло, — смеётся парень, а следом достаёт свой телефон и демонстрирует мне заставку со своими карапузами.
— Прикольные.
— Витьке четыре, Оле годик, — когда он говорит о детях, даже голос будто меняется. Становится как-то мягче, нежнее. Видно, что любит мелких.