Тайный ребенок для безжалостного дона (ЛП)

— Я не говорю с тобой об этом.
— Да, не будем, — говорит он, делая еще один глоток виски.
— Ты ужасный человек.
По крайней мере, он последователен. Я просто знала, что он найдет способ испортить то, что делало меня счастливой.
Он машет мне рукой.
— Поверь мне, волчонок, я знаю. Гарвард, однако, это большое дело. Приятно видеть, как ты применяешь свой большой мозг, — говорит он, коротко кивнув.
Я не настолько глупа, чтобы думать, что он меня хвалит.
— Не делай глупостей, Елена. До Бостона всего четыре часа езды.
— Поверь мне, я в курсе, — это единственная причина, по которой мне разрешили подать заявку.
— Хорошо. Надеюсь, тебе понравится. Делай все, что душе угодно, пока ты учишься в колледже. Мы оба знаем, что ты вернешься. Ты будешь хорошей маленькой итальянской девочкой и вернешься домой.
— Иди ты, Роман.
Он просто улыбается. Я решаю, что провела достаточно времени в его присутствии. После последнего взгляда я спрыгиваю со столешницы. К сожалению, я забыла, что я все еще слегка пьяна. Роман движется быстро, успев дотянуться до меня и поймать прежде, чем я упаду лицом на пол.
Его руки обхватывают мою талию. Когда эти темно-голубые глаза встречаются с моими, в них сияет только одна яркая эмоция.
Чистая, неподдельная ненависть.
Что я тебе сделала, Роман?
Мы оба застыли, наши глаза прикованы друг к другу. Я остро чувствую его прикосновение к своей талии. Я не могу вспомнить, когда в последний раз он охотно прикасался ко мне. Меня окружает аромат его одеколона, мускусный и немного цитрусовый. Взгляд Романа скользнул по моим губам, и на секунду мне в голову пришла нелепая мысль о том, что он действительно поцелует меня.
Он резко отпускает меня, и я падаю назад, впившись спиной в столешницу. Моя челюсть сжимается. Я не благодарю его за то, что он спас меня от падения, и он тоже не говорит ни слова.
Я собираюсь уйти, но подумав об этом и оборачиваюсь, чтобы сказать еще одну вещь.
— Позаботься для мне о чудаках два и три, — он не смотрит на меня, но я знаю, что он слушает. Я продолжаю: — Как бы мне ни было больно это признавать, но ты, возможно, самый ответственный из всех. Не допускай заражения моего брата венерическими заболеваниями и убедись, что Майка не убьют.
Роман улыбается, забавляясь.
— И какого черта я должен это делать для тебя?
— Не для меня, сделай это для своих лучших друзей. Сделай это ради своей семьи.
Его глаза скользят по моему лицу.
— Как ни больно мне это признавать, — говорит он, повторяя мои слова. — Ты тоже часть моей семьи. Пусть с тобой ничего не случится, Елена. Если это произойдет, я сожгу Бостон дотла.
Я понимающе киваю, прежде чем уйти. Я знаю, что это последний раз, когда я разговариваю с ним перед отъездом в колледж. Однако он ошибается: он сказал, что я вернусь домой, как хорошая маленькая итальянская девочка. Но у меня нет никаких планов. Даже после окончания учебы я не вернусь в Нью-Йорк. Я найду работу и буду счастлива и довольна. Я сделаю все, чтобы не вписаться в рамки, которые мне разложили. В конце концов, я не была бы Еленой Леган, если бы не сопротивлялась.
Глава 2
Роман Де Лука.
СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ
Человек, имя которого я не помню, однажды сказал, что существует четыре вида убийств: тяжкое, простительное, оправданное и похвальное. Взрослея в своем мире, я научился добавлять еще один вид — необходимый. Тот, где у тебя нет выбора. И есть еще один вид убийства, который я выяснил самостоятельно. Приятный вид. Тот тип убийства, который приносит удовлетворение… Как будто я убираю отбросов с улицы.
— Подумай очень внимательно о том, что ты делаешь, Винсент, — спокойно говорит мой отец.
Я знаю этого человека всю свою жизнь и не могу сказать, что когда-либо слышал, чтобы он повышал голос. Даже когда он злится. Мне очень хочется двинуться вперед и врезать Винсенту головой о стену, но его окружают несколько мужчин. Оружия пока нет. Мы не хотим, чтобы эта встреча закончилась кровавой баней.
 
Винсент призвал нас сюда с просьбой о перемирии, прекращении битвы, которую мы вели последние несколько дней. С тех пор ему удалось убедить нескольких самых доверенных капо моего отца отступить и предать нас.
— Я тщательно все обдумал, — говорит Винсент, стараясь говорить так же спокойно и уверенно, как мой отец.
Но его выдает легкая дрожь в голосе. Я даже улавливаю дрожь в его руках. Чертов трус. Если бы он не был достаточно храбрым, чтобы противостоять дону, то ему вообще не следовало бы начинать этот фарс с переворотом. Я оглядываюсь вокруг. Мы с отцом, возможно, были слишком самоуверенны, приведя с собой всего семь человек. Винсент принес двенадцать. Опять трус.
Меня больше злят окружающие его мужчины. Раньше они работали на нас. Доверенные люди, которым принесла пользу моя семья. Если бы их не устраивало то, как все устроено, им следовало бы прийти к нам. Вместо этого они решили встать на сторону мертвеца.
— И ты считаешь, что это правильный образ действий? Что ты собираешься делать, Вин? Убить меня? — отец спрашивает, слегка скривив губы.
— Ты правда думаешь, что я не смогу этого сделать? — Винсент усмехается.
Он ровесник моего отца, у него редеющие темные волосы и карие глаза, высокий, полный мужчина, готовый к неприятностям. Он научил меня стрелять из ружья, когда мне было восемь лет. Вот почему меня все это так бесит. Потому что Винсент был не просто членом нашей организации — мы считали его семьей.
— Я долго к этому готовился, — продолжает он, и мне так хочется сбить самодовольную улыбку с его лица. — Я знаю все тонкости каждой части бизнеса Де Луки. Мне удалось убедить большинство наших крупнейших поставщиков и инвесторов поддержать меня. У меня есть поддержка Руссо. Ты действительно думаешь, что можешь что-нибудь сделать, чтобы остановить меня?
Внешне я не проявляю никаких эмоций при упоминании Руссо, но внутри кипаю. Руссо и моя семья ненавидели друг друга много лет. Как и мы, они — одна из пяти семей итальянской мафии, которая доминирует в преступном мире Нью-Йорка. Единственная разница в том, что, хотя империя моей семьи выросла, они отступили назад, решив отступить в тень. У них еще есть некоторая власть и влияние, но у нас их гораздо больше. Неудивительно, что они поддерживают Винсента в его стремлении свергнуть моего отца. Но все равно обидно, что Винсент за нашей спиной заключил с ними сделку.
— Ты собираешься рассказать нам, почему ты созвал эту встречу, или будешь продолжать надоедать нам до смерти? — спрашиваю я, притворно зевая.
Винсент пристально смотрит на меня, в то время как взгляд моего отца резко останавливается на мне. Он ненавидит, когда люди говорят вне очереди. Или когда они говорят, хотя с ними не разговаривают. Но я устал от всего этого позерства и разговоров.
Когда я смогу сломать кому-нибудь череп?
Винсент криво усмехается.
— Говори только тогда, когда к тебе обращаются, Роман. Или ты забыл все уроки отца?
Я стискиваю зубы, но не отвечаю.
Мой отец говорит.
— Чего именно ты хочешь, Винсент?
— Всё очень просто. Я хочу, чтобы ты ушел в отставку. Откажись от своего титула и оставь меня ответственным. Если ты это сделаешь, я пощажу тебя и твою семью.
У меня вырывается смешок.
— Это шутка, да?
Отец снова пристально смотрит на меня. Я внутренне вздыхаю.
— Мы оба знаем, что этого не произойдет, Винсент. Как насчет того, чтобы предложить другую сделку? Прекрати весь этот фарс, и я даже оставлю тебя в живых. К концу тебе не хватит всего нескольких пальцев.
В конце этого заявления он улыбается. Любой, кто не знал дона, мог подумать, что он просто шутит. Но он чертовски серьезен. Я лично был свидетелем того, как мой отец отрывал пальцы плоскогубцами. Он может быть безжалостным, когда его злят, и предательство Винсента — самое большое из всех. Учитывая, что они знали друг друга большую часть своей взрослой жизни.