Талисман из Рэдволла

Дед улыбнулся и покачал большой шипастой головой:
—Нет, конечно нет. Но все ж дольше меня в аббатстве, пожалуй, только матушка Крегга.
Эгберт тоже запустил лапку в дедов передник.
—Крегга-барсучиха? Она очень старенькая, да?
Дрогг задумался, пожевал травинку.
—Надо подумать. Крегга — последняя из прежних, как говорят. Она, должно быть, старите иных деревьев. Великой воительницей была, да зрения лишилась в древней битве. Брат Хобен, архивариус, говорит, что Крегга пережила настоятельницу Песенку. Давно это было. Он говорит, что она знала Арвина Воина, знала моего прадеда Гургана, когда меня еще на свете не было. Вот и подумай сам, какая она старая.
Эгберт широко раскрыл глаза, стараясь вычислить возраст Крегги на ежиный манер, при помощи иголок на голове.
—Ф-фу! Ей сорокнадцать тысяч сезонов.
Дрогг подождал, пока ежата выудят из кармана остаток засахаренных каштанов, и медленно поднялся.
—Правильно сосчитал, молодец. А теперь мне пора. Надо открыть бочонок Октябрьского эля для заседания совета. А вы, сорванцы, не хулиганьте, одежку не пачкайте, не то ваша матушка ее отчистит прямо на вас, печным совком. Поинтересуйтесь, как дела у выдренка Филорн. Я вас еще увижу попозже.
Ежата развеселились, представив, как мать будет их шлепать печным совком. Конечно, ничего подобного от мамы ожидать нельзя. Она добрая. Самым суровым наказанием для рэдволльских малышей было раннее укладывание спать.
Дрогг удалился, а малыши соскочили с тачки и понеслись по саду. Чуть подальше крошка-крот исследовал заросли черники, внимательно осматривая розовые шарики цветочков. Подняв в знак приветствия толстый копающий коготь, он заговорил с сильным кротовым акцентом:
—Хурр, привет, черники нет. А вы ее видели?
—Мама говорит, что от зеленой черники может заболеть животик, — мудро предостерегла малыша Флоберт.
Гундил — так звали кротеныша — лишь презрительно двинул коротким толстым хвостом.
—Ху-урр. Моя мама то же самое говорит, а мне все равно хочется черники, даже зеленой. Да только тут никакой нет, хурр. — Он вывалился из черничника и спросил: — А вы куда?
Эгберт показал на аббатство:
—Мы идем смотреть, родился выдренок у Филорн или
нет еще. Пойдешь с нами?
И они втроем направились к аббатству. Малыши вошли внутрь и оказались в Большом зале, где их поджидало любимое развлечение. В громадном пустынном зале они принялись прыгать в косых колоннах солнечного света, проходящего через цветные стекла высоких витражей.
Малютка Гундил прикрыл глаза лапой и гукнул басом:
—Хурр-хурр-хурр! Я весь пурпур-р! Флоберт вертелась в столпе янтарного цвета.
—А я ежиха золотая, вся из золота литая! Эгберт выбрал аквамарин.
—Тону, спасайте, все сюда-а! Здесь глубокая вода-а! Бульк!
Флоберт и Гундил с готовностью бросились на помощь. Вытащив «утопающего» на сушу, они вместе со «спасенным» направились вниз по лестнице, ведущей в Пещерный зал, где полным ходом шли приготовления к заседанию советников. Брат Бобб, старая белка, вымел вон малышей камышовой метлой.
—Марш, марш отсюда, разбойники! Здесь на вас еще наступит кто-нибудь в спешке. Поиграйте где-нибудь в другом месте!
Он затопал ногами и сделал вид, что сейчас погонится за малышами. Тем очень нравились догонялки, и они стремглав пустились прочь. Бегом поднявшись до площадки спален, они остановились. Гундил уставился вниз, потом похлопал лапой по своему бархатистому носу и пробурчал:
—Хурр, теперь брат Бобб не догонит, хурр.
Дрожащий от возбуждения Эгберт указал на дверь:
—Спрячемся под кроватями!
Гундил влез на спину Эгберту, но дотянуться до дверной ручки все равно не смог. Флоберт пыталась влезть на них обоих, но в этот момент кто-то изнутри открыл дверь.
Все трое кувырком вкатились в комнату, в центре которой стояла улыбающаяся выдра Филори.
—Так-так. Чем обязаны удовольствию видеть вас?
Гундил почтительно потер нос:
—Хурр, мы хотели узнать, мэм, есть уже маленький или еще нету.
В углу помещения малыши увидели сплетенную из камышовых стеблей колыбельку, возле которой стояли Риллфлаг, муж Филорн, их маленькая симпатичная дочка Мгера и древняя матушка-барсучиха Крегга. Мгера поманила троицу гостей поближе:
—Он родился сегодня утром. Посмотрите, какой хорошенький.
При виде громадной Крегги малыши невольно попятились. Слепая барсучиха почувствовала их испуг и засмеялась негромким рокочущим смехом. Повернув к ним голову, Крегга почти шепотом пригласила:
—Подойдите, не бойтесь. Он не кусается. И я тоже вас не укушу. Это Гундил и внучата Копейщика, так ведь?
Флоберт послушно направилась к колыбельке, за ней потянулись и Эгберт с Гундилом. Они встали на цыпочки и уставились на новорожденного. Выдреныш тоже прошелся по ним сонным довольным взглядом. Шерсть на его щеках была еще нежной, как пух, а из открывшегося в зевке рта высунулся розовый кончик языка.
Мгера погладила лапу новорожденного брата:
—Правда, хорошенький?
Риллфлаг погладил сына по голове:
—А имя его — Дейна. У моего древнего предка, воина по имени Дейна, был такой же знак, как у этого парня, смотрите.
Он повернул лапку новорожденного. Такая же черная, как и три остальные. Но украшена розовой отметиной, напоминающей по форме четырехлепестковый лист клевера. Причем один лепесток тоньше трех остальных. Гундил потрогал отметину-.
—Хурр, как цветочек. Можно, он побежит с нами играть?
Риллфлаг улыбнулся и покачал головой:
—Он пока еще не бегает. Попозже, в следующий сезон.
Филорн достала с полки коробку с засахаренными фруктами и угостила малышей.
—Вы еще подружитесь с Дейной и наиграетесь вволю. А теперь бегите, поиграйте пока без него.
Слепая барсучиха постучала лапой по лбу:
—Да, не забыть бы про заседание совета. Ну, вот вы трое и поможете мне справиться с лестницей. Только не спешите. Мои старые лапы за вашими не успеют.
—Хурр-хурр, не беспокойтесь, мэм. Мы осторожно…
Пряча улыбку, Крегга позволила им вцепиться в ее одежду и повести к двери.
—Спасибо, спасибо. Молодцы!
Когда Крегга с провожатыми удалилась, Мгера вынула своего братца из колыбельки и, подражая матери, зашагала с ним по комнате, приговаривая:
—А кто у пас вырастет большой и сильный, станет настоящим речным волком, как папа?
Риллфлаг покачал головой:
—Он не станет настоящим речным волком, пока спины его не коснулась бегущая вода.
Филори взяла младенца из лап дочери и прижала к себе.
—Но он ведь еще слишком мал…
Риллфлаг фыркнул:
—Вовсе нет. Мой отец отнес меня к реке сразу после рождения. И Мгеру я окунул в реку точно так же. Спину Дейны должна омыть бегущая вода!
В голосе Филори чувствовался оттенок мольбы:
—Такой маленький… Может быть, можно смочить его спинку в пруду аббатства, там, где мелко…
Риллфлаг возмутился:
—Пруд аббатства — не поток, вода его не бежит к морю. Подходящее место — брод, где поток пересекает тропу.
—Можно мне с тобой, отец? Я понесу Дейну.
Риллфлаг потрепал дочь по плечу:
—Не стоит. Ты лучше помоги матери дома. Этот маленький разбойник ничего не весит, что уж тут нести!
А на реке мы с Дейной раков наловим, нарвем длинного, вкусного кресса да перца речного.
Филорн понимала, что спорить бесполезно. Иногда ее муж бывал непреклонен.
—Отец прав, Мгера. Ты его только задержишь. А мы тем временем, пока они сходят к реке, организуем крестины. Настоящие крестины устроим, когда отец сделает нашего Дейну речным волком. Когда ты собираешься на реку, дорогой?
Риллфлаг вытащил старый походный плащ и сделал из него наплечную петлю, чтобы нести малыша. Взял прочное копье с ясеневым древком, которое могло послужить и дорожным посохом.
—Как только ты соберешь провизию для двух воинов.
На три дня хватит. Мы не будем рассиживаться на обочинах, правда, Дейна?
Малыш пискнул на руках у матери.