Джанго перерожденный (СИ)

Каждое утро женщины собирают коровьи лепёшки и стаскивают их на место для просушки. Там же они собирают сухие лепёшки, жгут из них костры, на которых готовят еду. Потом дети натираются золой и ей же чистят зубы. Той же золой мужчины натирают коров, чтобы защитить их от насекомых. Потом золой натираются мужчины и лишь затем доходит очередь до женщин.
Пока Джон проверял «чужих» коров, мелкий мальчонка забрался одной из них под брюхо и стал пить молоко из вымени. С посудой в племени всегда был дефицит, так что картина совершенно обыденная. Подумаешь, кто-то захотел попить.
Чужими коров Джон считал потому, что они не его личные. Они принадлежат кому-то из племени. Есть личные коровы, а есть лично-общественные. Личных коров доят их хозяева, а к лично-общественным любой человек из племени может подойти и напиться молока.
Джону грустно было смотреть вокруг и видеть, что среди стада нет ни одной его коровы. Ему, словно ребёнку, который недавно стал мужчиной, приходится ухаживать за чужими коровами, перебиваться молоком от общественных животных и довольствоваться стандартной порцией еды. Стоит привести в племя жену — её никто, кроме него, кормить не будет. То есть, ему нужно иметь хотя бы тридцать пять коров, чтобы купить жену и прокормить её и себя. А там появятся телята и дети, и они заживут дорого-богато.
Весь день прошёл в размеренных и привычных делах. Джон поражался тому, как это похоже на его прошлое, и всё больше убеждался во мнении, что оказался снова во времени своей молодости.
Утро началось с ранней побудки. Он подоспел к прогоревшему костру и принялся с энтузиазмом натирать пеплом коров. В это время женщины готовили из свежего молока творог. Дети просыпались среди коз и протирали глаза кулачками, после чего спешили к пепелищу на утренние процедуры. Подростки «продували» коров.
Вернее сказать, лишь со стороны казалось, будто подростки дуют в задницу коровы, задрав ей хвост. На самом деле они ртом стимулировали половые органы скотины, чтобы увеличить надои. Когда-то давно, будучи в их возрасте, Джон и сам «продувал» коров.
Парень не увидел друга. Он вспомнил, что Элаиз был засоней и частенько просыпал чистку коров. У Джона закладывались подозрения, что тот специально это делал, потому что не хотел чистить «чужих» коров. Ведь, вспоминая друга в более старшем возрасте, когда тот обзавёлся своим стадом, он всегда просыпался вовремя и занимался своей скотиной сам. Джону было сложно осуждать друга, ведь он сам иногда хотел забить на обхаживание не своей скотины, но ответственность не давала ему сделать этого. Ведь он жил в клане, получал свою порцию еды. Если ничего не будет делать, как на него посмотрят? Люди скажут, что он бесполезный бездельник. Могут даже посадить в тюрьму, словно норовистую женщину.
Изредка бывает такое, что купишь жену, а она не хочет жить с мужем и работать. Тогда её наказывают. Посреди посёлка из палок и колючего кустарника строят тюрьму и запирают там строптивую девку до тех пор, пока она не одумается. С ней никто не говорит, её не кормят, лишь поят. Долго преступницы не держатся, часто сдаются после нескольких дней. А то чего удумала? За неё целое стадо коров заплатили, а она, выходит, даже заморенной козы не стоит! То же самое ожидает бездельника. Но не тюрьма страшна, а отношение людей. После такого мужика будут считать строптивой девкой, и до конца жизни он не отмоется от этой репутации. В самом худшем случае могут выгнать из племени, но проще самому уйти.
Закончив с коровами, Джон отложил тарелку с кашей и творогом другу под ближайший топчан. Вскоре зевающий Элаиз выбрался из кустов. Придерживая свой Калашников, он петлял между пасущихся животных.
— Засоня! — усмехнулся Джон. — Я отложил тебе еды.
— Вот спасибо! — искренне улыбнулся Элаиз. — Я знал, что на тебя можно положиться, Джон.
Парень принял миску из рук друга и принялся быстро поглощать кислое варево из белой кукурузы и творога. Закончив облизывать миску, он поднял глаза на товарища и с жаром произнёс:
 
— Пошли, добудем коров у мерзких Нунгу!
Посмотрев на голубое небо, на котором не наблюдалось ни одного облачка, Джон задумался.
— Знаешь, — перевёл он взор на Элаиза, — можно. Но опасно. Да и много ли коров мы угоним вдвоём? Допустим, нам свезёт, а что дальше?
— Украдем ещё коров! — с уверенностью заявил Элаиз.
— Нет. Если мы украдём много коров, то к нам придут нунгу и начнут войну. Многие наши погибнут. Если украдём мало, например, одну-две коровы, то особо ничего не получим. Автоматы у нас уже есть, меняться на них не нужно. Ждать, пока корова разродится? Так ведь долго, и она сдохнуть может.
— И что предлагаешь? — насупился Элаиз.
Джон ещё глубже задумался. На его памяти в будущем в племя несколько раз приходили люди из правительства и приглашали мужчин в армию. Обещали очень хорошие условия. Через несколько лет службы можно себе купить целое стадо коров. Это будет быстрее, чем пытаться наворовать скотину у нунгу или же добыть одну корову и ждать, пока она расплодится.
— В армию надо идти. Там хорошо. Получим много денег и купим коров.
После продолжительного обсуждения парни сошлись во мнении, что армия для них отличная возможность для старта. Они в тот же день собрались, и отправились на юг в сторону столицы.
Путешествие парней длилось долго. Они миновали множество стойбищ, и не всегда их принимали мирно. Но чаще с радостью приглашали в гости, кормили от пуза и много болтали, обмениваясь новостями и сплетнями.
В итоге они пришли в Джубу. Настолько большой посёлок поразил парней до глубины души. Он казался бесконечным. Там было очень много «богатых» людей. Они все имели одежду, а некоторые и вовсе ездили на мотоциклах и даже автомобилях.
Расспросив местных жителей, друзья нашли военкомат и записались в армию. Там у них спросили фамилию, в качестве которой они сказали название своего племени. Таким образом, Джон превратился в Джона Джанго.
Вскоре парней поселили в казарме и выдали им одежду. У них хотели отнять автоматы, но они не отдали оружие.
Не жизнь, а сказка. Кормят вкусно от пуза три раза в день. Работать не нужно. Только тренируйся под руководством сержанта, стреляй из автомата и отдыхай. Парни будто оказались в раю. Только девок не хватало. Зато у них в рационе каждый день присутствовало мясо! У себя они ели мясо лишь по большим праздникам.
После учебки началась полноценная служба. Парней раскидало по разным уголкам страны.
Южный Судан вёл освободительную войну с Суданом, который придерживался политики исламизации. В уголовном законодательстве страны исламским правом предусмотрены такие виды наказаний, как забивание камнями, публичная порка и отсечение рук. Жители Южного Судана считались вторым сортом и с ними расправлялись самыми жестокими способами. Они не хотели быть вторым сортом и не стремились к чужой вере, из-за чего Народная армия освобождения Судана начала вооружённый конфликт, который длился по сей день. Именно в эту армию вступили два товарища и с головой окунулись в войну.
Война в любом месте земного шара грязное дело, а уж в Африке и подавно. Покинуть армию оказалось невозможно. Деньги утекали как вода сквозь пальцы. О личном стаде коров пришлось забыть. Джон повидал много разного нехорошего и во многом поучаствовал сам. Были там и насилие над вражескими женщинами, и убийства, и грабежи. Много чего он натворил, но ни о чём не жалел. На войне ты либо вместе с коллективом делаешь то же, что и все, либо твоя жизнь будет недолгой.
В армии товарищи его звали в основном по фамилии, точнее, по названию его родного племени. В итоге он привык отзываться на Джанго. Привык он и к службе, и к хождению в обуви, и к убийствам с насилием и грабежами.
В итоге он отслужил десять лет и дослужился до сержанта. Джанго был опытным ветераном и умел воевать. Десять лет войны любого превратят в ветерана. Но однажды всё закончилось — он непозволительно расслабился и подорвался на мине.