Пантанал (СИ)

Волосы на голове больного похожи на засохшую грязь. Не лицо череп. Лик смерти. И эта смерть во плоти вдруг раззявила высохший рот и произнесла:
— Не напрасно, масса. Пришло время, начался великий круг, его не остановить, потому что иначе все живое умрет навсегда.
С этими словами он выпростал из-под дырявого хлопкового одеяла руку, что могла прямиком попасть в анатомический музей, настолько она оказалась высохшей до костей. В руке был клочок бумаги. Казалось, именно он поддерживал жизнь в бродяге, потому что сразу, как только Башмаков взял бумагу, несчастный отбыл даже не изменивший в лице.
— Откуда он? — спросил сержант у муллы.
— Из буша, — был ответ.
В бумажку оказалось что-то завернуто, но сержант решил все рассмотреть, когда выйдет на улицу. Заодно там и выбросить.
Но рассмотреть не удалось. Его вызвали по телефону. Вертолет. Полет. Зачистка. Горящий кишлак. Орущие бушмены. Все, как всегда.
Так что обнаружив где-то через сутки в кармане плотный бумажный комок, пропахший потом, Башмаков не сразу и вспомнил, откуда он взялся. Хотел сразу выбросить, уже очень подарочек подванивал, но потом все же раскрыл.
На следующий день он уволился и приехал в Париж, а еще через день встретил Стадника.
Отель «Либерте каналь Сент-Мартен». Париж. Авеню Секретен, 5
— На хрена нужна такая спешка? — недоумевал я.
— Знающие люди сказали, что в Париже можно взять за эту вещицу на порядок больше.
Башмак протянул мне бумажный пакет. С деланным равнодушием я его развернул.
— Ну как?
— А что, я должен от радости описаться? Болванка какая-то. На кредитку похожа.
Конечно же, это была никакая не болванка. Прямоугольник из материала, напоминающий тонко обработанный камень. Гранит, например. На одной стороне рельефное изображение… Чего? Что-то вроде скальной гряды. На другой стороне, отполированной до зеркального блеска, на первый взгляд ничего нет. Но если повертеть под разными углами, проступают невидимые доселе буквы. Вернее, знаки, потому что буквы эти письмена напоминают весьма отдаленно.
— Ничего не напоминает? — Башмак начал надоедать со своим щенячьим энтузиазмом.
— 3Д рисунок?
Возмущению его не было предела.
— Это же тамга из книжки! Один в один!
— Ну ты это сможешь утверждать только после того, как покажешь эксперту. В твоем случае, покупателю. Он у тебя есть?
— Знакомые по бизнесу дали мне один телефон.
— Повторюсь, это опасный бизнес. Насколько я знаю, существует закрытый рынок артефактов Луки, чужим туда доступ закрыт.
— Мне туда и надь. Барыга сведет меня с покупателем, я скину товар-и оревуар!
— Что ж барыга сам не купит?
— Ты до сих пор не допер, Илюха. В одном ты прав, тут бизнес иного порядка. Обычный гешефт этого барыги по сравнению с ним это детские шашни. Хоть он возможно и достиг вершин парижского дна, он на том рынке малец убогий, шестерка, шнырь, мойщик полов.
Он выглядел по-настоящему озадаченным. Тревога охватила и меня.
— Может, ну ее, эту тамгу? Похерим ее и займемся тем, чем умеем. Ты мелочь по карманам тырить, я алиментщиков ловить. Будем делать то, что научены делать профессионально.
— Дерево ты, Илюха. Неудачник профессиональный. Такой шанс выпадает раз в жизни. Это опасно, понимаю. Согласен, что есть риск. Но разве ты не чувствуешь, что все это пахнет такими деньгами, что ты в руках никогда не держал, держать не будешь и даже представления не будешь иметь, что значит, держать их в руках!
— Флаг тебе в руки, мой юный друг! — я демонстративно поднялся. — Было приятно вспомнить былое, заходите еще.
Башмак нехорошо так расхохотался.
— Ты ошибаешься, если думаешь, что можешь так просто уйти.
— Из пистолета меня застрелишь, чтоб я не разболтал твой секрет?
Он искренне удивился:
— При чем здесь я, Илюха? Тебя убьет она! — он кивнул на тамгу.
* * *
Как следовало из книги, презентованной мне Башмаковым, все, кто так или иначе имел дело с тамгой, заканчивали одинаково плохо. Возникло даже понятие «проклятие Великого Луки». Больше всего случаев было зарегистрировано в Африке. Что объяснимо.
 
Во время Исхода именно сюда направил Лука свои босые стопы. Именно в пустынях Магриба святой и сгинул окончательно. Телепортировал? Был съеден? Улетел на свою родную планету? Отошел от мирских дел и поныне живет в землянке?
Именно в Африке после Б.К. было найдено наибольшее количество артефактов, так или иначе связанных с Великим. Соответственно началась погоня за ними и связанная с ними Резня. В том числе и Большая Резня в Аконибе, когда все население городка в 14 тысяч душ было вырезано под корень.
Пропадали целые экспедиции и поодиночке. Стоило просочиться лишь подозрению, что люди что-то нашли, как участь несчастных была предрешена.
— Потому что любой артефакт Великого это власть во плоти, дерево! — пояснил Башмаков. — Даже специалисты утверждают, что предметы Луки несут сакральную силу. Их обладатели становились неуязвимыми, а некоторые даже бессмертными. Деньги что? Фуфел! Бесплатное приложение к могуществу.
Я с сомнением посмотрел на каменный прямоугольник.
— И в чем его могущество?
— А я хрен его знает! — беззаботно пожал плечами Башмаков. — Тебе оно надо? Вот и мне не надь. Мне интересует сугубо материальная сторона-бабки! А с мистикой пускай «пальцы на руках» разбираются.
— У тебя хватило ума с этими фанатиками связаться?
— Я что идиот? — серьезно поинтересовался Башмаков. — Это честные жулики!
— Флаг тебе в руки! Я в этом участвовать не намерен. Я и на алиментщиках как-нибудь заработаю.
— Ты думаешь, можешь просто так уйти?
— Ага. Просто так и через дверь, — подтвердил я.
Я понял одну вещь. Хоть мы служили в одном полку, лежали на соседних койках в лазарете, Башмаков никогда другом мне не был. Другом для него был единственный человек на земле-он сам.
В таком случае большим вопросом становилось, почему он обратился ко мне. Я чуял подвох, возможно, даже подставу, только не понимал где.
Башмаков сделался само участие, словно прочитал мои мысли.
— Не обижайся, Илюха. Это не специально. Но мне действительно нужен верный человечек в Париже. Не могу я к барыге идти один, погорю, и тамгу потеряю. А что тогда будет? Если там засада какая, они ведь все выпытают.
Он доверительно посмотрел мне в глаза.
— И про тебя тоже, Илюха, ничего личного.
— Ну ты и гад, Башмак!
— При чем здесь я? — никогда не видел, чтобы человек врал так беззаветно. — Они ведь пытать начнут. Магрибскую розу из кожи вырежут.
— Не магрибскую, а Афганскую, — автоматически поправил я. — Допустим я соглашусь. Чисто теоретически. Что я должен делать и что получу.
Сам я уже решил, что этому гадскому папе, купившему меня на старой армейской дружбе, нет никакой веры. Я буду делать только то, что будет безопасно для меня. И деньги мне его не нужны. Потому что не видать мне их как своих ушей, вон какая рожа хитрая.
Мне пришла, как мне показалось, гениальная идея, которая должна была помочь отвязаться от Башмакова.
— На фига тебе тамгу кому-то продавать? Сам пользуйся. По легенде Лука деньги брал в любом банкомате. Иди и снимай деньги, раз так!
— Я думал об этом. А вдруг банкомат ее зажулит? А еще хуже, она окажется настоящей, и за мной начнут охоту?
Он помотал головой, отгоняя сомнения.
— Будем действовать согласно вновь утверждённому плану! Только завтра!
Кто бы сомневался!
Париж. 19 округ. 24 июня.
Парижского барыгу звали Лайонел, и жил он в кондоминиуме в 19 округе, недалеко от станции метро «Сталинград». Башмаков созвонился с ним и представился, сказав, что его номер получил от некоего знакомого по имени Александр.
— Я привез игрушку для Жульетт! — произнес он оговорённую фразу.