Развод. Расплата за обман (СИ)

А сейчас от этой схожести сердце рвет на части, я жмурюсь до мошек перед глазами, а потом осторожно поднимаюсь.
— Я буду спать здесь, — не знаю где, может на кресле возле кровати, мы не предполагали в детской спальных мест.
Темные глаза находят мое лицо, я отворачиваюсь к окну, испытывая волнение от его взгляда. Ну же, Марк, отвернись, прекрати смотреть так на меня. Мне проще тебя не любить, когда ты продолжаешь быть тем мерзавцем, что запивал проблемы в компании полуголых доступных девиц и подкупал врача. А здесь я вынуждена каждый раз выстраивать барьеры заново, чтобы не забывать, почему однажды от него сбежала.
— Не нужно. Я перемещусь в гостиную, а кровать Коли перенесу в нашу… — он спотыкается об это слово, — в спальню, чтобы ты могла выспаться и не вставать часто ночью.
Я медленно киваю. Наверное, так будет лучше.
— Ты можешь сходить в душ и поужинать, я покараулю его, — и заметив мои сомнения, добавляет едва слышно, — Мира, я люблю его. Наверное не так, как это умеет мать, но люблю.
И я сдаюсь, мечтая, наконец, оказаться в нормальном душе.
Первая ночь оказывается тяжелой. Коля то и дело просыпается, капризничая, и я боюсь, что ему больно или что-то не так, потому что грудь он не берет. Ношу его, осторожно прижимая к себе, выхожу в коридор, и двигаюсь по этому маршруту, пока у самой голова не начинает кружиться. У меня есть номер врача, и я уже собираюсь звонить ей, когда выходит сонный Марк, в одних домашних штанах, низко сидящих на бедрах. Потирает глаза, а я отвожу свои, потому что не могу не смотреть на него, но сейчас все это совсем некстати.
Все мои мысли только о Коле.
— Кажется, у него болит живот, — говорю жалобно, потому что сейчас и сама нуждаюсь в помощи и опоре, — он плачет и не берет грудь.
— Мира, все дети плачут, это нормально, — он забирает сына из моих обессиленных объятий: если сначала я думала, что Коля почти ничего не весит, то после долгого хождения, руки отваливаются, — ты бледная вся. Полежи, я попробую его укачать.
И повернувшись ко мне широкой спиной, на которой так четко виден рисунок мышц, уходит бродить по квартире. А я остаюсь, глядя им вслед и прижимаюсь лопатками к стене, чтобы найти опору.
Не знаю, сколько стою так, прежде чем все-таки дойти до кровати, но, вопреки усталости, не ложусь. У сына что-то болит, как я могу тут разлечься и отдыхать! Я должна…
Не знаю, что должна. Испытывать те же страдания? Ходить по пятам за Марком и проявлять соучастие, чтобы показать, что я хорошая мама?
Так сложно это все, господи! Я хочу быть для Коли идеальной, способной на лету понимать, почему он плачет и облегчать ему жизнь, но у меня ничего не получается уже в первую совместную ночь. А если я не справлюсь и дальше?..
От этих мыслей портится настроение и весь мир видится в мрачных цветах. Тем неожиданнее, когда в полумраке комнаты появляется Марк с мирно спящим комочком на руках.
— Что?.. Как?!
Господи, даже у мужчины получилось лучше, чем у меня! Ну как тут не заплакать от обиды!
— Ему просто нужно было в туалет. Я переодел его в чистое и сухое, и он сразу уснул. Ты тоже ложись, Мира. Тебе нужны будут силы.
Я киваю, закусив губу, чтобы сдержать слезы. Не знаю, как догадывается об этом Соболевский, но подойдя ближе он вдруг наклоняется ко мне и касается большим пальцем моих скул.
Я смотрю на него снизу вверх, забыв как дышать, и эти прикосновения заставляют меня задыхаться.
— Ты хорошая мама, Мира. Просто отличная. И это нормально, принимать помощь, особенно… мою.
А потом, поддавшись порыву он целует меня в лоб, а я шумно выдыхаю, сцепив пальцы в кулак и сижу так, не двигаясь, пока за ним не затворяется мягко дверь.
  
Глава 32
 
Утром мы просыпаемся позже обычного. Оказывается, в отсутствие строгого больничного режима, мой сын самая настоящая соня. Впрочем, вполне возможно, что дело лишь в бессонной ночи. После таких завываний малышу просто необходимо набраться сил.
В квартире полнейшая тишина и поэтому я решаюсь на отчаянный шаг — кормлю Колю и одновременно выдвигаюсь на поиски еды. Мой организм, кажется, тоже успел привыкнуть к больничному расписанию и сейчас оповещает о своих потребностях поистине зверским урчанием живота.
 
— Ты… ты дома? — столбенею на пороге кухни.
Я была уверена, что Марк давно отправился в свой офис, но он сидит за столом уткнувшись в ноутбук. Точнее, так было до моего появления. Сейчас же его взгляд прикован ко мне. Хотела бы я сказать, что к нам, но кажется, сегодня процесс кормления нашего сына мало волнует мужа.
И пусть все самое сокровенное скрыто тёмной головкой Коли, моя кожа горит от проникновенного взгляда Марка. Он будит во мне давно забытые чувства. Те, с отсутствием которых я навсегда смирилась.
— Прости, — выдавливаю из себя, поспешно отворачиваясь.
— Все в порядке, — хрипло произносит он и почему-то от этого голоса внутри все каменеет. Жар, который ещё секунду назад обволакивал меня изнутри и снаружи, вдруг сменяется тонкой коркой льда. И дело совсем не в таком очевидном желании моего мужа, это меня как раз не удивляет. Марк всегда щедро купал меня в своём вожделении. Нет, дело совсем в другом.
Сейчас, впервые за долгое время я задаюсь таким простым и одновременно сложным вопросом. Как мой муж, имея такой необузданный сексуальный аппетит, справлялся все это время? Кто грел его постель эти полгода? Новая девица каждый раз? Или может, Татьяна с его работы наконец заняла мое место? Впрочем, если учесть, что когда-то я заменила ее… то она просто вернулась обратно.
— Тебе на работу не пора? — сухо интересуюсь, поправляя платье. — Они там небось уже заскучали.
— Справятся, — отмахивается он, продолжая сверлить меня взглядом.
Уверена, Марк почувствовал перемену в моем настроении, он всегда тонко ощущал мои эмоции. Но судя по растерянному взгляду, вряд ли он понимает суть моих претензий. Даже не претензий, нет… На них я больше не имею права. Просто мысли. Ядовитые. Причиняющие жгучую боль.
— Я заказал еды, — начинает он суетиться, осознав, что не дождется от меня никаких объяснений. — Вроде все из этого можно кормящим. Но ты сама посмотри, если что.
— Спасибо, — киваю благодарно и присаживаюсь за стол.
— Давай я его подержу, — предлагает Марк. — Ты хоть поешь нормально.
— Столбиком, — предупреждаю строго и наткнувшись на недоуменный взгляд, показываю как следует взять малыша: — Так всегда после еды надо.
— Понял, — кратко кивает он и начинает расхаживать по кухне, сладко воркуя с сыном.
Я же вместо того чтобы есть, завороженно слежу за ними. Наверное, никогда к этому не привыкну. К его мягким интонациями, к этому взгляду, полному любви и обожания. К тому, насколько крошечным выглядит наш сын на фоне отца. Мне хочется остановить этот момент. Нарисовать точную копию происходящего и навсегда законсервировать в памяти. Потому что даже несмотря на то, что я полностью растворяюсь в происходящем, меня не покидает ощущение, что так будет не всегда. Видимо, после того как твой мир рушится однажды, сложно снова верить в бесконечное долго и счастливо.
— Нет никакой необходимости сидеть с нами целый день, — замечаю после завтрака. — У тебя наверняка скопилось много работы.
— Работа подождет, — пожимает он плечами. Старается выглядеть при этом непринужденно, но я знаю его слишком хорошо, чтобы не догадаться, что попала в точку. Его действительно ждет работа. И каждая секунда промедления стоит ему огромных денег.
— Я серьезно, Марк, — продолжаю настаивать. — Мы справимся. Младенцы только спят и едят в этом возрасте. Я скоро снова буду укладывать его на сон, да и сама тоже прилягу.
— Конечно, — с готовностью кивает он. — Тебе нужно больше отдыхать.
— Вот именно, — заявляю. — Но я не могу нормально расслабиться в присутствии… посторонних.
Его кадык заметно дергается от этих слов и Марк закусывает нижнюю губу. Уверена, если бы не сын в его руках, он бы сейчас сжимал кулаки до побелевших костяшек. Не то чтобы я часто видела мужа в гневе, но сейчас это состояние распознаю легко.